– Ну давай, конечно!

– Мы и подрались, – продолжал Вова. – А что было делать, когда за Нарвскими воротами наш район начинается? Это совершенно исключено. Заявка себе на шею – вы ж понимаете… Они шли сзади, выражались… Короче, пришлось их побить. Просто некуда было деваться. Но это секрет, всё, надеюсь, между нами. Очень надеюсь.

– Владимир, как говорят, не извольте беспокоиться. Но что стало с ними, с теми молодыми людьми? Они хоть живы?

– Все живые. Ещё какие живые – потащились жалобу писать в адмиралтейский РОВД. Да хрен с ними, пусть пишут. Замучаются писать, кто нас с Витькой искать будет? На вас, доктор, вся надежда. Я перед вами как на духу.

– Не беспокойтесь, от меня на вас никуда никакой бумаги не поступит. А ранки ваши будем лечить водочным компрессом…

– Какой прекрасный доктор, – просиял Владимир, – я всё понял. До свидания, спасибо, до скорой встречи!

И тут же исчез за дверью. Через пару дней, в ту секунду, когда мне уже следовало направиться в сторону дома, ко мне притащился бывший травматолог, ныне алкаш Максюта, выходец из Удмуртии. Он ко мне заглядывал по той причине, что ранее, чуть не целый год, работал на моём месте, за моим столом, одновременно проживая в той комнате, которая ныне по закону принадлежала мне. Но Макся, как ему казалось, входил в состав небольшой, но бандитской группировки, в связи с чем имел надежды хоть изредка, хоть крайне редко ночевать у меня и ещё, если посчастливится, занимать у меня небольшие деньги на неопределённый срок. Надежды юношу питали. Он вошёл в кабинет бесшумно, по-змеиному, тут же приблизился к столу и хлебнул спирта из операционной спиртовки. Запил водой из-под крана и спросил:

– Ну, как?

– У меня нормально. А ты, я смотрю, дуркуешь?

– Всё в порядке. Завтра будут денежки. Понял?

– А что я понял – что ты опять дурак?

– Почему это?

– А кто тебя знает? Наверное, потому, что ты на конкурсе дураков займёшь второе место.

– Почему?

– Потому, что ты дурак. В тюрьму по-человечески сесть не можешь. Слышь, в тюрьме-то сейчас завтрак…

– Какая тюрьма, какой завтрак… Ты можешь меня послушать?

– Денег не дам, даже не рассчитывай.

– Да нужны мне твои деньги! У меня свои есть!.. Завтра будут.

– И никаких ночлегов, понял? Никогда.

– Мне, что, ночевать, что ли негде? Мест сколько хочешь. Тебя могу устроить.

– Спасибо, не требуется.

– Просто послушай моих пацанов. У них такие идеи есть – закачаешься.

– С аккумуляторного завода свинец, что ли, воровать?

– Нет, что ты, про свинец вообще можешь забыть.

– Скандий, что ли, из Подмосковья таскать?

– Про скандий даже не заикайся. Не знаешь, так и не говори. Тем более, никогда не предлагай мне то, в чём совершенно не разбираешься. Ты представляешь хоть, сколько он стоит?

– Мне не пофигу?

– А мне нет! Он стоит двести долларей за грамм! А чёрная цена – девяносто! А золото знаешь, сколько стоит?.. Двадцатник за унцию! Вот и прикинь! Выгоднее наркоты! Сразу тебя предупреждаю – кто скандием торговал, тех, вообще, будто бы больше нету. Исчезли. Нет, и всё. Вообще, на того, кто скандий везёт, рентабельно будет вызвать эскадрилью бомбардировщиков.

– Вам надо, вы и вызывайте. Ты, вроде, врач был неплохой. Кости правил… А теперь у тебя на лбу восемь лет написано. Да ещё за пробег добавят, так и сгниёшь в тюряге.

– Чирей на язык. Но если согласишься, мы тебе охрану дадим. Столько, сколько понадобится. А чемоданчик с товаром будет ночевать каждую ночь в другом вагоне. Получить, перевезти – и вся твоя работа. А ребята послушные, золото, не братва.

– Катись ты со своей братвой куда подальше, достал уже.

– Смотри, тебе жить, – процедил Максюта, – я предупреждал.

Тут, как в кино, отворилась дверь, вошли мои новые знакомые Вова и Витя. Не обращая внимания на Максю, громко сообщили:

– Доброе утро, доктор! А мы за вами!

Максюта побледнел, позеленел, потом приобрёл оттенок кабинетной стенки и выполз.

– Что это с ним? – спросил я.

Служивые переглянулись, пожали плечами.

– Мы и сами ничего не понимаем, – ответил Виктор за них обоих. – Пошли!

– Куда пойдём-то?

– Ху ты, – возразил Вова, – в пивбар, куда ещё-то. А ты о чём подумал?

– Ху ты, – согласился я, – а в какой?

– В ближайший. Ненадолго.

– Ну, если ненадолго… А повод?

– Повод простой, – объяснил Витя, – пива попить. Тем более, Вова проставляется. Доволен современной медициной.

– А как же! Оно так и должно быть. Милиция, медицина – всё на одну букву.

– Пойдём, а, – торопил нас Владимир, – чего здесь светиться. Потом будете разбираться, ху из ху.

– Ну да, конечно. Стол накроем, и всё прояснится.

Собственно, идти было некуда, в те добрые времена пивбары располагались на каждом шагу. Товарищи офицеры выбрали забегаловку поприличнее, что как раз стояла рядом с путиловской баней, где их, якобы, никто не знал и опознать никак не мог. Тем не менее, как только мы расположились со своими кружками за удалённым от зала столиком и отхлебнули по паре глотков, кстати, более-менее приличного пива, как тут же на скорости к нам приблизился человек в белом фартуке, загрёб наши кружки и вылил содержимое в ближайшую раковину. А нам сообщил:

– Это вы пить не будете. Не позволю. Сейчас своего принесу.

И лучшего пива принёс, и сверх того ещё и скумбрию, явно со своего стола, поскольку закуска вся переливалась истинно рыбьими сине-зелёными цветами всех оттенков. Я понюхал её и отодвинул. Мужики понюхали и съели. Виктор сказал:

– Ну, за дружбу.

– За дружбу, – поддержал Владимир, – которая нас повсеместно окружает. Быстро он тебя вычислил.

– Всё к лучшему. Если стуканёт, хоть знать буду, кто.

– Многие на вас реагируют, как мне кажется. – Поддержал я беседу. – Вот и наш бывший врач, Максим, почему-то отреагировал. Причём, я бы сказал, болезненно. Что такое? Он вас как-то огорчил?

Виктор ответил так:

– Скорее уж мы его. Но говорить о нём не очень хочется. Хотя он и сам может рассказать, только в извращённом виде. Тебе интересно?

– Да, пожалуй.

– Тогда так. У нас все разговоры – служебные. Никому никогда о них ни одного слова.

– Всё понятно.

– Тогда в двух словах. Ваш доктор…

– Бывший, – уточнил я.

– Именно так, – подтвердил Виктор, – год назад сдружился с мелкой преступной группой и вошёл в её состав. Участники занимались мелкими кражами. Новичка назвали Максютой и попросили его для начала продать ранее украденную детскую коляску. Он выразил согласие, и около гастронома на улице Турбинной встретил женщину с маленьким ребёнком на руках, которая пожелала приобрести предложенную доктором коляску. Вскоре из магазина номер семь типа «Гастроном» вышел муж той самой женщины, которая держала его ребёнка на руках. Женщина сообщила мужу, что указанная коляска по всем признакам ранее принадлежала их семье и совсем недавно была похищена. Дальше рассказывать?

– О, ужас…

– А дальше – больше. На первом допросе он написал, что никого и ничего не знает, что исполнял просьбу неизвестного ему гражданина. Пришлось нам ему же во благо собрать свободный коллектив и бить его повторно как сидорову козу. Ну, для прочистки памяти. И кто бы мог подумать – вспомнил! Правда, при этом два раза через стол летал и обмочился в полёте. Но всё вспомнил, всё назвал – все адреса, фамилии, явки…

– Хороший человек, – сказал я. – В тюрьму не сел, но, мне кажется, ещё не угомонился.

– Это дело нехитрое, – заметил Владимир. – Тут для него проблемы не существует. Для него главное не в том, как в тюрьму сесть, а как потом из неё выйти. Это трудно, почти невозможно. Ибо тюрьма – не церковь. Тюрьма сама придёт за пассажиром. Её далеко искать не надо, когда не он в тюрьме, а она в нём сидит. Отныне и навеки. Она – в нём!

– Аминь, – подтвердил Витя.

Я сказал:

– Большая философия. Гулять пойдём сегодня?

– Куда, в парк?