Сегодня Сенсею не нужно было много. Всего лишь чуть-чуть везения. Горсточку удачи, так он думал, бросая монетку. Просто, чтобы квартира, в которой он жил, продолжала оставаться его квартирой. Чтобы пара учеников постучали к нему до конца месяца. На это он рассчитывал, бросая монету в давно неработающий фонтан. Верил. Не верил. Для тех, кому далеко за сорок, вопрос веры уже не так важен, как для молодых. Они уже успели поверить во многое. Успели разочароваться. Надежда и вера были редкими гостями Сенсея.

Тихий всплеск. Блеск в отстоявшейся прозрачной воде. Сверкнула серебряная капля на дне фонтана, среди темного ила. Среди потемневших монет прошлого. Сенсей иногда спрашивал себя: не были ли все эти старые монеты на дне фонтана его монетками? Его крошечными взятками удаче? Он не помнил и не считал, сколько раз приходил к этому заброшенному фонтану. Много раз. Много лет. И никто никогда не подбирал монетки со дна. Ни детвора, ни бездомные. Странно. Он не в первый раз думал об этом. И это укрепляло его веру в старый фонтан. Его веру.

– Вы действительно в это верите? – спросил его голос из-за спины.

Молодой и мягкий голос. Знаешь, если бы голос был вином, а я дегустатором… я бы сказал, что в этом женском, безусловно, красивом голосе звучали цитрусовые нотки свежести, и добавил бы что-нибудь про трубочный табак, сочетание легкой горечи и пряностей… Но дело, конечно, не в пряностях.

Сенсей повернулся на голос, но никого не увидел. Только ощутил движение воздуха за спиной. Снова обернулся, чувствуя раздражение от того, что крутится на месте. На край каменной чаши старого фонтана присела девушка. Она, теряя равновесие, качнулась, снимая босоножки правой рукой, и ее левая рука нашла опору в руке Сенсея. Глаза. Необыкновенно светлые, почти прозрачные глаза – это то, что Сенсей увидел в первую секунду. Она качнулась, но не упала. Сенсей удержал. И посмотрел ей в глаза. Какая легкая рука и какие необыкновенные глаза. Девушка улыбнулась.

– Ты чуть не упала, – Сенсей часто переходил на ты. С теми, кто моложе, и с теми, кто старше. Возраст не имел значения. А что имело? Он и сам не знал.

– С чего вы так решили? – девушка ответила насмешливо, не обращая внимания на его хмурый вид, и забрала у него свою руку. Выскользнула из его ладони и опустила босые ноги в фонтан. Сенсей обратил внимание на ее узкие изящные ступни и тонкие лодыжки. Красиво. Вода была прозрачной, день теплым. Но никто на его памяти никогда не купался в этом фонтане. «Почему, кстати? – подумалось ему. – Почему купались в любых фонтанах Большого города, но только не в этом?» Даже он сам в детстве, маленький сорвиголова, никогда не запрыгивал в этот фонтан. Странно. Он, не отрываясь, смотрел на ее голые ноги в прозрачной воде. Он хотел к ним прикоснуться. Потянулся и остановился. Бред.

– Там моя монетка, видишь? – он показал ей на дно фонтана, где среди многих позеленевших монет сверкала одна совсем новая.

– Вы думаете, я хочу выловить вашу монетку? – засмеялась девушка. – Думаете, я сейчас начну собирать все эти старые монетки? Зачем? На мороженое?

Смех ее был звонким и негромким. Мягким и ласковым. Как будто капли летнего дождя пробежали по черепичной крыше. Почти неслышно, но радостно и ласково. Сенсей окончательно смутился. Ничего не понимая в том, что происходит, он опустился на стертый и теплый от солнца каменный бортик старого фонтана.

– Вы всегда так? Молчите или говорите глупости? – если бы не ее смех, это бы прозвучало оскорбительно.

– Я всегда по-разному, зависит от собеседника, – хмуро ответил он. – Некоторым нужны глупости, тебя я пока не знаю.

– Хотите узнать? – с любопытством спросила она.

– Не решил, – Сенсей наконец отвел взгляд от ее ног. Посмотрел в глаза. Нашел их восхитительными. У него давно не было женщины. Вернее, у него давно не было секса. Женщины были в его жизни постоянно.

– Ты можешь оказаться странной дурочкой с красивыми ногами. А я не хочу таких узнавать, – Сенсей говорил медленно. Это придавало ему уверенности. И давило на его собеседников. Обычно. Не сейчас.

Девушка снова засмеялась:

– Мои усталые ноги прошли тест, это уже хорошо! Что вы здесь делаете: хотите искупаться или монетки собрать? – она дотянулась до его монетки пальцами узкой белой ступни. И шевельнула ее. Со дна поднялось мутное облачко. – Здесь много монеток, хватит на двоих, если вы не очень жадный. Вы жадный? – она смотрела на него с любопытством. Ветер шевельнул ее длинные темные волосы, она отбросила их с лица и снова засмеялась своим тихим и мягким смехом. Она часто смеялась.

«Я могу слушать, как она смеется, целый день, – подумал Сенсей. – Весь этот долгий летний день я могу сидеть рядом с ней у фонтана и слушать, как она смеется. И ждать, когда ветер снова коснется ее легких волос. И смотреть на ее длинные голые ноги в теплой воде.

– Что ты здесь делаешь? Сюда редко кто приходит. Это старый фонтан. Когда-то здесь была летняя веранда с мороженым, молочными коктейлями и детьми. Сейчас здесь совсем нечего искать. Эта часть города почти заброшена. Много пустых заколоченных деревянных домов. Здесь может быть опасно вечером. Для тебя.

Его тяжелые медленные слова. Они складывались в предложения, как большие тяжелые кирпичи укладывались в стены каменщиками сто лет назад. В этой части старого города еще сохранились такие дома. И Сенсей был частью этого старого города. Такой же правильной и уместной частью, как этот неработающий фонтан с растрескавшимися бортиками и дном, покрытым илом.

– Вы не отвечаете на мои вопросы, а я должна отвечать на ваши? – смешливая девушка не ждала продолжения. Она наклонилась к воде и дотянулась рукой до блестящей новенькой монетки, которую бросил Сенсей. Когда она наклонилась, Сенсей увидел ее грудь в вырезе шелковой блузки. Маленькая грудь без всякого бюстгальтера. Темные небольшие соски. Красиво. Естественная и красивая. Вот что подумал Сенсей.

Ее пальцы сжали серебряную монету. Она подняла глаза на Сенсея, не выпрямляясь. Свои большие светлые глаза. Без всякой улыбки. Прикусила губу. Она видела его взгляд. Она знала, что он будет смотреть на ее грудь под блузкой. И, глядя на него спокойно и уверенно, она дала ему возможность рассмотреть свою маленькую грудь в подробностях. Наконец, выпрямилась с монеткой Сенсея в руке.

– Возьму себе на счастье, – она продолжала смотреть на Сенсея. И улыбнулась. Улыбка вышла неожиданно печальной. – Мне нужно немного счастья сегодня. Всем нужно немного счастья сегодня, но красивая серебряная монетка всего одна. Если я заберу ее, фонтану все равно останутся все эти старые монеты. Их много. А эта недавняя, и он еще не привык к ней. Не заметит, что я ее взяла.

– Это была моя монета, – Сенсей вздохнул, – и я надеялся, что это будет моя удача. «Старый… – так он подумал, глядя в ее странные огромные глаза. – Слишком старый, чтобы интересовать таких молодых девушек. Она просто играет, относится к нему, как к части этого старого города. Как к музейной реликвии. Сейчас она встанет с его монетой в руке и пропадет из этой опустевшей части города и из его давно опустевшей жизни тоже».

Девушка действительно встала. Босыми ногами на темные шершавые камни бортика фонтана. Сделала шаг. Один шаг. И встала прямо перед Сенсеем. Ее светлая юбка в узкую складку («Плиссированная», – вспомнил давно забытое слово Сенсей.) заканчивалась чуть выше колен. Незагорелые мокрые ноги. Колени перед глазами Сенсей. На правой коленке ссадина. Вода стекала с ее узких ступней на серый камень, и пальцы ее ног почти касались его бедра в темно-синих заношенных джинсах, потерявших свой цвет уже лет пять назад. Сенсей провел тыльной стороной своей ладони по этой ссадине. Тыльной – потому что его шершавые пальцы были слишком грубыми для ее кожи. Поднял глаза вверх. К ее лицу в облаке длинных волос. «Против солнца», – подумал он, оценивая экспозицию. Мысленно формируя кадр и понимая, что солнечный свет сквозь эти волосы слишком красив, чтобы выйти хорошо даже на среднем формате.