– Отец? Что происходит? – спросил я, не понимая, что произошло.

– У нас начнется теперь другая жизнь! – он отправил взмахом руки слугу и повернулся ко мне, – зря я все эти годы запрещал тебе рисовать! Представь, только теперь я понял это! Я снимаю с тебя обещание заниматься оружием, можешь рисовать сколько тебе угодно.

Если бы передо мной предстала матушка, я был бы удивлен меньше, чем сейчас словами отца. Что-то действительно произошло серьезное, что он так переменился.

– Завтра, нет сегодня же садишься рисовать, – он зло посмотрел на меня, – будешь приносить пока пользу хоть так, раз сидишь на шее и ничего больше не умеешь.

Смутные и нехорошие подозрения закрались мне в душу и я тихо спросил, боясь что мои подозрения оправдаются.

– Где мамин портрет?

Отец только рассмеялся мне в лицо и заявил.

– Я его продал, продал, черт возьми за отличные деньги! Ты даже не представляешь, за сколько у меня его купили! Мы тебе богаты!

– Как?! – я едва не упал, мои ноги стали внезапно очень слабыми, – как ты мог это сделать? Я все вложил в него, ты попросил подарить его тебе! Я думал она сможет тебе помочь и ты будешь как прежде!

– Так и получилось, что тебе не нравится? – отец пошел к себе, похлопав меня рукой по плечу, – купцы едва не подрались, давая мне за неё лучшую цену! Так что готовься, Дарва я послал за всем необходимым, будешь мне рисовать такие же картины.

– Я не смогу! – я с вызовом посмотрел на него, – просто не смогу повторить!

– Есть захочешь, сможешь, – засмеявшись шутке, он отправился к себе, – теперь будешь отрабатывать каждую краюху хлеба, что я тебе даю.

Не слушая моего лепета он ушел, оставив меня в ужасном состоянии. Продажа маминого портрета померкла перед тем, в кого он внезапно превратился.

С тех пор моя жизнь превратилась в ад. Все рисунки, что я рисовал не шли ни в какое сравнение с той полуживой картиной, что была нарисована не лучшими красками на плохом полотне. Новые картины были красивы, даже можно сказать безупречны, но души в них не было и они не продавались за ту цену, по которой ушла картина с портретом мамы. Отца это страшно бесило и заставляя меня работать весь день, пытался выжать с меня еще одну такую же. Не знаю сколько ему заплатили, но одно то, что он принял назад почти весь штат слуг и снова наш замок охраняли наемники, можно было заключить, что сумма была действительно огромной. Нас снова стали посещать соседи и жизнь день за днем вроде бы входила в старое русло, если бы не два обстоятельства: отсутствие мамы и полностью изменившийся отец.

– Неумеха! – удар и я лечу в угол, сметая на своем пути все выставленные в комнате картины, – ты хоть что-то в своей жизни можешь делать нормально?!

Звереющий отец надвигался на меня, а я не знал что делать. Бежать?! Защищаться?! Его вывело из себя, что мои картины перестали продаваться, так как все кто хотел, уже купили мои рисунки, остальным же был не нужен никому не известный художник со своими работами.

Когда он ушел, я так и остался на полу. Схватившись руками за голову, я замер.

– «Почему? – думал я, – почему не получается?».

Я несколько раз пытался вызвать в себе то же состояние, что было тогда, но кроме появляющейся головной боли ничего не добился. Тепло по всему телу больше не проходило и рисовать с закрытыми глазами больше не получалось.

Еще полгода спустя

День свадьбы подкрался совсем незаметно. Сначала участились посланники от поместья барона де Кисси к отцу, затем все больше появилось народу у нас в замке. Портные, сапожники, другие мастера, все были чем-то заняты и меня нередко тревожили, примеряя или прикладывая к моей фигуре предметы одежды.

Отец был на таком подъеме, что я боялся к нему подходить. Он с кем-то ссорился, на кого-то орал, с кем-то договаривался и обещал. Я чувствовал себя птицей на заклании, лишь меня никто ничего не спрашивал и не простил. Мне отвели свою роль в предстоящем представлении и больше со мной он не считался. Я краем уха услышал, что меня ждет дальше, вместе с женой меня поселят в небольшой особнячок, рядом с имением ей родителей и обеспечат рентой из ей приданого. Как я понял, отцу тоже что-то перепадает и это что-то его так радовало, что он проходя мимо меня довольно улыбался.

Я за последние два года часто думал об уготованной мне участи, душа и сердце требовали что такая жизнь жертвенной овцы мне совсем не нравиться. Я хотел просто уйти из дома, вот только побеги в прошлом научили меня только одному – я не умел зарабатывать деньги. В отличие от братьев я не хотел никого убивать, картины мои больше не пользовались спросом, так что только жизнь бедняка останавливала меня от того, чтобы хлопнуть дверью и уйти. Превратится в то, чем был отец после смерти матери или в то, кем он стал сейчас я не собирался, но поскольку других вариантов сбежать от отца, кроме как жениться не было, я решил пойти этим путем, а дальше время покажет.

Хуже свадьбы по расчету может быть только свадьба по расчёту с невестой, которая тебя ненавидит. За эти два года мы ни разу с ней не встретились по вполне понятным причинам, так что я думал увидеть ту же девушку, что и прошлый раз. Как же я ошибся! За эти годы подростковая угловатость и резкость черт превратилось в нечто необыкновенное. Симметричное лицо с чуть выступающим подбородком, чувственные губы не сильно большие, но и не маленькие. Ровные, красивые зубы. Чуть расширяющийся к кончику нос и выступающие щечки нисколько не портили её, а наоборот придавали милый и нежный вид. Глаза как обычно притягивали к себе взор, только в этот раз вместо интереса или безразличия они пылали ненавистью. Только присмотревшись к её окружению, я понял вероятную причину её гнева.

Все было банально. Натали стояла в окружении блистательного общества молодых людей, которые подобно Церберам берегли свое сокровище от других. Вот их взгляды были не только угрожающими, но и откровенно враждебными, у меня даже холодок пробежал по спине, когда я прошел рядом. Похоже здесь были не рады её женитьбе и мало того среди этой стайки отпрысков дворян нашего герцогства был тот, кто сам испытывал чувства к моей невесте.

– «А вот и он, – хмыкнул я про себя, когда проходя мимо двух дворян моего возраста, один из них специально подставил свое плечо, чтобы я в него врезался».

– Смотрите куда идете, – тут же сказал он, – не в лесу же.

– Простите, но вы сами подставились, – попытался я объяснить очевидное.

– Похоже в том медвежьем углу откуда ты выполз, не принято было изучать правило хорошего тона, – он сразу же схватился за мои слова, – поэтому не знаешь, что бывает за такую дерзость?

– Барон Жерар, – холод раздавшегося рядом с нами голоса мог заморозить замковый ров. При его звуках молодые люди сразу стушевались, я повернулся и увидел рядом с нами баронессу де Кисси, мать Натали.

– Барон и шевалье вы здесь присутствуете только одной причине, надеюсь вам не нужно напоминать её? – продолжила она тем же голосом.

– Просим нас простить баронесса, мы просто разговаривали с виконтом, – елейным тоном ответил барон.

– Мне будет очень жаль, если вы нас покинете в самый разгар торжества, – ответила она, чем моментально сбила их с настроя и раскланявшись они удалились.

Обернувшись ко мне баронесса тут же изменилась, превратившись в радушную хозяйку. Милым тоном, она воркуя и взяв меня за руку, повела к дочери.

– «Куда я попал?! – с ужасом подумал я, видя все творившееся вокруг, – куда я попал». За то время пока я не виделся с невестой, она превратилась в ослепительную красавицу, на свет красоты которой слетелись воинственного вида мотыльки. Они и не собирались уступать её мне, даже если все давно было условлено между родителями. В том, что вскоре я могу стать изгоем и у местного молодого сообщества я уже не сомневался. Я со своей свадьбой на Натали явно влез в гадюшник и уже чувствительно наступил на пару хвостов.