– Или из Веселого дома?

– Если она сбежавшая преступница, то ее надо немедленно предать суду. Я не могу поверить в то, что император сжалился над ней и привез во дворец.

– У него доброе сердце, – умудрилась вставить я между щебетанием женщин одну фразу, правда меня мало кто слушал, они продолжали щебетать о своем.

– Неважно, насколько она красива, вы прекраснее любой из дам в нашем государстве!

– Во всем мире!

– Его Величество забудет о ней, как только увидит вас в этом платье, и в этих прелестных драгоценностях.

Ну вот, вроде тему поменяли, и то хлеб.

На себя в зеркале я любовалась не без удовольствия.

Настолько роскошной и прекрасной в реальной жизни мне никогда быть не доводилось. Да я и на лицо была не особо симпатичная. Так, скорее милая. Никогда не заморачивалась со своей внешностью, всех брала харизмой и ухажёров было много. Но все же красавицей, какой была Ириаса, меня точно никто бы никогда не назвал.

Пока любовалась на себя в зеркало, я одновременно размышляла о том, как бы так начать разговор, чтобы не в коем случае не поссориться с мужем.

Об этом же я размышляла пока шла в восточное крыло, где проживал император и когда садилась за обеденный стол, который был человек на сорок не меньше, а уж точно не для двоих.

Я опять чувствовала себя одновременно и зрителем, и главной героиней. Это странное ощущение настолько захватило меня, что разговоры с мужем о подготовке к Новому году прошли фоном. Удивительно, но я нисколько не сбивалась со своей роли и чувствовала себя так, будто каждый день обедаю в компании императора и веду неспешную беседу о насущных скучных проблемах – бюджете, чиновниках, назначенных быть ответственными за проведение праздников и прочей нудятене. Я даже ни разу не перепутала ни один из приборов, хотя в реальном мире пользовалась только тремя – вилкой, ложкой и очень редко ножом.

Если честно, то я надеялась, что император сам расскажет что-то о своей находке, избавив меня от того, чтобы начать разговор самой, но кажется Оусэнг не хотел мне облегчать задачу.

Но и промолчать было нельзя. Я чувствовала это всей кожей.

Меня выгонят из этой сказки, если я не буду действовать в рамках сюжета… «Режиссёр» долбил мне в мозг не по-детски, я опять начала видеть свет сквозь шторы на окнах, и даже портрет бабушки, что висел на стене в комнате родителей. А столовая вместе с императором начала медленно исчезать.

– Я слышала, что вы спасли девушку, угодившую в капкан, – как можно более безразличным тоном голоса произнесла я.

Свет из окна пропал, как и портрет со стеной. Обеденный зал стал четким, а цвета яркими, будто его прогнали через специальный киношный фильтр.

Я мысленно выдохнула от облегчения.

Оусэнг замер, не донеся кусочек мяса на вилке до рта и посмотрел на меня с удивлением.

– Как быстро разносятся сплетни, – пробормотал он недовольно. – Фрейлины донесли?

– Какая разница, – улыбнулась я, отрезая от стейка кусочек мяса, и, добавив участия в голос, спросила: – у неё все хорошо? Она себя лучше чувствует? Может быть ей нужен врач? Все же капкан – это не шутки?

Мой муж явно был удивлен моими вопросами. Скорее всего он готовился к скандалу, и собирался в ответ нападать на меня, но я-то выходить с ним на конфликт не собиралась. К тому же, судя по реакции, точнее её отсутствию, местного «режиссёра», я все делала правильно.

Пауза затянулась, и поэтому я решила переспросить:

– Ваше Величество?

– Я эээ, – опять подвис Оусэнг, не зная, как реагировать на меня, но затем, все же придя в себя, продолжил: – Да, я нашел девушку и помог ей.

– Так может ей нужна помощь врача? Приказать придворному доктору посетить нашу гостью? – спросила я, пытаясь напустить как можно больше тревоги в свой взгляд.

– Ириаса, – шумно выдохнул император.

– Я могла бы помочь…

Какое-то время он молча смотрел на меня, но затем, сморгнув собственное удивление, ответил:

– Эти мелочи не заслуживают вашего внимания, моя дорогая.

Не заслуживают и хорошо.

«Конфликт исчерпан?» – мысленно спросила я сама себя, ну или того самого «режиссера», который требовал от меня придерживаться сценария, в ответ услышала лишь тишину, да и столовая с императором исчезать никуда не собирались.

И это радует.

Как ни в чем ни бывало, я продолжила разговор о праздниках. Муж меня поддержал. Ужин закончился без членовредительства и обоюдных оскорблений.

И я смогла насладиться омарами и десертным вином.

Господи, я ведь в жизни не ела омаров. Очень вкусно, между прочим… Жаль чавкать нельзя, и пальцы облизывать – тоже. Няням.

Стоило вернуться, как меня обступили фрейлины со всех сторон. Возникло ощущение, что я попала в ловушку.

Почему-то стало немного страшно.

Странно.

Перед глазами опять начала проявляться комната родителей, в которой я продолжала спать. Этого еще не хватало! Я мысленно дала себе пинка, и постаралась сконцентрироваться на настоящем. То есть – дамах.

– Как прошел ваш ужин? – не удержалась одна из женщин от вопроса.

Я задумалась, вспоминая о следующих событиях в книге. Этого же разговора опять-таки не было, он остался за кадром. Но оно и понятно, главная героиня не я. Однако, что было позже, я помню отчетливо, и поэтому надо попытаться изменить эту ситуацию уже сейчас.

– Мне кажется, что вы были правы, графиня Кабо, – посмотрела я на фрейлину, которая сильнее всех меня науськивала на императора.

– В чем же? – нахмурилась женщина.

По книге я её не помню, а вот память императрицы мне подсказывала, что графиня была той еще интриганкой и имела довольно большой вес и уважение среди всех фрейлин.

А я с безмятежной улыбкой на лице продолжила:

– Я почти уверена, что скоро император сделает официальное объявление о фаворитке.

Я раскрыла веер, и начав им обмахиваться, пошла к диванчику, на котором всегда любила сидеть Ириаса. Он как раз находился по среди комнаты и был обставлен остальными маленькими диванчиками. Фрейлины тут же последовали за мной и расселись в определенной иерархии.

Графиня Кабо находилась на шестой ступени иерархии, а значит сидела слева от меня через две дамы. Но это не умоляло её влияние на всех фрейлин, и не только на фрейлин, а чуть ли не на весь двор. Иерархия порой ничто, если ты не умеешь договариваться с людьми, а еще если у тебя нет в загашнике целой кучи дальней родни, которых она умудрилась устроить на различные должности во дворец.

Благо Ириаса всегда держала эти вопросы под особым контролем, все же уроки управления не прошли даром, и старалась дать возможность, чтобы все её фрейлины устраивали своих родных в одинаковом количестве на работу во дворце, дабы не было перекоса и слишком большого влияния одной из семей.

Я выдержала паузу, и кое-кто из фрейлин, что сидели от меня дальше всех, решила уточнить:

– Император сам так сказал?

Я мельком глянула на говорившую. И в голове мгновенно всплыли воспоминания Ириасы, и даже краткая, но очень емкая характеристика от неё. Это была виконтесса Месс. Не самая умная, хоть и прожила дольше императрицы на десяток лет, зато одна из самых болтливых и умеющих поддерживать беседу не о чем. А еще она умела вовремя задавать правильные вопросы. Причем не те, которые сама бы хотела задать, а те, которые слышала от других. Этим пользовались её подруги. Как бы вслух при ней что-то спрашивали, а она повторяла за ними, как попугай. Вот и сейчас, она видимо услышала чей-то вопрос, заданный шепотом, и повторила.

– Нет, но намек был очень прозрачным, да и я знаю Оусэнга с детства, мы ведь выросли вместе, и вижу его насквозь. Считаю, что вы правы, он, как минимум очарован своей гостьей, – ответила я, и не останавливаясь, чтобы меня никто не успел перебить, продолжила: – мой долг, как супруги и императрицы, помочь девушке освоиться во дворце. Судя по его обмолвкам, (которых не было, но это же не особо важные детали, в которых, как раз и кроится дьявол) бедняжка – простолюдинка, а нам бы не хотелось, чтобы девушка, не зная простых правил навредила имиджу его величества. – Я специально чуть-чуть выделила тоном слово «нам», намекая на то, что это наше общее решение. – Наверное, следует ей отправить на помощь одну или даже две фрейлины, а еще нанять учителей этикета и возможно даже письма. Как думаете?