В любовном жаре Твое заветное ущелье… В него спускался много раз. Нет, не погибнуть было целью, А возродить обоих нас. Не захлебнуться в сладкой муке, В порыве страсти не сгореть, Ты стонешь… Мне знакомы звуки, Рождает их услады плеть. Прекрасней нет на свете белом, Когда не порознь, а вдвоем, Наперехлест, единым целым В любовном жаре мы живем. В пустыне Глаза пустынной розы В объятиях песка, В них только тень угрозы, В них лишь намек – тоска. Закутана в одежды, Спадающие ниц. Кто ты, о призрак нежный, Восставший из гробниц? Лик Ближнего Востока Предстал передо мной; Прекрасна и жестока Здесь жизнь, как облик твой. Кочевники пустыни, Как тыщу лет назад, Живут под небом синим, И город им не брат. В шатре у бедуинов Ночь можно скоротать, Верблюд подставит спину, Да негде кочевать. В сон пытаешься уйти В сон пытаешься уйти, Но никак не можешь. Организму сон претит, Спать не расположен. Мыслей вереница, рой Чувств, воспоминаний, Не найти никак покой От напоминаний. Чем ты дышишь, чем живешь Каждый день, годами И чего от жизни ждешь? Даже ночью с нами. Тот спокойно ночью спит, Кто живет бездумно. Он в тепле, здоров и сыт — Так благоразумно. Как трава, как скот живет, Без излишков знанья. Сможешь так: к тебе придет Легкость засыпанья. «Венец весны… И призрак лета…» Венец весны… И призрак лета Готовится вступить на трон. Но вдруг порывы злого ветра, Задувшего со всех сторон. Зачем ты дуешь? Хватит, хватит! Мы ждем тепла, мы лета ждем! И холод твой совсем некстати, К тому же с проливным дождем. Но ветер удалью кичится, Пускай всего калиф на час. Примчится лета колесница И усмирит его тотчас. «Порой стихи – молитвы сами…» Порой стихи – молитвы сами, Не надобно других молитв. В них небу видно за строками И боль души, и сердца ритм. Не каждый может так молиться И вровень с Богом говорить. Неразличимы наши лица, Ни лицедейство и ни прыть В молении не пригодятся. Ты жизнь отдай, чтобы сказать, Что важны для тебя не святцы, Что в каждом дне есть благодать. Ты можешь нищим быть, убогим, Ты можешь сумасшедшим слыть, Не видеть милостей от Бога, Но все равно Его любить. А если ты рожден поэтом, В тебе за все живое боль, Ему напомнишь ты об этом: Жизнь – неизбывная юдоль. «Ветра сотрут с могилы даты…» Ветра сотрут с могилы даты, Земля осядет под плитой; Наш путь земной всегда покатый, Политый потом и слезой. Но что дает нам это знанье? Нас поглощает суета, Загробной жизни обещанья И ложной мысли красота. Уйдем… Ни хорошо, ни плохо, Оценки неуместны тут, Коль за эпохою эпоху Уносит в Вечность звездный спрут. «Вечерний пруд… Уже стрекозы…» Вечерний пруд… Уже стрекозы Над водной гладью не кружат, И лилии – ночные розы — Полураскрыты. Хит-парад Хоров лягушек распевает Свои привычные хиты. Боль человека отпускает При виде этой красоты. Пришел он, прячась от утраты, Природы непутевый сын, Бедой нежданною распятый, Оставшийся совсем один. Хоть на мгновенье утешенье Он в этой красоте найдет, Магнит воды, лягушек пенье И в тусклых звездах небосвод. Надежда Вот женщина, в глаза ее взглянул: Они полны горючими слезами. Мы вместе с ней стоим пред образами В церквушке, что пережила войну. Церкву не тронула ни пуля, ни картечь, Но в воздухе печаль и запустенье, И ангелы над ней прервали пенье, Остались образа, их удалось сберечь. Проездом был и заглянул сюда, Окрест дома разбиты и упадок; На посещенье храмов я не падок, Но ведь беда других – моя беда. Ее утешить я никак не мог, Она молилась – в этом было утешенье. Вдруг ангелы возобновили пенье, И я с надеждой вышел за порог. «Вот распустились вдруг цветы…» Вот распустились вдруг цветы. А как они старались сделать это, Не видели ни я, ни ты. Про это знают лишь весна и лето. Как бабочки, мы к ним прильнем, Пыльцу и красоту в себя вбирая И радуясь, что мы живем Здесь, на земле, и нам не надо рая. |
