Принц отрицательно помотал головой и Итернир, прикончив свою порцию, самозабвенно принялся расписывать особенности кухни знаменитого столичного трактира.

Однако радость его была преждевременна, поскольку когда с трапезой было покончено, Ригг взялся за лечение.

Под яростные вопли отчаянно дергающегося в твердых руках Ланса и Крына Итернира, он прижег рану. Потом долго растирал своей мазью, сыпал порошком, а под конец приложил разысканные в лесу какие-то ему одному известные листья и туго перевязал ногу. Ходить Итернир в итоге не мог.

- Изверги! - грозно возмущался он, но как-то непонятно, то ли шутки шутил, то ли горе горевал, - знаю я вас! Вы это специально. Дойдет только один. Извести меня решили! С молодых юных лет! Враги!

Услышав такое Ригг потрясенно замер.

- Как же можно? - тихо спросил он, - ты что же? Как же можно? Вместе пойдем. Не иначе.

- Погодь, - басовито прогудел вдруг Крын, отстраняя охотника, не боись. А то ж криком того... изойдешь совсем.

Он пристально впился взглядом в фигуру сидящего Итернира, примериваясь. Глаза загорелись, руки потянулись к топору.

- Эгей! - громче прежнего завопил Итернир, - вы что?! сговорились?! Уберите его! Он же мне сейчас ноги отрубит! Свои ноги, не казенные!

- Правильно, - качнул головой принц, сам еще не понимая, что собрался делать Крын, - по самую шею.

- Нельзя по шею! - закричал Итернир, пытаясь встать, - никак нельзя! И вообще! Это моя сверхзадача издеваться над вами, а не наоборот!

- Не боись, - проворчал Крын, направляясь к опушке, - ногу тебе ладить буду... не рубить же... вроде...

Ошарашенные его действиями спутники смотрели, как тот, долго ходил между деревьями, легонько трогая их рукой, примерялся. И глаза его утратили прежнее безмятежно-бессмысленное выражение, протаяв внутрь глубиной и блеском. Руки зажили, словно своей, жизнью, олицетворяя уже не неуклюжую силу, но точность мастерства.

Он остановился возле молодого деревца, приноровился, прицелился и одним точным движением срезал его. Сияющий и довольный вернулся к своим спутникам, и лицо его лучилось каким-то недоступным знанием и умением.

Руки двигались, постукивая топором, и движения были столь же точны и скупы, как и движения Ланса во время боя.

- Вот, - гордо поднял он свое изделие, - готово... вроде.

- И что это такое? - удивленно поднял бровь принц, глядя на кривую толстую палку с обмотанной тряпицей планкой на торце, и ручкой посередке.

- Нога, - уверенно заявил Крын, - только деревянная.

- Ах ты лапоть! - возмутился Итернир, - совсем меня сгубить хочешь? Сам на такой кривульке и ходи!

- Щас покажу, - ничуть не обидевшись, подошел Крын к Итерниру.

Одним движением он вздернул того на ноги, и сунул под мышку со стороны больной ноги свою палку. Так, что обмотанная планка пришлась как раз в пазуху руки.

- Вот, - сказал он, - ты на эту... как есть и опирайся... а на ногу... эту... болезную... не ступай вовсе...

- Ступай, не ступай, - заворчал Итернир, и, опираясь на палку, ухватившись за ручку, попытался сделать шаг.

Когда первое раздражение прошло, он понял, что кривой этот костыль на удивление хорошо пришелся впору. И кривизна была в нужном месте и ручка. И ходить было, если и не привычно, но можно.

- Эдак ты и крылья, наверное, сделать можешь? - ошеломленно спросил Ригг.

- Не... - озадаченно, но совершенно серьезно почесал вихрастый затылок Крын, - не могу... наверно... это же как напиться надо...

Скоро собрав вещи и затоптав костер, двинулись дальше. Ригг великодушно принял мешок Итернира, и тот, старательно поблагодарив его, заковылял на своей палке.

Лес вокруг них был чист и светел. Листва бросала узорную зеленую тень на спутников, и солнце весело подмигивало сквозь кроны деревьев. Подлеска практически не было и идти было легко и приятно. Ригг заворожено глядел по сторонам, вспоминая родные леса, наслаждаясь уютом. До боли напоминал этот лес светлые леса родины.

Только одним было это место необычно: кроме шелеста листвы не было никаких звуков. Даже птицы не пели.

- Это, наверное, специально все! - ворчал Итернир, отвлекая от наслаждения красотой природы, - так все построено, что порядочному человеку поспать некогда. Как подъем, так в ночь все упирается! Уж не помню, когда и спал-то последний раз нормально.

- Погоди, - вдруг легким движением остановил Ригг, настороженно вслушиваясь, - слышите? Птицы.

Все замерли, пытаясь уловить далекие звуки. И сквозь шепот деревьев услышали далекие трели. Упоительно и самозабвенно заливался певун. Песня затягивала, словно звучала все громче.

- Ну, птицы, - заворчал все же Итернир, - ну и что? Одну такую все равно уже съели.

- То другая птица. Та не поет, - с легкой грустью ответил Ригг.

- Идти пора, - напомнил всем принц и сказал он это твердо и веско.

Вновь пошли вперед, хотя и шли гораздо медленнее из-за Итернира. Прекрасно это понимая, с непонятным для себя страхом он ожидал, что ему предложат скоро идти одному. Но Лестница опередила опасения.

Лес расступился небольшой полянкой, и они почти уже пересекли ее, как пронесся над травой полный тоски и отчаяния девичий крик:

- Любый мой!

Ригг резко развернулся и пошатнулся, как от удара.

- Лиса? - потрясенно проговорил он и вдруг закричал, Лисонька, любая моя!

И бросился навстречу выбежавшей из леса чуть позади них девушке. Только Ланс и Итернир узнали в ней ту, что провожала Ригга в путь. Вечность назад. Вечность вниз.

- Хорошая моя! - встретили ее его объятья, - как же ты, что же ты?..

- Милый мой, - прятала она свое лицо на его плече, - любый мой...

- Как же ты так? - обнимал он, - зачем же ты здесь?

Она молча немного отстранилась, не разрывая объятий. Долгим взглядом, дрожащим влагой, посмотрела в глаза. И в ответ задрожал его взгляд. Разрыдавшись, она вновь уткнулась в плечо.

- Когда? - теснее сомкнулись его объятья.

- Вчера, - всхлипывала она, - вчера вечером. Вспоминала она тебя... а как забывалась, спрашивала, где ты? Я уж и говорила ей, а потом она вновь забывалась... а вчера... вечером вчера... ох! Что же ты не шел. Я уж глаза-то все проглядела. Я уж и не знала как ты... чуяла только, что живой. Вчера... вчера она вечером... спросила опять, где ты, посмотрела на меня долго так, кротко, аж оторопь взяла. А потом вздохнула и отошла... вечером... как солнце горизонта коснулось. Вечером вчера...

Лицо Ригга переменилось, посерело. Фигура его словно окаменела. Только руки, словно ища утешения, перебирали пряди ее волос.

- А ты-то как же здесь? - чужим голосом спросил он.

- Ночью. Ночью уже я духу леса взмолилась, - сквозь слезы ответила она своим мягким голосом, - богам молилась, Лестнице самой. А утром в лесу проснулась. Думала - сон. Встала, пошла, а потом гляжу - вы идете. Любый ты мой, - вздохнула она и поцеловала его, пытаясь растопить его застывшее лицо.

- Вот, значит как, - пробормотал он, - вот как, боги. Лестница. Выходит все - зря?

Он повернулся к спутникам, стоявшим чуть поодаль в почтительном молчании, но объятия не разжал.

- Друзья это мои, Лиса. Познакомься. Вон тот дядька суровый Ланс. Тот парень здоровый - Крын. А тот, в светлом плаще - светлый принц наш, государь будущий, Кан-Тун. А который с клюкой - Итернир, он, правда иногда злым кажется, но это не со зла вовсе, - представил он спутников и представил девушку, - а это любая моя. Лиса. Окромя ее в жизни моей, почитай, ничего больше и нет.

Остальные спутники молча подошли и положили ему на плечи руки. Даже Итернир ухитрился приковылять. Постояли, склонив голову, и принц оставил привычный презрительный изгиб губ.

Словно целую вечность простояли они так. Ригг, обнимающий девушку и окруженный спутниками. А потом он вздохнул и тяжело сказал, словно став взрослее на несколько лет за краткий миг:

- Дальше вам самим идти. Вон у меня какое дело, - и в его голосе звучали непривычные скрипучие нотки, - обратно пойду. Вниз. Жизнь жить. А вам... прощайте. Не поминайте лихом. И крепче ступайте.