Самое страшное – это паника.

Поняв всю ситуацию, я начал придумывать всё больше и больше вариантов выхода из неё. Одним из таких выходов было то, что я беру свой шлёпанец, который заранее успел чудом вытащить, и остаться при этом с телефоном в кармане. Про телефон вообще отдельная песня, ведь я его просто забыл в кармане. Оставив его дома, я мог бы вообще за него не волноваться. Но нет же, мне обязательно надо было взять с собой телефон, с которого нельзя было даже никому позвонить.

Крым – это зона покрытия сети, в которой ловит только рыба.

– Балашовка, – говорю я ему тихим голосом.

– Бала…

– Что? – ответил он мне громким и настырным голосом.

– Ну что, ты как там братан?

– Лучше не бывает.

На протяжении всего времени диалог был смешной и страшный.

Я понимаю, что нам сейчас тяжело, но что-то же делать надо было, правильно?

Конечно, правильно, ведь мы находились в безлюдном месте, мой друг погрузился по пузо в грязь, которая засасывала его глубже и глубже.

Кое-как он успел схватить меня за шлёпанец. Я вытащил его и сразу же встал на ноги, но потом резко опять начал проваливаться и, поэтому сразу же упал обратно на живот.

Как же мы были счастливы в этот момент жизни. «Наконец выбрались из этого ада», – подумали мы с улыбками на лице. Самое страшное нас ждало потом.

Оно заключалось в том, что кристаллы, про которые я говорил, были очень острыми и всё это время пока мы елозили по грязи, то резали себе ноги и руки этими кристаллами. Как мы это заметили? Очень легко, ведь между нами, когда мы выбрались и ползли на животах до конца озера, завязался диалог.

Я – Фухх, ну наконец-то мы выбрались с тобой, теперь надо как-то доползти обратно.

Антон – Да, да, да, я-то очень рад, только вот я одного понять не могу, там километров шесть впереди или мне кажется?

Я – Тебе не кажется.

Антон – Андрюха…

Он сказал это каким-то необычным голосом. Такого голоса я давно от него не слышал, даже в тот момент, когда он провалился в эту глину.

Я – Чего?

Я спросил у него тоже настороженным голосом, потому что не понимал, что может нас ждать ещё. Приключений на одно место мне уже хватило.

Антон – Слушай, я тут ползу и вижу, что кровь за тобой следом течёт.

Я – Что? Кровь?

Я был в полном шоке и не понимал ничего, потому что ничего не чувствовал.

Антон – Да, очень много крови.

Антон – Я тут на себя тоже посмотрел и у меня ситуация ничуть не лучше.

Я посмотрел на свои руки и ноги и увидел то, что по ним шлейфом текла кровь из-за порезов.

Я – Это кристаллы соли Антон.

Антон – Я так и понял.

Антон – И что делать будем?

Я – Да ничего, кровь и остановить можно, ничего страшного от этого нет, не критично ведь.

Антон – Надо быстрее ползти, но аккуратно.

Я – Ага, тут я согласен, но про аккуратность – это точно вряд ли.

Прошло буквально минут 40-50 после того, как мы выбрались из грязи и поползли вперёд.

Сначала мы обрадовались после трёх километров пути, но потом началось новое испытание, почти как испытание огнём.

Всё это время озеро было на солнцепёке, под 40-градусной жарой и постепенно грелось, грелось до кипятка.

Я почувствовал кипяток, когда дополз до первой большой лужи в этом озере, дабы смыть кровь с рук и ног, а также глину и лечебную грязь.

Когда я потрогал пальцем водичку, то понял, что она градусов 80, не меньше, потому что такой кипяток бывает только в горячем чайнике. Будто бы потрогал чайник, но при этом тебе через него надо как-то проползти или пробежать. Мы, конечно, как всегда выбрали второй вариант и резко побежали, при этом с каждым прыжком начинали сильней и сильней проваливаться. Пробежав этот кипяток, мы вздохнули с огромным удовольствием, ведь дальше нас ждала финишная прямая.

Мы вышли на берег и увидели кучу людей, проходящих мимо, и поняли, что спаслись и с нами всё хорошо.

Нас переполняли эмоции, которые били ключом внутри нас, будто бы мы не осознавали, что было с нами несколько минут назад.

Я тогда вспомнил всех, кого только помнил, потому что в такие моменты всегда страшней всего.

Наш Розовый сон и заключается в том, что мы воспринимаем всё вокруг с кривизной, до того момента, пока адреналин не начинает бить в голову.

Мы вернулись обратно очень поздно, но и не ночью, скорее это был вечер. Мы вернулись, чувствуя в себе неких героев, которые что-то победили, скорее всего, страх.

Тут же много ребят подошло к нам, начали расспрашивать, как мы там и, что мы так долго делали на пляже. Среди тех, кто внимательно слушал эту захватывающую дух историю, была как раз Даша с маленькой сестрой, которые всё это время смотрели только на меня.

После этого наше общение с Дашей начало активизироваться, и мы стали шутить, вместе гулять и всё сводилось к одному, к любви, но я не хотел этого, просто не хотел.

Я не понимал тогда, что такое любовь и отвергал любые позывы людей к ней.

Она открылась мне и сказала, что ей нравится мальчик, я, включив профессионального дурачка, начал говорить, что ей нравится Антон. Она сказала, что да – это Антон. Я, как бы поверил ей, но при этом понимал, что, возможно, это я.

Даша подавала много знаков внимания, особенно тогда, когда подходила к нам. Она обнимала меня больше всех остальных ребят.

Однажды мы остались с ней наедине, и она призналась мне в своих чувствах, и тут я впервые засмущался и толком ей ничего не ответил. Вскоре я забыл про эту ситуацию, а она нет.

Я, по сути, отшил её тем, что просто забыл про это.

Я не понял, почему тогда так поступил и, почему не ответил ей взаимностью. Она была тоже хорошей и красивой девушкой, но что-то меня остановило в тот момент, видимо, судьба распорядилась по-другому.

У судьбы на меня были особые планы.

Клён ты мой опавший, клён заледенелый,

Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой?

Или что увидел? Или что услышал?

Словно за деревню погулять ты вышел

И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,

Утонул в сугробе, приморозил ногу.

Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,

Не дойду до дома с дружеской попойки.

Там вон встретил вербу, там сосну приметил,

Распевал им песни под метель о лете.

Сам себе казался я таким же кленом,

Только не опавшим, а вовсю зелёным.

И, утратив скромность, одуревши в доску,

Как жену чужую, обнимал берёзку.

Сергей Есенин, «Клён ты мой опавший»

Каждый из нас примерно представляет, что такое любовь.

Это чрезвычайно опасное состояние души и тела, при котором может произойти с вами всё что угодно, даже инфаркт.

Самая малейшая вещь может вызвать у вас разные расстройства органов тела. Представьте, что вы даже можете потерять сознание из-за любви или войти в безразличное состояние, что чревато последствиями.

Зачастую мы смотрим назад, не оборачиваясь и не думая, кто стоит за нами. Мы думали с детства, и будем думать, что это всего лишь детская шутка, шутка наших маленьких друзей над нами.

Вспомните, как вы в детстве смотрели и оборачивались, чтобы вас не облили водой и не стали смеяться, а может быть, и не ударили палочкой, крича, что они маги и заклинатели. Всё идёт прямиком из детства.

Какие же дети беззаботные, подумал я первым делом, но обдумывая каждый момент своей жизни каждую секунду осознавал, что на самом деле дети – это самые загруженные существа на планете. У них и вправду очень много дел, которые им предстоит сделать. Испытания, через которые они проходят не под силу любому взрослому. Испытания давят и не все с ними справляются в столь маленьком возрасте, особенно когда речь заходит о любви.