Все, что я могла сделать в тот момент – это попытаться отдышаться. Поэтому последняя фраза обошлась без моего комментария. Наверняка это было к лучшему.

Крыльцо выглядело так же, как и в прошлый раз. Столик, кресла, пара листьев на полу. Окно все так же светилось, и мне снова показалось, как едва заметно шевельнулась занавеска.

– Как бы то ни было, – Альд вздохнул, – другого варианта я пока не вижу.

Не глядя на меня, он саркастически улыбнулся, подошел к двери и коснулся возникшей на ней фигурной металлической ручки, форму которой я не успела рассмотреть. А затем мне потребовалась пара секунд, чтобы проморгаться от ударившего по глазам неожиданно яркого света.

– Проходи.

Источником ослепившего меня света оказался сместившийся к двери магический светлячок. Щурясь и часто моргая, я переступила через порог и очутилась в просторной прихожей. Под окном слева – низкий табурет, рядом с ним, в углу, стойка для обуви, на примыкающей стене – крючки для верхней одежды. Все пустые, кроме одного – на нем висела темно-синяя накидка. Женская, как мне показалось, богато украшенная серебристой вышивкой, она мягко переливалась в слегка мерцающем магическом свете. На полу лежал ковер – не в центре комнаты, а чуть смещенно к двум дверям – напротив и справа от меня.

– Так и будешь стоять на пороге? – поинтересовался Альд за моей спиной.

– А куда идти-то? – я неловко переступила с ноги на ногу, на самом деле не только не зная, куда идти, но и стесняясь запачкать чуть потёртый, но все еще пушистый ковер.

– Прямо, – коротко ответил подселенец.

– По ковру?

Альд издал смешок, видимо, заметив мое красноречивое шевеление грязными пальцами ног.

– Этого места не существует в реальности. Как и тебя, и меня – в том виде, в котором мы здесь. Так что сильнее, чем уже успела, ты не наследишь.

Понятия не имея, о чем он, я пожала плечами и осторожно ступила на мягкий ковер, невольно залюбовавшись его узором. Своей сложностью и прихотливостью он напоминал рисунки на коврах Милеха, только цвета были более сдержанными – глубокий и насыщенный оттенок зеленого, плавно переходящий в очень темный синий и холодный фиолетовый. Украшенный густой бахромой край с одной стороны выглядел обгоревшим. Дверь напротив меня была чуть приоткрыта, в отличие от той, что справа. Это я заметила, уже подойдя к одной и покосившись на другую. Шаги шедшего за мной Альда заглушил ковер.

– Погоди-ка, – неожиданно сказал он, стоило мне потянуться к дверной ручке.

Подселенец остановился позади меня почти вплотную и протянул руку, будто бы хотел прикоснуться к дверной створке. Не достанет же. Но, похоже, и не собирался. Рука с выставленной в защитном жесте ладонью зависла надо мной, а я смотрела на нее снизу вверх, пытаясь понять, что происходит. Альд удовлетворенно хмыкнул и убрал руку.

– Проходи.

Круглая ручка двери была гладкой, металлической и неожиданно теплой на ощупь. Возникло странное, похожее на наваждение чувство, будто кто-то долго за нее держался, раздумывая, стоит ли входить. Или уходить. Как бы то ни было, я потянула створку на себя и шагнула в просторное темное помещение.

За моей спиной раздался щелчок, и окутавший меня сумрак осветился цепочками магических светляков. Часть из них парила под высоким сводчатым потолком, часть – вдоль перил огромной лестницы, которая широким и плавным витком слева направо уходила на второй этаж. Что было вверху – я не успела рассмотреть, так как мое внимание привлекли стеллажи, закрывавшие собой основание лестницы передо мной на всем ее протяжении. Рядом – несколько кресел, между ними – пара высоких и узких столиков на колесиках. И везде – банки, склянки, книги, свитки, косточки, коробочки, письменные принадлежности и… Суртаз знает – что еще!

Несмотря на отсутствие золота и вычурных украшений, комната все же поражала сдержанной роскошью. Полированное черное дерево мебели и перил, глубокая зелень обитых тканью стен, желтоватый пергамент и темные ковры – в изобилии, но без излишка и со вкусом подобранные.

Мда, куда уж до этих хором дому старосты, который считался самым добротным и зажиточным в нашем поселке. Он мог целиком поместиться в одном этом зале. Сколько же здесь жило людей?..

– Проходи, присаживайся, – пока я осматривалась, Альд терпеливо стоял за моей спиной.

– Туда? – кивком указала на кресла. Наверное, этот вопрос прозвучал глупо, но я предпочла уточнить.

– Туда, – эхом отозвался подселенец.

Ковер под моими ногами оказался еще более пушистым и защекотал мне подошвы. Приятно. Я выбрала кресло с самого краю, чувствуя себя оборванкой, попавшей по ошибке в дом благородных господ. Восхищение, нахлынувшее при виде роскоши и уюта, сменилось пониманием, что мне здесь не место. Примостившись на краю кресла, я зарылась пальцами ног в густой и длинный ворс ковра. Похоже, Альд заметил мою неловкость.

– Ты пришла по приглашению, так что тебе ничего не грозит, – ровно произнес он, вольготно располагаясь в кресле напротив – не рядом, но и не в другом конце очерченного ковром островка.

– Я… не привыкла бывать в таких местах, – хоть после его слов и стало чуть легче, но некоторая неловкость все еще осталась.

– В каких – таких? – подселенец едва заметно нахмурился.

– Ну… Тут все такое… роскошное.

Альд усмехнулся. Не саркастически, не высокомерно, а как-то заговорчески, что ли.

– Это еще не роскошно, – ехидно протянул он. – Ты не видела покоев Суртаза, которые ему обустроили благодарные жители столицы в честь успешно прерванного вторжения.

– А ты видел? – ощущение неловкости внезапно сошло на нет, и проснулось мое старое доброе любопытство.

– Видел, – подселенец снова усмехнулся и опустил взгляд на мои ноги. На всякий случай, я перестала перебирать пальцами ворс ковра. – И могу сказать, что в своих покоях Первый Некромант бывал… нечасто.

– Почему?

– Наверное, его смущала собственная фигура, отлитая из золота и установленная в холле.

– Ну… наверное, это выглядело… – я замялась, пытаясь подобрать более-менее внятную характеристику, – величественно.

– О да, – фыркнул Альд, – потому что статуя была раза в три выше оригинала.

Видимо, удивление этим фактом настолько красноречиво отразилось на моем лице, что подселенец уже открыто рассмеялся.

– На самом деле – примерно в два с половиной, но этого было достаточно, чтобы Суртаз приказал убрать, как он выразился, это безобразие с его глаз. Но там хватало и прочих излишеств, поэтому единственным местом в своих покоях, которое он хотя бы изредка посещал, был кабинет с библиотекой. Там он обычно и принимал учеников.

– Но все равно у тебя дом… большой и красивый, – я запрокинула голову, пытаясь рассмотреть сводчатый потолок, украшенный то ли росписью, то ли причудливо легшими тенями от мерцающего магического света.

– Я из древнего рода целителей, – ответил Альд с оттенком непонятной мне печали, – мои предки были уважаемыми людьми, поэтому в нашем доме постоянно кто-то находился. Не гости – так родственники, не родственники – так больные.

– А твои… предки – принимали больных прямо здесь? – я удивленно посмотрела на подселенца.

– Нет, не прямо здесь, – в этот раз его улыбка была привычно-высокомерной. – Ты наверняка заметила вторую дверь в прихожей. Она ведет в приемную. Там мой отец, и дед с прадедом – до него – осматривали больных и назначали лечение.

Мне почему-то представилась абсурдная картина: толпа крестьян на аккуратной посыпанной светлым песком дорожке перед домом в ожидании своей очереди. В груди защемило от грусти пополам с горечью. Вряд ли эти потомственные лекари принимали у себя простых людей.

– Что-то не так? – Альд прищурился, внимательно глядя на меня. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально.

Прозвучало холодновато, но подселенец никак это не прокомментировал. Снова возникло ощущение неловкости.

– Если тебя это утешит, моя практика в основном проходила на поле боя.