Они вместе неторопясь прогуливались по лесочку неподалеку от домика в горах. Тут было спокойно. Арселю нравилось прилетать сюда с генералом или Арланом. Каждый раз он начинал ждать эту поездку задолго, отсчитывая дни.
Скучал в основном по Эммили и Аману, но всегда был рад видеть и старшего брата, который довольно сильно изменился. Сейчас вот тоже был восхищён, но снегопадом или тем, что Эмиили была с ним рядом, сказать сложно. Скорее, второе.
Арсель видел, что как бы он ни любил сына, смотрит всегда только на неё. Азар точно готов умереть за них обоих, но вот если бы пришлось выбирать, как бы жутко это не было, Арсель считал, что брат выбрал бы её, даже зная, что после такого она его возненавидит.
Эммили была одержимостью Азара. Он боялся оставлять её надолго одну, хотя не говорил ей об этом, не контролировал, просто мучился. Старался во всем угодить ей, предугадать её желания, и когда в большинстве случаев удавалось, было видно, что гордится собой. Для него вообще теперь существовало только одно хорошо — когда она рядом и радуется чему-то и одно плохо — если это наоборот.
Арсель мог понять его, но сам любил совсем иначе. Совсем. Наверное, Эммили была права, когда отказалась быть с ним. Но позволила остаться близкими друг другу, родными. Какая же она мудрая, взрослая, понимающая, терпеливая. Смогла сохранить самое важное, исполнить их прежние мечты. Дала ему возможность, как сказала, прожить свою жизнь, но не оттолкнула, не обидела, не оставила…
И всё же очень сильно была заметна разница в её эмоциях, когда она смотрит на них двоих.
Арселю всегда доставались взгляды, почти как племяннику, теплые, любящие, но будто оберегающие. Словно она намного лет старше его. И как же она смотрела на мужа…
Он завидовал такому взгляду, но по-доброму, желая увидеть когда-нибудь такой же в свою сторону от кого-то.
Хотя всё же иногда ему казалось, что Эммили будто нарочно капризничает, проверяя границы и стойкость брата. Но он словно не замечал, воспринимая всё, что она говорит, за чистую монету. Просто исполнял любые просьбы, не думая. И был счастлив, ведь все, что нужно ему для счастья, рядом. А остального он и не хотел.
Эммили всё чаще улыбалась, шутила не только с сыном, но и с ними. И вот теперь Арсель был уверен, она любит брата. Может всё ещё, а может — заново от того, каким он стал. Не забыла, конечно, прошлое, но и не вспоминала больше.
Азар иногда рассказывал ему что-то о ней. И как-то похвастался (иначе не скажешь), что «Эмми давно уже не снятся кошмары». И он говорил это так, словно это было самое важное в его жизни.
Он будто перечеркнул себя прежнего, оставив лишь то, что нравится ей, и безумно был этому рад. Его счастье было даже каким-то примитивным что ли. Он начинал улыбаться, а глаза его светиться иногда даже оттого, что она просто принимала из его рук чашку чая… Смотрел на неё так, словно в любой момент времени, если в её глазах покажутся слезы, то весь мир рухнет.
В мире драконов самым главным божеством был Великий алмазный дух.
Для Азара же самым главным была его «Эмми»…
Арсель иногда даже удивлялся, как мало ему нужно, чтобы быть счастливым. Брат замирал почти каждый раз, когда она касалась его, и смотрел так, будто снова произошло чудо, с радостью и благодарностью.
Это совсем другое. Эммили была права.
И теперь Арсель тоже хотел обрести кого-то, кто будет вот так же смотреть. Кого он сможет любить так же безумно, как брат любит свою жену. Кто тоже подарит ему ребенка…
А ещё… Арселю казалось, что Эммили в положении… Она стала какой-то другой, мягкой снова, спокойной, будто обрела гармонию внутри. Вновь смотрела на небо, на солнца, на цветы, замечала красоту. Она вела себя степенно и чуть более медленно, чем обычно, и больше без стены холодной разумности, но как-то даже мудро что ли. Хотя прямо про это она ничего не говорила. А брат точно не в курсе. Иначе он бы умер от счастья.
В прямом смысле.
Хотя рано или поздно придётся же признаться, и как тогда успокаивать свихнувшегося от радости огромного дракона и мужчину, он не мог представить. Может Эммили сможет? Наверняка. Она может вообще всё, а над братом имеет какую-то особенную ласковую власть.
Аман же, наконец, был совершенно обычным ребёнком, и совершенно необычным дракончиком. Он бежал впереди них, ловя снежинки и смеялся, заставляя догонять себя то отца, то дядю. И Арсель веселился вместе с ним.
Он больше не запертый узник, не урод и не позор семьи, он — регент, король страны чёрных драконов, уверенный в себе взрослый мужчина, который обязательно когда-нибудь тоже встретит свою пару и непременно будет так же счастлив. Только без подобных ошибок.
Он подбежал сзади и закрыл Эммили глаза руками, прося угадать, кто это. Она научила его этой игре прежде. И девушка вдруг засмеялась так открыто и звонко, что он замер. Брат же и вовсе едва не рухнул от сердечного приступа нежданного счастья. Они слушали эти звуки, и переглянувшись только убедились, что оба готовы на что угодно, лишь бы она не переставала вот так смеяться. Делая их всех невероятно счастливыми.
А потом, пока он рассказывал о делах в столице, эти двое влюбленных переглядывались хитро друг с другом, и Арсель возмутился, конечно, в шутку:
— Вы вообще меня слушаете?
И в ответ Эммили привычно гладит его по волосам, приводя их в беспорядок, а брат радостно пожимает плечами, держа на руках сына. И сердце некогда всего лишь младшего принца, а теперь любимого брата и дяди, законного короля трепещет от счастья того, что он не в мечтах, а в реальности обрёл самую настоящую семью.
Обрёл себя.
И вообще теперь всё на своих местах.
Конец
