— Я с ним поговорю, — неожиданно произнесла Таиса. — Странно, что все это время он жил в городе, но никто о нем не вспоминал.

— Скорее всего, он сам просто-напросто не привлекал к себе внимания, — заметила Ивановна. — А вы ешьте-пейте, на голодный желудок плохо думается.

Думалось нам как раз нормально, но теории приходили в голову одна бредовее другой. И как все связать воедино, я пока не имела понятия. Надеюсь, у Ботаника и Леши новости повеселее. Хотя слово «веселье», когда тут такое творится, пожалуй, неуместно.

— Тебе, — задумчиво произнес папа, — надо как-то невзначай с ним встретиться. Желательно в людном месте.

— В гостинице? — предложил Костик.

— Там он безвылазно на кухне, — покачала я головой.

— Где-то по дороге после работы, — сказала Таиса. — Пусть не самое общественное место, но вы ведь можете меня подстраховать, хотя я не думаю, что он маньяк.

— Я вам как врач скажу, — завел любимую песню Клементьев, — человек убивает часть себя, когда совершает такое тяжкое преступление, как убийство. И если Мишкина загнать в угол, мозг уже примет это как решение проблемы, тогда он может убить снова.

— Ничего себе, — восхитилась Ивановна, — какой умный молодой человек. Я не врач, но скажу, что душа убившего даже раз, даже случайно начинает разлагаться. Червоточина растет и растет. Как с этим люди живут, я не представляю.

— Чего я только не насмотрелся за годы практики, — подхватил папа эту философско-медицинскую тему. — Каждый случай уникален. Вот, например, поссорились муж с женой, она его толкнула, он не удержался на ногах и головой об угол комода. Непреднамеренное? Да. И она раскаивается, плачет.

— Раскаяние облегчает, но оно и съедает тебя, вернее, не оно, а чувство вины, потому что отсутствие раскаяния как плотина, которая сдерживает тебя. Отсюда же, от этого самого чувства вина, и рак появляется, и другие проблемы со здоровьем, — тоже поймала волну Ивановна. — Все отсюда, — постучала она пальцем по лбу.

— Выпьем за чистоту помыслов, — налил Костик и поднял рюмку.

Мы просидели у Васнецовых еще около часа. Может, если бы я пила, то тоже бы подхватила вместе с алкоголем желание философствовать, но больше сейчас меня занимали мысли о том, что творится в этом городе.

Наверное, в более странное и запутанное дело мне не доводилось впутываться. Вернее, в дела, потому что оно здесь не одно. И я уверена, что, когда вся правда вскроется, разгадка будет до невозможности простой. Но вот весь процесс… Да, кажется, что все слишком сложно.

Пока ждем новостей от Леши и Ботаника. И надо организовать встречу Таисы с Мишкиным.

Не знаю, что в гостинице о нас подумали, учитывая, что вчера привезли пьяную меня, а сегодня я привезла пьяных папу и Костика, но за стойкой администратора была Тася. Видимо, пока Кристина потеряла трудоспособность, а вторая девушка не могла работать двадцать четыре на семь, подыскали замену. Только почему именно Тася?

Есть еще, конечно, вариант, что я везде ищу подвох.

Девушка проводила нас взглядом, но ничего не сказала, хотя, думаю, мама и бабушка вчера или сегодня утром доложили о нашем визите.

— Я спать, — сделал нам папа ручкой на втором этаже.

— Мне бы тоже не помешало, — оказавшись в номере, потер виски Костик. — Если кто-то объявится, разбуди меня.

— Хорошо, — кивнула я и, приняв душ, спустилась в ресторан.

Желание пообщаться с Мишкиным выросло, когда я оказалась внизу, но стоило вспомнить про повара, как поняла, что не спросила у папы, кто обеспечил ему алиби. Возможно, это не имеет значения, но каждая мелочь может… Может что? Дать ответы, которые надо было искать двадцать семь лет назад?

— Что закажете? — спросила меня официантка, которой я вчера закатила скандал.

— Кофе, — попросила я, задумчиво глядя в окно.

На телефон пришло сообщение, когда девушка отошла: «Костя был прав. Я постараюсь ночью зайти. Скажи папе, чтобы открыл окно».

Представляю, как обрадуется папуля, если к нему залезет Леша. Ну а что? Дурной пример заразителен. Может, когда-нибудь еще кто-то опробует пожарную лестницу.

Только мне принесли кофе, как я заметила Малиновского, прогуливавшегося по побережью напротив гостиницы. Сделав глоток, я бросила на стол деньги и спустилась к морю.

Демьян Васильевич заметил меня и остановился, ожидая, когда я подойду.

— Здравствуйте, — улыбнулась я.

— Привет, — отозвался он. — Все рыскаете по городу?

Малиновский подставил мне локоть, предлагая, судя по всему, прогулку. Я не отказалась. Взяла Демьяна Васильевича под руку, и мы не спеша двинулись дальше.

— Рыскаем, — согласилась я. — И если мы с вами вроде как на одной стороне, то почему бы вам не сэкономить нам время?

— Я же и так предельно откровенен.

— Мы видели фотографии в холле гостиницы. Здание принадлежало вам, кажется, вы хотели открыть санаторий. Может быть, подскажете, что здесь было до этого, почему вы стройку заморозили, отдали такой лакомый кусочек городу?

Малиновский на секунду остановился, посмотрел на меня и, грустно улыбнувшись, повел молча за собой дальше.

Я не торопила Демьяна Васильевича с ответом. Он обернулся ненадолго на гостиницу и начал говорить:

- Не знаю, что здесь было раньше. Когда я переехал, здание уже пустовало и нуждалось в ремонте. У меня были деньги, которые надо было вложить и приумножать, а городу надо было обновление. Санаторий был идеей Таисы, и я поддержал. Сразу потянулись бюрократические проволочки, но это нормально. Я все планировал, а потом… Мы расстались, появилась Варвара, потом она пропала. Стало не до этого. Деньги у меня были, но здание отошло не городу, как говорят. Его просто выкупил человек, который не хотел светить свои доходы и платить налоги. А уже в начале нулевых он продал, точнее… Как бы это сказать, его вынудили продать здание.

Я сопоставила даты и спросила:

— Выкупил же Мележ, когда вернулся из армии?

— Он, — кивнул Малиновский. — Как и скупил половину городу. Только меня не трогал.

— Почему же? — удивилась я.

— Потому что я умею убеждать людей.

С этим не поспоришь. Вспомнить хотя бы историю с папой. И если у Демьяна Васильевича есть компромат на Мележа, то я бы хотела на него взглянуть.

Глава 39

Малиновский будто прочитал мои мысли. Снова остановился и спросил:

— Хочешь узнать, нет ли у меня на него чего?

— А есть?

Демьян Васильевич улыбнулся мне так, будто я задала наиглупейший в мире вопрос.

— Когда я переехал в этот город, он мне показался лучшим на просторах нашей родины. Тихий, море рядом, люди прекрасные. А вот после возвращения Андрейки из армии что-то изменилось. Я даже не скажу что, но это неумолимо чувствовалось в самом воздухе. Тогда еще меня бизнес интересовал, и я понял, что грядет буря. Несколько человек уже разорились, не без участия нового негласного хозяина города, кто-то сопротивлялся из последних сил. Я знал, что рано или поздно очередь дойдет и до меня, вот и решил подстраховаться. У меня остались связи в разных кругах, и тогда еще имя Мележа не всем внушало животный ужас, вот я и покопался в его жизни.

— И что накопали? — спросила я, когда Малиновский замолчал.

— Понимаешь, у меня с ним договор, а я свое слово держу. Но если ты не боишься, загляни к нему в гости вместе со своим парнем и поройся в старых бумагах.

Хм… Ну, в морг мы уже проникали, почему бы не проникнуть и в чужой дом?

Демьян Васильевич заметил, что я задумалась, и мы молча двинулись обратно к гостинице.

Наверное, Лешу мое предложение не обрадует. Только, увы, если я вобью себе что-то в голову, то меня будет не остановить, и благоверный об этом прекрасно знает.

— Ивонна! — услышала я за спиной.

К нам подходил довольный Ботаник. Вот уж кому в радость наше расследование — можно лазить по пещерам с пользой для дела.

— Что-то ты долго, — заметила я.

— Пойдемте чая выпьем, — не дал ответить моему протеже Малиновский. — Что-то холодает.