– Не первый день на свете живем, дорогая Анна Сергеевна. Когда идентифицировали останки Савельевой, начальник отдела Демин так и сказал: «Ждем гостей из Москвы».

– Считайте, что дождались, – так же прямо сказала Анна.

Домрацкий вел себя естественно, не заискивая и не стараясь понравиться, однако в его наружности и манерах была какая-то притягательность, располагавшая к нему людей, особенно женщин.

– Знакомьтесь. – Майор указал на капитаншу: – Следователь Шкарбун расследует дело Савельевых. Насколько я понимаю, теперь ведущая роль перейдет к вам, но помощь лишней не будет.

– Значит ли это, что Шкарбун переходит в мое распоряжение?

Чуть подумав, Домрацкий выразил мысль яснее:

– Помимо выполнения своей непосредственной работы она также будет помогать вам.

– Тогда попрошу распорядиться относительно кабинета, – сказала Стерхова.

– А чем не подходит кабинет Ирины Ивановны?

– Я просто его не видела.

Шкарбун приподнялась со стула и взглянула на Домрацкого, ожидая от него дальнейших распоряжений, а потом перевела взгляд на Стерхову:

– Идемте, я покажу.

Домрацкий тоже встал и сопроводил их напутствием:

– Всегда рад помочь, если потребуется!

Кабинет Шкарбун располагался на втором этаже. Войдя туда, Стерхова подошла к окну, увидела заброшенный двор с фонтаном и щербатой верандой.

– Обычно в городах не хватает детских садов. А в Урутине, я вижу, не хватает детей…

– Рождаемость падает. – Шкарбун подтащила стул и приставила к пустому столу: – Вот свободное место. Если нравится, занимайте.

Потратив несколько минут на то, чтобы снять жакет и распределить по ящикам свои вещи, Анна распорядилась:

– Нужны следственные материалы по делу Савельевых, а также все, что есть по останкам.

Ирина Ивановна отомкнула сейф, достала из него две нетолстые папки и положила перед Стерховой.

– Вот!

Та указала на стул:

– Присядьте, пожалуйста.

– Могу. – Шкарбун нехотя села.

Ей было около тридцати, в лице, особенно во взгляде, сквозило беспредметное недовольство. Это старило Ирину Ивановну и портило ее довольно приятную внешность: холеное лицо, яркие губы и голубые, слегка навыкате глаза.

– Расскажите мне все, что знаете по этим делам, – попросила Анна.

– Их объединили в одно производство, – проговорила Шкарбун. – Когда нашли останки Савельевой, сразу объединили.

– Кто сдавал биологический материал для сравнительного анализа ДНК?

– Мать Юлии Савельевой, еще до своей смерти.

– Поясните.

– После падения машины в реке искали тела. Мать Савельевой сдала биологический материал для идентификации. Потом она умерла, но профиль ДНК сохранили. Когда нашли фрагменты скелета и провели экспертизу, данные прогнали по базе и обнаружили соответствие.

– Процент совпадения высокий?

– Девяносто девять и шесть десятых. Нет никаких сомнений – кости принадлежат Юлии Савельевой, – отрубила Ирина Ивановна.

Было видно, что Шкарбун считала Анну помехой, ведь дело – яснее ясного: кто еще мог убить Савельеву, кроме ее мужа?

Стерхова положила перед собой блокнот и приготовила ручку.

– Где были найдены останки?

– В лесу, недалеко от моста, с которого упала машина Савельевых.

– Кто их обнаружил?

– Два подростка гуляли по лесу с собакой, и та нашла кость. В следственных материалах есть фотографии.

– Я посмотрю их позже, – сказала Анна. – Пока рассказывайте.

– Подробно?

– Насколько это возможно.

– Берцовая кость торчала из-под земли под углом примерно в тридцать градусов. Подростки копнули рядом, обнаружили сгнившую одежду и позвонили в полицию.

– Останки дочери Савельевых тоже опознаны?

– С этим пока неясно. Все дело в том, что кости растащили животные, они были разбросаны по лесу, и многих не хватает. Но вероятность того, что мать и дочь были закопаны рядом, велика. Во всяком случае, эксперты работают с костями. По результатам следующих экспертиз все будет ясно.

– Значит, Савельеву опознали случайно? – Стерхова что-то записала в блокнот. – Если бы не профиль ДНК ее матери, сохраненный в базе, никто не догадался бы, что это она?

Шкарбун тряхнула головой:

– Скорее всего – да.

– Теперь поговорим о том, как погиб Виктор Савельев, – сказала Анна.

– А что о нем говорить… – заметила Ирина Ивановна. – Напился и съехал в реку.

Но Стерхова продолжала:

– Определимся со временем. В котором часу машина упала в реку?

– В деле фигурирует ориентировочное время – шесть часов утра.

– Почему ориентировочное? Свидетелей не было?

Ирина Ивановна делано рассмеялась:

– В такой-то глуши?

– Откуда и куда они ехали?

– Из загородного дома родителей к себе домой в Урутин. Савельеву предстояло заступить на дежурство в госпитале.

– А теперь вкратце: что, по вашему мнению, случилось в дороге?

– Ясное дело – конфликт. Знаете, как бывает: слово за слово… Говорят, Савельев сильно ревновал жену. Днем раньше, в доме родителей, у них вышла ссора.

– Есть свидетели?

– Смотрите в показаниях матери Савельева.

– Она назвала причину?

– Только упомянула о ссоре.

– И все-таки… – задумчиво проронила Анна. – Шесть часов утра – не рановато ли выяснять отношения?

– Что тут думать! – возмутилась Шкарбун. – Прочтите отчет судмедэксперта. Савельев был в стельку пьян!

– Я прочитаю… – пообещала ей Стерхова, после чего уточнила: – Шесть часов – и он уже в стельку?

– А может, еще, или с утра на старые дрожжи.

– Тогда, как родители позволили ему сесть за руль? Они что, не видели?

– В свидетельских показаниях сказано: из дома Савельев выехал трезвым. Но я этому не верю. Скорее всего, родители врут.

– Савельев злоупотреблял алкоголем?

– В характеристике с работы об этом ни слова.

– Ну а знакомые? Что говорят они? Их, я надеюсь, опрашивали?

– Кажется, да… – Ирина Ивановна опустила глаза. – Я видела какие-то показания, но особо не вчитывалась.

– В котором часу машина Савельевых уехала из дома родителей? – спросила Анна.

– В пять двадцать пять.

– Каково расстояние от дома до моста?

– Тридцать километров.

Анна встала и, сделав круг по комнате, подошла к окну.

– Полчаса езды, еще надо было поругаться, пострелять и закопать трупы в лесу. На все про все у главы семейства ушло бы не меньше часа.

– Когда следователь двадцать лет назад рассчитывал примерное время катастрофы, он полагал, что в машине было три человека. Теперь-то мы знаем, что Савельев был один, и можем накинуть полчасика.

– Скажите, откуда взялась версия, что Виктор Савельев застрелил дочь и жену? – спросила Стерхова.

– Да загляните же наконец в материалы дела! – прикрикнула Шкарбун, и Анна поняла, как много усилий придется приложить, чтобы с ней сработаться.

Она вернулась за стол и записала время в блокноте. Потом, выдержав паузу, бесстрастно проговорила:

– Я загляну в материалы дела. Но после того, как вы ответите на мои вопросы.

– Чтобы вы знали: когда подняли машину из реки, в ногах у Савельева лежал восьмизарядный пистолет Макарова – его личное оружие, в котором не хватало пяти зарядов.

– Пули нашли?

– Где? – уточнила Ирина Ивановна.

– Например, в могиле Савельевой.

– Нет. Там ничего не было. Зверье растащило с кусками плоти. Какой-нибудь волчара об эти пули зуб обломал.

– Что показала экспертиза оружия?

– «Предположительно, стреляли недавно». Что еще можно сказать, когда машина и, соответственно, пистолет пролежали на дне реки больше суток?

– Почему так долго?

– Пока обнаружили, пока подогнали спецтехнику… Короче, что говорить? Сами знаете, как это обычно бывает.

– Ну хорошо, давайте отмотаем назад. – Стерхова подняла глаза и посмотрела на Ирину Ивановну. – За сутки через мост прошло немало машин. Неужели никто не сообщил в полицию о сломанном ограждении или машине, которая лежала на дне?