Все молчали, не зная, что сказать.

— Простите, что не доверяла вам… — помрачнела Лисса. — Я была не права.

— Ты меня тоже прости, что не знала всю правду и мигом пошла против тебя…- грустно добавила ЧК.

— А меня ты прости за…ссору, — тяжело вздохнул Нортон.

— Но сейчас мы все семья, — улыбнулся Норт.

— Даже наша мама Нира стала для вас всех, как семья, — улыбнулась Николь.

— Мы благодарны вас за всё, госпожа Лисса, — улыбнулась Дейла. — А особенно за вашу дочь.

— А я то что сразу?! — засмеялась Василиса.

— Ты очень крутая сестра и подруга! С тобой очень весело.

— И с тобой.

Василиса обратила к ней лицо с сухими, воспаленными глазами.

— Мортинова выкрикнула, что это отец сказал ей часовое имя мамы, — неожиданно твердо произнесла она.

Диара Дэлш недоверчиво усмехнулась.

— Я не питаю к твоему отцу теплых чувств, Василиса. Даже признаюсь, что Нортон Огнев ненавистен мне. Но не думаю, что он способен на такое предательство. Он любил твою мать… Но тоже оказался слишком горд, чтобы пойти и помириться… А теперь уже поздно.

Василиса судорожно вздохнула, подавляя рыдание. Хватит, она больше не будет плакать. Сейчас уже действительно поздно.

— Я не могу вернуть тебе мать, Василиса, — продолжила госпожа Дэлш. — Но я могу отвести тебя к ней… Ненадолго. Чтобы ты могла попрощаться.

— За всю неделю не получалось? — грустно спросил Данила.

— По некоторым обстоятельствам да… — ответила Диара.

— Аж дрожь прошла по всему телу… — цокнула Маришка.

— А как на смерть Лиссы отреагировали Селестина и Мендейра? — спросила Эсмина.

— Обе желали отомстить Елене, — ответила Дэлш. — Даже Мендейра.

— И даже я… — грустно подметила ЧК.

Фея взмахнула часовой стрелой — подул легкий ветер, закружил вихрем по берегу озера, поднимая ворохи маленьких блестящих жемчужин.

В некотором удивлении Василиса наблюдала, как ветер усилился, перерастая в яркую жемчужную спираль, и вдруг мягко, без единого всплеска, вошел в воду, открывая узкий проход в озерную глубину.

— Лети за жемчужной нитью, Василиса, — тихо произнесла госпожа Дэлш. — Она отведет тебя на поле старочасов… В твоем распоряжении всего лишь десять минут. Я прилечу за тобой на ладье.

— Ладья… — на одном дыхании произнёс Фэш.

— А когда — то мама, когда притворялась Клементиной меня на ладье отправляла к феям…- помрачнела Василиса.

— Да доча, и я это помню… — кивнула та.

Временной переход оказался долгим и мрачным — пришлось лететь в абсолютной темноте. Василиса давно потеряла бы ощущение пространства, если бы не изящное жемчужное облако впереди, похожее на маленькую галактику, подгоняемую незримым ветром.

Она даже не заметила, когда внизу показались первые цветы-старочасы — идеально круглые, черные циферблаты с серебряными и золотыми стрелками. Иногда между ними алели старочасы без стрелок, но жемчужный вихрь все летел и летел вперед.

Сколько же здесь цветов, подумала Василиса. Каждый из них мог бы рассказать свою историю — историю чьей-то угасшей жизни. Словно в ответ на ее мысли, появились тени затерянных во времени. Они блуждали рядом, беззвучно открывали рты, пытаясь что-то сказать, некоторые из них полетели рядом с Василисой.

— Ничего не сделали? — спросила Маришка.

— Нет, — ответила Василиса.

— Не поцарапали? — спросила Диана.

— Нет.

— Не ранили? — спросил Рэт.

— Нет.

— Не убили? — спросила Дейла.

— Жива же! — засмеялась Василиса. — Всё в порядке.

Но вот жемчужины замедлили ход, рассеялись, замерцали в угрюмой черноте неба и — опали, укутав алый цветок-старочас нежной беловато-серебристой дымкой.

Казалось, Белая Королева просто заснула, удобно устроившись на алом циферблате без единой стрелки, в окружении широких черных лепестков.

— Мама…

Василиса осторожно опустилась на один из лепестков, оказавшийся прочным, жестким и шершавым. Подогнув под себя ноги, она просидела так все положенные ей десять минут, просто глядя в безмятежное лицо заснувшей навечно королевы фей. Где-то в вышине темного неба летали жахи, раз за разом выкрикивая что-то пронзительное и жуткое, но девочка не обращала на них внимания. Разве может что-то испугать больше, чем закрытые навсегда глаза любимого, самого дорогого тебе человека? Как же хорошо, что у нас есть память, бережно сохраняющая образы дорогих нам людей в самой глубине нашего сердца.

— У нас у всех была память о твоей мамы, Василиса, — тяжело вздохнула Диара.

— Даже у меня была пмяать о ней… — помрачел Норт. — Несмотря на то, что у нас нечего общего не было.

— Как у меня с ней… — грустно проятнула Дейла.

— Я так вообще сильно расстроилась, — добавила Диана.

Но вот на плечо девочки легла чья-то рука.

— Пора, Василиса, — прошептала Диара Дэлш. — Тебя ждут в Чернолюте.

Василиса подняла голову: она что, заснула на обратном пути? В той самой белой ладье, в которой она когда-то впервые попала на поле старочасов? Или просто прилегла на траве, среди ярких капель жемчужной росы? Неужели ей просто приснилось?

Василиса неслышно вздохнула. Главное, что после этого путешествия, все равно, во сне или наяву, ей стало намного легче.

*

В Чернолюте собралось много народу — Черная Королева устраивала памятный ужин в честь Белой Королевы, истинной феи.

— Даже я о тебе не забыла, и всегда делала праздники по поводу тебя, — грустно проятнула ЧК.

— Да уж, — слабо улыбнулась Лисса. — Спасибо.

— Пожалуйста. После того дня, я всегда о тебе вспоминала.

— Рада за это, матушка.

Шум, гам, шепотки людей за спиной раздражали и злили Василису: зачем все эти люди, феи и люты пришли сюда? Поесть-попить? Обсудить последние сплетни: кто станет следующей королевой фей, куда убежала Елена Мортинова, что задумал Астрагор, виноват ли на самом деле Нортон Огнев…

На этом ужине должны были собраться всего три человека: Василиса, Нортон-старший и Черная Королева.

Все эти гости с фальшиво-жалостливыми физиономиями и грустными шепотками в коридорах казались лишними, ненужными, разрушали и без того хрупкое состояние Василисы. Она чувствовала себя хрустальной вазой на самом краю стола — одно неумелое движение и она сейчас разобьется, полетит вниз. Или сама что-нибудь разобьет!

Отец не приехал из Черновода. Он не захотел ни с кем говорить — ни с матерью, ни с госпожой Дэлш, которую уже величали новой повелительницей фей, ни с дочерью.

И Василиса всецело разделяла его решение.

Она тоже не хотела ни с кем говорить.

— Вот кто весь в своего отца, — цокнул Лазарев.

— Мы тоже все в него, как бы, — грустно проятнул Норт, Дейла кивнула, соглашаюсь.

— Кроме меня… — тяжело вздохнула Николь. — Я вся в мать.

— А я уж думал, что все дети будут в меня, — слабо улыбнулся Нортон.

— Размечтался, — хмыкнул Миракл.

*

Вновь раздался тихий, переливчатый сигнал: Черная Королева настойчиво звала вниз. Наверняка она очень рассержена поведением внучки. Но Василиса ничего не могла с собой поделать.

Она подошла к зеркалу и внимательно вгляделась в свое отражение. Как же она изменилась с тех пор, как впервые попала в семью Огневых… Заметно подросла, и ее волосы стали длиннее, немного заострилось лицо, а на носу прибавилось веснушек — наверное, от частого пребывания на солнце. Но дело было не в этом. Ее взгляд изменился, стал жестче, увереннее, в глазах появился странный, лихорадочный блеск. Как будто она знает нечто, неведомое остальным, владеет особенной тайной… Василиса невольно улыбнулась, припомнив, что примерно так же подумала о Фэше, когда увидела его в первый раз.

— Ахахах, да кстати! — кивнул Фэш.

— Василиса, а ты реально изменилась тогда, — признался Маар.

— В этом вся я! — засмеялась та. — Я реально меняюсь.

— Да все мы меняемся, — хмыкнул Норт.

— Ты даже больше не трус.