Те же чувства были написаны и на лице самого бывшего декана. Плюс сожаление.

– Я чувствую себя скотиной, – сказал Инди. – Я с самого начала не имел права сомневаться в тебе.

– Чего уж там... В наше время начнешь сомневаться в ком угодно. Даже в друзьях.

Инди вздохнул и уселся на кровать.

– Последняя пара лет была для меня сплошным несчастьем, Чарли. Сначала отец, потом Маркус...

– Оба – великие люди, – кивнул Стенфорт, поднимая бокал. – Нам их будет не хватать...

– А тут еще Мак. Он для меня тоже все равно что умер.

Стенфорт сдержанно покивал.

– Кажется, мы вступили в ту пору жизни, когда человек теряет больше, чем приобретает...

Последовала долгая пауза. Инди потер больное колено, а Стенфорт продолжал играть вином в бокале, словно рассчитывая найти в нем ответ на все вопросы. В какой-то момент оба одновременно встряхнулись, сбрасывая с себя меланхолию.

Инди снова принялся за сборы, а Стенфорт взялся за бутылку.

– Пожалуй, еще полстаканчика... – пробормотал последний.

Инди перерывал ящики письменного стола. Выудив паспорт и еще несколько документов, сунул их в открытый чемодан.

Стенфорт наполнил бокал до краев.

– Надеюсь, что и ты встретишь какую-нибудь женщину, вроде моей Дейдры, – продолжал рассуждать Стенфорт. – Тогда тебе будет легче. Не исключено, что она уже где-то совсем рядом, только ты еще этого не знаешь.

Инди нахмурился.

– Не наступай на больную мозоль, дружище!

Стенфорт миролюбиво помахал рукой, а потом, спохватившись, взглянул на часы.

– Боже правый, я должен бежать домой! Дон и Мэгги приезжают из города на обед. Срочный семейный совет.

– Хорошие у тебя ребята, Чарли, – улыбнулся Инди.

Стенфорт улыбнулся.

– Здоровые и работящие. О чем еще можно мечтать. – Он неуклюже поднялся на ноги, едва не расплескав бокал. – Мне действительно пора домой. К тому же неплохо прогуляться вечерком по воздуху. Погода-то какая!

Инди положил ему руку на плечо.

– Спасибо тебе за все, Чарли, дружище!

Стенфорт неопределенно кивнул и пожал плечами.

– По-твоему, у меня такой жалкий вид? – хмыкнул друг. – А знаешь, эти господа из попечительского совета чуть сквозь землю от стыда не провалились. Так я и буду рассказывать внукам.

Он двинулся к двери, но на пороге остановился, чтобы высказать еще одну осенившую его мысль.

– Полжизни человек тратит на поиски самого себя. А когда находит, другие полжизни ему приходится потратить на то, чтобы мир его заметил...

Инди как раз распахнул дверцу шкафа, и его взгляд упал на висящую на крючке потрепанную рыжую «Федору». На полке рядом лежал свернутый кольцами кнут. Как будто ждали своей очереди отправиться в путь.

«Это и есть мое «я», – подумалось Инди.

Между тем Стенфорт продолжал:

– С недавних пор я стал задаваться вопросом: когда меня не будет, что обо мне скажут люди...

Так и не закончив фразу, он вышел из комнаты, словно оставив Инди наедине с этим вопросом.

Инди разглядывал шляпу и кнут.

А правда, что обо мне потом скажут люди?

Был и другой вопрос. Не менее болезненный.

А будет ли кому вообще вспомнить обо мне?..

Инди представил себе опустевший после его ухода дом. Откуда-то с улицы донесся женский крик: мать звала ребенка ужинать. В комнате монотонно тикали старинные баварские часы, еще дедовы. Когда-то это был его дом. Теперь помещение превратилось в музей, к тому же закрытый. Музей, из которого ушли даже смотрители.

На что он потратил жизнь?

Инди медленно отвернулся от шкафа. Так и не притронувшись ни к шляпе, ни к кнуту. Может быть, сейчас наступил тот самый момент, когда нужно выбрать новую дорогу.

И он решительно захлопнул дверцу, щелкнул замок, словно захлопнул дверь в прошлую жизнь.

Глава 2

Молодой мотоциклист гнал вдоль по улице, низко нагнувшись к рулю пижонского «Харлея». Юноша был одет в черную кожаную куртку, голубые джинсы и сверкающие сапоги. Плюс черные очки. Плюс кожаные перчатки.

Он гнался за мужчиной, который уносился от него на заднем сиденье такси. Сначала ему не удалось застать его дома, а теперь приходилось ловить его в городе. Такси затормозило перед железнодорожным вокзалом. Протяжный гудок отходящего поезда полностью заглушил рев мотоциклетного двигателя. Мужчина вылез из такси. На нем был твидовый пиджак, а в руке потрепанный чемодан с наклейками разных экзотических стран. Было ясно, что покидает город, уезжает за тридевять земель. У мотоциклиста оставалась последняя возможность – перехватить его на вокзале.

По вокзалу прокатился второй предупредительный гудок. Поезд должен был вот-вот отойти.

Мужчина с потрепанным чемоданом поспешил вверх по лестнице, прыгая через одну-две ступеньки.

Мотоциклист едва не потерял его из виду.

Сейчас он исчезнет навсегда.

У юноши не оставалось другого выхода, как направить мотоцикл прямо к лестнице. Заднее колесо завизжало, задымило. Выжав полный газ, мотоциклист сорвался с места и погнал вверх по ступенькам. Затем по переходу.

Но мужчина уже выходил на платформу.

Мотоциклист рванул следом. Двигатель взревел как бешеный. Соскочив с лестницы на перрон, мотоциклист, привстав на мотоцикле, словно всадник на стременах, замер на месте, но лишь на долю секунды. Мотоцикл нетерпеливо ревел. Поезд, выпуская пары, медленно тронулся с место. Перрон был запружен толпой.

Где же он?

Наконец мотоциклист заметил его, мужчину с чемоданом. Он запрыгнул в один из последних вагонов прямо на ходу.

Ах, черт!..

Мотоциклист снова оседлал своего железного коня и дал полный газ. К нему уже спешили дежурные по перрону в красных форменных фуражках. Лавируя среди толпы, юноша бросился вслед за уходящим, набирающим скорость поездом.

Когда он сдернул с носа очки, оказалось, что ему лет семнадцать-восемнадцать, не больше. Он закричал мужчине в твидовом пиджаке:

– Эй, мистер!.. Эй, мужик!

Никакой реакции.

Тогда он завопил что было мочи, стараясь перекричать рев своего мотоцикла.

– Эй, профессор!

Мужчина обернулся и, сдвинув брови, прищурился на несущегося по платформе мотоциклиста.

– Вы доктор Джонс?

Мужчина недоуменно кивнул. Выглянув из вагона, он посмотрел вперед – туда, где платформа заканчивалась кирпичной стеной.

– Кажется, ты выбрал не тот путь, парень!

Не думая о грозящей ему опасности, юноша продолжал гнаться за поездом.

– Доктор Оксли, это ведь ваш друг, верно?

Профессор приподнял брови.

– Гарольд Оксли? Археолог?

– Да!

– Что с ним стряслось, парень?

– ЕГО ХОТЯТ УБИТЬ!!!

Он сделал все, что мог. Резко затормозив, вздыбил мотоцикл передним колесом вверх и сумел остановить его буквально в дюйме от кирпичной стены.

Поезд, грохоча сквозь клубы дыма и пара, уходил прочь от платформы.

Похоже, он все же опоздал.

Мотоциклист развернул мотоцикл. Его окружили красные фуражки. Оставалось лишь надеяться на то, что профессор услышал последнюю фразу...

Когда клубы пара рассеялись, все встало на свои места.

На противоположной платформе стоял мужчина в твидовом пиджаке с чемоданом в руке.

Глава 3

Инди сидел в ресторанчике «У Арни». Перед ним на выложенном кафелем столике лежала фотография. Напротив расположился молодой человек, с аппетитом уплетающий с огромной тарелки картофель фри. Одним из ломтиков юноша ткнул в снимок:

– Вот, это Окс!

Несмотря на пролетевшие годы, Инди сразу узнал в пятидесятилетием зануде-педанте в костюмчике, застегнутом на все пуговицы, и начищенных до блеска ботинках старого знакомого.

– Мы не разговаривали лет двадцать... – пробормотал он.

И расстались они, прямо сказать, не друзьями.

Второе лицо на фотографии узнать тоже было не трудно: брюнет, напомаженные волосы зачесаны назад, на губах улыбочка пофигиста. Теперь улыбка исчезла, но бриолина для прически потребовалось на пару банок больше. Расческа лежала рядом с тарелкой – чтобы, в случае чего, уложить каждый волосок на свое законное место.