Комментарий к о необдуманных желаниях.
Опять-таки кусочек к моему макси. Ссылочку прикрепляю.
https://ficbook.net/readfic/6589176
Тем, кто ждет продолжения: извиняюсь, загонялась с этими экзаменами и поступлениями, поэтому держите вам такую вкуснятину. Скоро глава.
Всем приятного чтения)))
Крис с абсолютной точностью мог сказать, что причиной всему является алкоголь и легкая доза наркотиков, которую он успел принять еще там – в кафе. Отчего-то стало совершенно невыносимо сидеть и смотреть на нее: хотелось дотронуться, сказать что-то эдакое и вызвать тот самый огонь в глазах. Наверное, в большей степени это глупость. И ломка. Он снова встал на эту дорожку и теперь катится по ней со скоростью света, ведь теперь остановиться кажется невозможным. Крис уже не помнил, почему все-таки снова решился на это. Снова решился на потерю контроля, на полное безрассудство. Но где-то в глубине своей прокуренной и пропитой души он знал, что теперь это был не просто секундный кайф, это было позволение. Наркотики позволяли ему делать то, что он не мог сделать ни в трезвом уме, ни на пьяную голову. Только наркотики позволяли касаться ее так. Но эта истина была скрыта за толстыми железными дверьми, где-то там, куда никто и никогда не мог пробраться, даже сам Шистад.
Самым обидным сейчас было то, что он хотел проснуться и увидеть ее. Рядом. Не такую пьяную и двигающуюся, словно сумасшедшая. Он хотел ее увидеть мирно посапывающей рядом с нахмуренными глазами и приоткрытыми губами. Крис хотел увидеть ее такой, будучи свободным от всех веществ, которые успел вчера принять. Хотел коснуться ее так – просто и естественно, без внутренних запретов и стоп-знаков.
Возможно, потом пришлось бы огрызаться и шутить, игнорировать. Но сейчас он бы отдал что угодно, лишь бы узнать, как она выглядит, когда спит. Может, с утра она раздраженная и совершенно уставшая, может, милая и сонная, может, злая и недовольная, может потерянная и мягкая. Ему было интересно узнать это. И не обнаружив ее рядом, Крис проклял целый свет – слишком рано наставшее утро, слишком холодную кровать без нее, себя и саму Еву. Потому что она ушла и ничего не сказала. Хотя что тут можно было сказать? Вообще вариантов было много: «Классно провели время» - хотя это было бы глупо, - «это была ошибка» - обидно, но скорее всего правда, - «может повторим?» - смешно и абсурдно, - «ты во всем виноват» - а это уже неправда, потому что виноваты оба, - «давай забудем об этом» - неприятно и больно. Скорее всего она бы разозлилась и кричала, как ненормальная. Прямо как вчера.
Но ее не было, и теперь он был раздражен этим фактом. Потому что Ева ушла тихо и не издала даже звука. Если бы Крис только услышал копошение рядом, то тут же проснулся и… И что дальше? Наверное, даже хорошо, что она ушла, не оставив следов.
Хотя ее отпечатки были повсюду. В первую очередь, запах. Простынь, подушки – все пропахло ею. Этот аромат, наверное, въелся в его легкие и прикосновениями остался в волосах. А еще были эти отметены. На груди, ключице и прессе. Они были маленькими, но яркими и сочными, и, трогая эти красные кружочки, Крис будто автоматически возвращался во вчерашнюю ночь, его тело тут же обжигало огнем, а в паху пульсировало. Это было ненормально даже для него.
Крис стоял перед зеркалом и пялился на обнаженный торс, отпечатывая в памяти эти следы поцелуев, вчерашней страсти и, видимо, самой большой ошибки. Теперь все усложнилось настолько, что в голове мысли путались и, словно рой пчел, сталкивались друг о друга. Вот так просто – а точнее невероятно сложно – Ева то ли испортила ему жизнь, то ли вдохнула в него что-то, что ускоряло сердцебиение и заставляло кровь с бешеной скоростью гонять по кругу. Кожа все еще чувствовала ее горячие пальцы и влажные губы, руки еще помнили мягкость ее волос, перед глазами стояло ее лицо – сумасшедшее и прекрасное, в ушах звучало это нежное «ах», граничащее с безумием. И у него опять стоял.
Крис провел ладонью по лицу, пытаясь согнать наваждение, а потом заметил то, что не видел раньше. Все-таки она не ушла бесследно, и теперь Шистад был уверен, что все это ему не привиделось. Ее телефон. Валяется где-то в углу черной коробочкой. И Крис снова ощутил это. Контроль над ситуацией.
========== о влюбленности и любви. ==========
Крис смотрел на неё несколько долгих минут, и в голове крутилась, словно заезженная пластинка, всего одна мысль: «Зачем влюбляться, если невозможно любить?»
Шистад рассматривал её бледное лицо и пятнышки веснушек, в лунном цвете казавшихся темными точками. Черные ресницы подрагивали во сне – ей снилось, наверное, что-то приятное. Розовые губы мягко приоткрылись, и Шистад видел краюшек белых зубов. Он рассматривал её с поразительной внимательностью, пытаясь запомнить её запах – сладкий аромат фиалок, - запомнить её вкус – леденящая мятная жвачка, - запомнить её рядом с собой. Потому что это больше никогда не повторится. Хотелось верить этому и не верить одновременно. Крис знал: всё, что происходит между ними, именуется одним горьким словом «ошибка». Эти простые буквы не раз слетали с её языка, когда Шистад оказывался в опасной близости, и где-то в глубине души – её остатков – парень знал, что Ева права. Права в каждом остром слове и ненавистном взгляде, права в попытке быть дальше, права в мыслях о том, что этому нельзя происходить. Она была абсолютно точно права, но на деле всё же сдалась. И теперь Крис проклинал – её и себя – за эту слабость. Сейчас было трудно вспомнить, кто кого поцеловал, тогда это казалось неважным, а сейчас с надрывом, хриплым, срывающимся, громким голосом хотелось рычать, что это Ева чертова Мун первая прикоснулась губами к губам и сорвала крышу лишь этим легким движением. Хотелось кричать и обвинять её.
Но Шистад молчал. И сам не знал, почему не растрясет её, чтобы вывалить обвинения или попросту насмехаться над всеми её «нельзя». Но он молчал и смотрел. На кончиках пальцев появился зуд – так хотелось дотронуться до её приоткрытых губ и снова ощутить привкус мяты на языке.
«Зачем влюбляться, если любить невозможно?»-вновь спросил Крис себя, но в ответ звучала лишь тишина, вибрирующая, подпитанная чем-то терпким, словно кофе. Шистад вздохнул. Не его вина, что у них не получается. Не получалось и, наверное, никогда не получится, потому что такие, как Крис и Ева, просто не созданы для отношений. По крайней мере, для отношений друг с другом. Они пытались. Дважды. И обжигались. Летели как мотыльки на свет, не замечая, как воспламеняются крылья и, лишь когда были полностью сожжены, отскакивали друг от друга, пытаясь восстановить разрушенные частички души. Отрицать, что каждый раз это заканчивалось болью, глупо и нелогично, а потому Крис просто смирился с щемящим чувством в груди, когда Ева оказывалась поблизости, и с зияющей дырой вместо сердца, когда она вновь касалась его.
Да, они были влюблены. Безумно, до самого нутра. Но смысл этой влюбленности, если любить Еву сродни самоубийству? Крис пока не успел записать себя в число мазохистов, но после сегодняшнего вечера обещал пополнить этот список собственными инициалами.
Крис смотрел на её спокойное лицо и думал, что слишком редко видит её такой, потому что в жизни она ядовита, ревнива и зла. Поэтому у них никогда не получалось – они сами зажигали огонь на крыльях. Шистад еще помнил привкус ревности Евы – жгучие пощечины и обидные обвинения, часы молчания и месть. Он помнил её невыносимость, нетерпение и раздражение. Крис знал, какая она, когда любит – недоверчивая, скрытная, пылающая. И знал, какая она, когда влюблена – мягкая, податливая, нежная. Порой Шистаду казалось, что Ева просто совершенно не в ладах с собой, а потом оказалось, что он и сам немного того, когда дело касается Мун. Он и сам терзался чувством ревности и недовольства, чрезмерной властности и помешанности на контроле. Так было просто нельзя. Нельзя терзать себя. А уж тем более нельзя терзать её.
Парень знал: всё это нужно прекратить. Нужно просто разъехаться, никогда не встречаться, потому что видеть её – это засовывать палец в дыру от пулевого ранения. И каждая их встреча заканчивалась этим: Ева без лифчика в его кровати.
