Когда-то Леся пыталась сопротивляться и показать, что ей больно. Но потом поняла, что легче переждать. И она стояла и ждала, когда мама перестает держать. Аня не замечала в руках дочери: книгу, куртку, ложку, мыло. Она просто подходила и обнимала, не ожидая и не давая возможности ответить.

Так пролетело два года. Лесе исполнилось девять лет. Мама как всегда сделала торт, еще с вечера. И Леся всю ночь думала о том, как встанет и на завтрак съест его. В это же утро мама сообщила, что они поедут в столицу к врачу на подтверждение диагноза.

– Знала, будешь думать, поэтому лучше так. Доедай и поехали, скоро автобус. Бабушка вечером придет поздравлять, а ты подумай, что ты хочешь в подарок. Ткань на платье можем купить, сошью тебе. Или обувь, может еще что-то. Что захочешь.

“Шумный автобус. Улицы. Люди. Остановки. Машины. Нечем дышать. Не знание. Непонимание. Страх. Шумный автобус. Улицы. Люди. Остановки. Машины. Нечем дышать. Не знание. Непонимание. Страх. Тянет.

Почему мы в день рождения всегда куда-то ездим?

Шумный автобус. Улицы. Люди. Остановки. Машины. Нечем дышать. Не знание. Непонимание. Страх. Тянет. Толпа. Люди. Тянет. Мое день рождения. Всегда куда-то едем. Идем. Почему. Это мой день. Нет. Не хочу. Не хочу никуда идти. Шумный автобус. Улицы. Люди. Остановки. Машины. Нечем дышать. Не знание. Непонимание. Страх. Она тянет. Идем. Идем. Идем. Идем. Улицы. Люди. Машины. Нечем дышать. Не знание. Непонимание. Страх. Тянет. Купит, что я захочу. А что я хочу. Хочу домой. Шум. Машины. Слишком громко. Страшно”

Леся ходила кругами возле стула, смотря куда угодно, но не на него, – мама все повторяла:” Давай садись, вот сюда”.

– Как начнет что-то делать, так не остановить. Сидит теребит рукав, волосы, руки, да хоть что. Отодвигаю, держу ее руку. Она опять тянется и по-новому.

Не выдержав мама усадила дочь. Перед ней на столе лежал альбом для рисования, карандаши, акварель, деревянные кубики, палочки.

Леся теребила руками, не желая класть их на колени.

– Ты же умеешь рисовать, давай покажи, как ты рисуешь, буквы напиши, как дома. На, держи карандаш.

– Анна Сергеевна, можете выйти в коридор, я вас приглашу, когда мы закончим.

– Что?

– Вы мешаете мне. У вас особенная девочка.

– Она не особенная, она не говорит.

– Я вас позову, посидите в коридоре. А мы порисуем.

Анна хотела возразить, но женщина встала с кресла и последовала к двери, вытесняя, и она вышла в коридор.

Психиатр закрыла за ней дверь.

– Сложно иногда бывает с родителями, – она села обратно, напротив девочки. Их разделял низкий стол, на котором лежали листки белой бумаги, карандаши торчали из металлического футляра, восковые мелки лежали в маленькой, желтой коробочке. Леся смотрела на них, на цвета, она не видела раньше таких цветов, – Если ты не хочешь сидеть, можешь встать. Походить, успокоится или порисовать. Можешь делать, что хочешь. А я пойду заполнять документы.

Леся выпрыгнула со стула и начала ходить от стены до двери. Кабинет был не большой. Каждый раз поворачиваясь, ее взгляд касался восковых мелков. Краем глаза смотря на женщину. Она была без белого халата, и Леся не понимала, кто это и что они тут делают.

“Она не смотрит на меня. На двери написано было “психиатр”. Кто это. Не смотрит. Хочешь их потрогать. Да. А если она посмотрит. Она же сказала делать, что я хочу. Надоело ходить. Сядь. Куда. Стул. Еще один стул. На них не удобно сидеть. На пол сядь ближе к мелкам”

Леся села на колени, плотно прижав грудь к столу. Разноцветные восковые мелки манили ее. Рука поднялась, потерев нос, и повиснув начала издалека гладить мелки.

– Надумала порисовать? Какой цвет тебе дать? – спросила психиатр, подходя к девочке.

Леся опустила руку и убрала под стол.

– Да, я бы тоже беспокоилась в новом месте. Но как дома ты можешь брать, что угодно, когда угодно.

“Она сказала, что я могу выбрать любой подарок. А если не найдется магазин такой, мы уедем и не купим. Надо написать. В нашем магазине нет таких мелков. Я устала”

Когда женщина опять ушла за стол, девочка дотронулась до мелков. Они были прохладные, гладкие, новые. Она отдернула руку от них.

Обнаружив у себя в руке карандаш, начала писать. Мелким шрифтом в углу листка: “в подарок мелки такие”. Писала она так, как начинает новый лист в тетради. Но без линий и квадратов, текст поплыл вниз.

“Она поймет? Увидит? Должна понять, если она увидела, покажет ей. И все. Я буду рисовать. Что я нарисую. Не знаю.

Лес? Почему лес? Там разноцветные цветы. Она что-то спрашивает. Уходит. Мама пришла. Она сидела в коридоре. Почему. С родителями иногда сложно. Сложно. Мне сложно. И другим сложно. Пришла. Меня опять тащит. Сложно иногда с родителями. Я устала”

– Анна Сергеевна, один час не показатель точной картины, но совершенно понятно, что у Леси аутизм, атипичный аутизм. Под стрессом аутизм усугубляется. Распорядок дня и разговоры…

– Да, я знаю, что она все понимает.

– Как думаете у нее поведение изменилось в какую сторону с детства?

“Аутизм усугубляется. Я нервничаю. Не знаю. Я изменилась. Все слышу. Все понимаю. Она опять рассказывает мою жизнь. Как я себя веду.

Я так себя веду. А другие так себя не ведут. Я не слышу, когда она меня зовет. Не хочу идти. Просто не хочу. Я не понимаю зачем. А она никогда не отстает и продолжает говорить так, как будто я не слышу”

– …Это можно вылечить? Что бы она заговорила?

“Мое поведение – это болезнь? Я такая потому, что болею? Я не говорю потому что не могу говорить. Я не хочу слушать опять про себя. Я же тут. Но я не могу им сказать ничего, как они тогда узнают меня? Как они понимают, что я такая как они говорят?”

– …с речью ничего нельзя сказать, аутизм не набор или отсутствие чего-то. Аутизм скорее совокупность, и очень разная. Похожесть одна – антисоциальное поведение. Мне еще не попалось одних и тех же детей, все разные. Леся может не говорить по многим причинам включая медицинские. Так что только вы как родитель можете взять под контроль жизнь своего ребенка и расширять ее. Учить бытовым вещам, ей дальше жить теперь с этим диагнозом. Помогать. Научить ее жить в мире, где все не как она. Почему вы в специальную школу не отдали ее? Хотя не угадаешь тут, что поможет больше. Она хорошо учится?

“Другие люди живут не так как я, почему я живу так. Кто это выбирает. Можно выбрать другое? Я хочу ходить в школу и учиться там. Там, наверное, хорошо. Хотя помещение школы выглядит не очень. Дети шумные, лучше дома тогда. Я бы хотела с кем-то подружится и придумать Швамбранию. Они узнают, что я не такая и не будут дружить со мной. Но хоть один будет”

– …Не отличница, и не быстрая, но справляется. Пишет коряво. Но в целом четверки. Я помогаю, но стараюсь оставлять все как есть в тетрадях, что бы она сама писала, считала.

– Это правильно. Сейчас у вас инвалидность, но она вам нужна? В школу ее взяли, может в университет пойдет. Работать. Все может быть. А инвалидность может как помочь, так и наоборот. Я могу поставить диагноз, но инвалидность уберу, чтобы у нее было будущее. Понимаете?

– Она также будет дома учиться?

– Ее охотнее будут брать в любые учреждения. Диагноз никуда не денется. Аутизм не лечится. Но это станет просто болезнью, чем она и является. Многие вырастают и приспосабливаются к жизни. Другие нет. Если Леся хорошо учится, пусть и дальше учится. С развитием все в порядке значит, а вот с социальностью нет. Но многие приспосабливаются.

Тихо, практически шепотом смотря на дочку Аня сказала:

– А как она будет жить без меня? – лицо выражало смутное понимание происходящего. Озарение, представления, что жизнь, которую она жила закончится, а ее дочка останется одна.

“Я останусь одна. Когда. Она слишком крепко держит руки. Нога начинает трястись. Напрягается. Все напрягается. Хочу встать.