Днем ранее

Вваливаюсь домой с покупками. Я конечно догадывалась, что когда у тебя в кармане много денег, ты даже не смотришь на ценники, гуляя по магазинам. Но я не догадывалась, что это настолько сбивает с толку!

Деньги как будто карман жгут, и срочно нужно от них избавиться. Купить это, купить то. Даже вот это, что никогда бы не приобрела, если бы денег было в обрез.

В первый день я потратила почти сто тыщ!

Купила новый мобильник себе, да и сестренке Вере. Маме взяла новый плоский телевизор. Накупила вкусных продуктов.

Заплатив чаевые таксисту, смотрю на удивленное лицо сестры. Вера недавно пришла со школы, и когда я ввалилась в нашу крохотную квартирку, она хлопотала на кухне.

– Откуда это все? – она в шоке рассматривает покупки.

– Сейчас все расскажу, помоги занести и разложить по своим местам.

В пакетах не только еда, но и обновки. Я прикупила пару кофт, юбок, туфли и маме, и сестре, и себе. Взяла себе еще наряд, в котором поеду к заказчику, будь он не ладен…

– Это мне? – Вера расширяет глаза, глядя на коробку, в котором лежит сотовый. Ее с разбитым экраном мобильник столько ей нервов съел. Этот, думаю, будет только радовать.

– Да, тебе.

Вера берет коробку, но не открывает ее.

– Откуда это все? – она чувствует вину, что ни за что получает подарки.

Да и научила ее мама страху одному, который, кстати, и я с трудом от себя отогнала. Если происходит что-то хорошее, то обязательно произойдет что-то плохое. Вселенная ведь уравновешивается, находится в постоянном балансе. Если где-то прибыло, значит убудет. На мои доводы, которые я говорила маме, что это мы сами себя так настраиваем, что притягиваем к себе после хорошего что-то плохое, она не реагировала. Считала всегда, что это не мы сами притягиваем хорошее или плохое, это плохое как магнит тянет хорошее, а хорошее тянет плохое.

Я веду Веру на кухню, наливаю себе и ей чай и начинаю свой рассказ. Выслушав меня, она все еще ничего не говорит, только без остановки моргает.

– Я бы сказала, что ты чокнулась, но, думаю, ты и сама это знаешь, – Вера вне себя от ярости.

Смотрю на свою сестру, не зная, что ей ответить.

– Может все-таки что-то скажешь? Какой идиот тебя надоумил на это согласиться?

– За это хорошо платят… – мямлю в свое оправдание.

– И что? Теперь надо ехать в вип-номер на зоне, чтобы какой-то там проворовавшийся министр мог оставить наследника?

– Вера! Следи за языком!

– Я не буду брать этот телефон! Я не хочу, чтобы ты продавала себя! Ты вообще представляешь, что это?!

– Ой, много ты жизни видела. Тебе всего семнадцать лет.

– Да, мне семнадцать. Но я даже в свои семнадцать понимаю, что такого делать нельзя. Ты понимаешь, что это будет твой ребенок! Твой! Не чужой. Ты его отдашь за эти деньги. Проще говоря, продашь за телефон, телевизор, еду и тряпки!

– Вера, не хочешь брать мобильник. Не бери! Я как могу, так и живу. Ты мала еще осуждать! Да и не тебе меня судить!

– Я не знаю, как ты матери это скажешь! Советую поначалу хотя бы сказать, что ты лотерею выиграла. В противном случае ее просто двинет удар!

Вера вышла из кухни, оставив на столе сотовый, который я ей купила. Я же разразилась слезами. Хочешь сделать добро близким, а они осуждают. То, что наговорила мне Вера, разрывает мне душу. Но другого пути я для себя не вижу…

– Как я оказался здесь? – он даже закашлял от моего вопроса.

Я, ничего не ответив, просто закивала. Не хотелось бы злить его своим любопытством…

– Хм… по глупости оказался. Доверился не тем людям. Подписал документы, которыми были выведены несколько миллиардов из казны. Я, правда, тоже с этого поимел особняк в Майами… но не суть. Отсижу свой срок, свалю в Штаты. Но денежки мне свои надо приберечь, а то жена у меня хитрая. Уже навострила лыжи и думает, как меня ободрать.

Он вдруг умолк. Видимо, сболтнул лишнего.

– Ну ты это… не распространяйся о том, что я тебе говорю. У нас есть соглашение о конфиденциальности.

Да, соглашение мы подписали. Я вообще ничего не могу никому говорить. Даже близким. Поэтому рассказав сестре, я уже нарушила один из пунктов соглашения. А значит заслужила штраф. Но Вере я сказала, что если она что кому сболтнет, то мне придется расплачиваться. Поэтому она будет держать язык за зубами.

Значит, жена Владимира не такая уж и жена. Она просто хищная женщина, которая хочет его оставить ни с чем, забрав все себе. Он сейчас в тюрьме. Да, живет лучше многих на свободе. Но он все же в тюрьме. У нее больше возможностей для хитрых ходов.

И тут меня осеняет.

Ребенок нужен не для того, чтобы Владимир обзавелся наследником. Он ему нужен для того, чтобы если жена что-то пакостное сделает, с помощью ребенка он не позволит этого провернуть. Я конечно ничего не знаю в юриспруденции, понятия не имею, как делятся деньги между супругами при разводе, или при наследовании, но могу предположить.

Он до 45 лет не думал о потомстве, а тут на тебе – подумал. Да не просто подумал, решил завести ребенке не с законной женой, а с купленной сурмамой, которая даже после рождения не будет иметь прав на ребенка. Впрочем, и законодательство о суррогатном материнстве я не знаю. Как по мне, так это натуральная торговля людьми. Ребенка заказывают, создают и продают. Вера в этом плане очень права!

Одно дело, когда ребенок в твоем животе не кровный, совсем другое – когда рожаешь именно свое чадо, а потом просто отдаешь.

– Ладно, что-то мы с тобой слишком много разболтались. Ты верно сказала, надо приступить к зачатию. Тем более мне Эльвира сказала, что зачать можно только в определенное время. А у тебя как раз сегодня это время икс. Пойдем в спальню, – он берет меня за руку и ведет из гостиной в ванную. – Приведи себя в порядок, прими душ, переоденься… Я буду ждать тебя здесь, – указывает пальцем на открытую дверь спальни.

Я киваю и иду привести себя в порядок. Сердце тарабанит в груди и от страха, и от любопытства. Закрываю дверь, вижу, что на столике лежат… трусики, неглиже, халатик… туфли на каблуках с открытым задником стоят на полу. Хочет, чтобы я принарядилась перед тем, как он будет делать ребенка.

Усмехаюсь и залезаю в душевую кабину. Приняв душ, вылезаю. Никогда не купалась в такой удобной душевой кабине! Чего в ней только нет… Это что ли курорт?

Вытираюсь, снимаю с головы шапочку, поправляю волосы. Окидываю себя в обнаженном виде в зеркало в пол. Для мужчины, который любит наблюдать… это отличное место для занятий сексом. Видно будет все… А освещение какое! Яркое, четное – словно на хирургическом столе. Мне же наоборот, хотелось бы, чтобы все прошло быстро, в темноте и не больно…

Но вряд ли он захочет это сделать так. Ему, наверное, подавай медленно, при свете и больно… От последней мысли стало страшно. Но боятся мне, наверное, нечего. Вряд ли он какой-то садист. Он же сказал, что хочет страстную женщину, а не страдалицу.

Надеваю трусики, неглиже и обуваю туфли. Встряхивая волосы. Передо мной в зеркале развратная женщина… а не девственница, честное слово! Вот как образ влияет на восприятие. Правильно говорят, что по одежке встречают.

Выдыхаю и выхожу из ванной комнаты. Захожу в спальню, в которой, к моей радости, приглушенный свет. Играет музыка… я бы сказала какого-то эротического характера. Поет мужчина сексуальным голосом под звуки танго.

– Станцуй, – слышу голос Владимира, который сел в углу комнаты в кресло.

Его лица не видно, но кого-то другого тут точно не должно быть. Так что в кресле Владимир. Я начинаю танцевать. Впрочем, танцевать я умею. Ходила в детстве на танцевальный кружок. Нас учили современным танцам. Прыгать, дрыгать и колбаситься. Мои движения явно не очень нравятся заказчику, поэтому он говорит мне остановиться.

– Ложись на кровать… – произносит он сухо.

Я следую его приказу. Ложусь на огроменную кровать, закрываю глаза. Поскорее бы все закончилось…