Шериф улыбнулся.

– «Добраться до постели» говоришь? Конечно, сынок… Понимаю тебя… Долгая разлука с женой… В праве ли я тебя останавливать? Наслаждайся молодостью, дорогой мой мальчик…

Перевел взгляд на совершенно потерянную Амаль. На секунду он загорелся каким– то странным, нездоровым огнем…. Она не могла понять, что за ним стоит… Да и не хотела сейчас ничего понимать, единственное желание– быстрее сбежать из этого склепа… Быстрее спрятаться от недоброй ауры этого мужчины…

Уже в машине, прерывая повисшее напряженное молчание, Фахд поцеловал ее в шею, положив руку на колено.

– Знаю, Люльти… Он бывает той еще занозой в заднице… Не принимай близко к сердцу… Все будет хорошо…

Амаль вздохнула, еле подавляя желание расплакаться…

– Устала, Фахд… Устала от этих взглядов… Они все шепчутся за спиной, что мы бездетны… Вернее, нет… Не так… Про тебя– то как раз никто ничего не думает… Все думают, что это я не в состоянии родить…

– Не говори ерунды, Люльти, Врачи как один говорят, что все с тобой хорошо… Надо подождать…– в его голосе была уверенность и успокоение. Правда, между бровей непроизвольно пролегла складочка… Амаль поймала выражение его лица в блике окна автомобиля и печально про себя усмехнулась… Она знала этот взгляд… Он был напряжен… Что– то его все равно угнетало, хоть он и пытался представить ей дело так, что Шериф просто добавил свою ложку дегтя в их бассейн с медом…

И почему жизнь так парадоксальна… Мадлен и Анвару хватило одного раза, чтобы зачать малыша… А они с Фахдом… Если бы от каждой близости между мужчиной и женщиной рождались дети, они бы уже заселили всю пустыню…

– А к чему был этот цирк с хамсой, Фахд? Скажи мне честно… Что он задумал? Твой отец никогда ничего не говорит просто так… Что, на горизонте появилась вторая жена для тебя, да? Выгодная партия? Или плодовитая, как крольчиха… Это на это он намекал? – ее голос едва не срывался на рев.

Мужчина устало выдохнул. Повернулся к ней всем корпусом, взял лицо в свои руки.

– Послушай, Люльти, я говорил тебе это миллионы раз и снова повторю… Ты единственная, понимаешь? Единственная в моем сердце. Никто и никогда это не изменит… Вот о чем ты должна думать и ни о чем не волноваться… Выкинь из головы его выходки сегодня. Старику обидно, что его время любить ушло… Вот и завидует, пытаясь сделать так, чтобы вместо горячего секса мы с тобой сейчас выясняли отношения…

Амаль ничего не ответила… В душе все клокотало… Конечно, муж придумывал доводы ее успокоить… Шериф был слишком умен, чтобы банально пытаться вот так примитивно досадить тем, у кого есть то, что у него нет… С другой стороны, она верила в искренность Фахда, когда он говорил о своем отношении к ней… У нее правда не было оснований не верить мужу. Всем своим поведением он ежедневно доказывал свою любовь только к ней, но… Внутри все равно поселилось какое– то неприятное, изъедающее ощущение…

– И эта Юлианна…– задумчиво произнесла девушка, когда они уже въезжали на территорию своей резиденции, – тебе не кажется, что ее поведение было странным… Она случаем не под чем– то? Какая– то отстраненная, равнодушная… Я бы сказала, что она глупая пустышка, но понимаю, это ведь далеко не так… Насколько я знаю, она адвокат, состоявшийся в профессии, да и в 37 лет так вести себя– как минимум странно… К этому возрасту мозги появляются даже у самых отъявленных дур…

– Не спрашивай, Люльти… Ты знаешь, я ее не люблю… Не понимаю до сих пор, что отец нашел в ней… Ну да, симпатичная мордашка, хорошая фигура, но… разве мало у него таких? Зачем надо было жениться на ней? Про «состоявшуюся в профессии» ты загнула… Он прихватил ее себе тогда, когда Юлианне было не больше двадцати двух, только выпустившаяся из института… Я очень хорошо помню тот период, потому что был тогда до невозможности шокирован… Мне было четырнадцать, когда она появилась в нашем доме… Всего на восемь лет старше меня…

– Напомни мне обстоятельства, как они познакомились… Я смутно помню…

Фахд усмехнулся.

– Все в стиле моего отца… Она была молоденьким адвокатом, только из института, защищала интересы какой– то горничной– эмигрантки из Румынии, которую поимел мой отец, в одном из горнолыжных отелей Швейцарии… Не знаю, правда ли там было изнасилование, но наивная мигрантка заявила именно об этом. Понимаешь, да, чем все закончилось? Румынка осталась у разбитого корыта, Юлианна– оказалась под отцом… Не знаю, что там между ними было, но отец умеет быть убедительным в отношении женщин… Разумеется, это не официальная версия. По официальной версии, они познакомились в Женеве в штаб– квартире ООН… Больше ничего я о ней не знаю и знать не хочу… Могу только сказать, что отец продолжает вести себя с ней все эти годы, как дурак. Ты можешь себе представить, что он уже дважды с ней прилюдно разводился? Это как надо его выводить из себя, чтобы он впадал вот в такое мальчишество… Позорить себя перед слугами и членами семьи… Хорошо хоть, что не перед подданными… Короче, все это ужасно… Смешнее всего то, что это просто цирк– чтобы ее так проучить, наказать… Уж не знаю, какие рычаги давления у него на нее есть, уверен, что есть, но наверняка, реальных планов послать ее далеко и навсегда у него не было ни в первый, ни во второй раз так называемого «развода»…

Амаль усмехнулась… Она так до конца и не могла понять эту странную логику мужчин из Залива… Во всех семьях есть причины для скандалов, все ругаются, но зачем доводить до такого Ее родители тоже ругались, и далеко не единожды, но она ни при каком раскладе не могла бы себе представить, чтобы отец демонстративно развелся с Владой, чтобы ее проучить… А здесь такого рода выходки были сплошь и рядом… То и дело девушка слышала, как местные жены опасаются за то или иное свое своеволие, лень или холодность, получить «желтую или красную карточки», как в шутку про себя называла подобного рода вещи Амаль, делая отсылку к терминологии футбола. Возможно, все дело было в том, что здесь, в Заливе, женщины были более зависимы от воли мужчины, чем даже в Сирии, неважно, будь то муж, отец или брат…

Парадоксальным было то, что согласно исламу, оформить развод мужчине, можно было лишь произнесением три раза этого слова в присутствии двух свидетелей… Получается, от жены отказаться легче, чем сходить в магазин за хлебом… У противоположного пола, конечно, таких привилегий не было… Для оформления женщиной развода требовалось обратиться к мусульманскому судье, сослаться на конкретные причины для расторжения брака, при том подходят далеко не все причины… Отговорка в стиле «не сошлись характерами» не сильно впечатляла кади (араб. – мусульманский судья) …

Стоило им зайти в дом, Фахд притянул Амаль к себе и глубоко поцеловал. Она чувствовала его нарастающее возбуждение, смешанное с хриплым «скучал» прямо в губы, но все– таки аккуратно отстранилась.

– Фахд, извини, нет… Не сегодня…

Он резко выдохнул.

– Ты сейчас шутишь? Что значит «не сегодня»? Амаль, я хочу тебя… Перестань драматизировать на ровном месте…

– Фаххуд, прошу…– тихо ответила, положив руки на его плечи, – я дико вымоталась… Просто на ногах стоять не могу…

– Тебе и не надо стоять…

– Давай утром, Фахд… Прошу… На рассвете… Как ты любишь…– умоляюще посмотрела она на него действительно уставшими глазами.

– Прекрасно… Старик добился своего…– усмехнулся мрачно Фахд, но девушку отпустил. Он и сам был далеко не в форме… Кардинальная смена часовых поясов, интенсивная рабочая программа в Токио, давали о себе знать давящим на голову «джет лагом». Через пятнадцать минут, он тоже лег рядом с женой, безапелляционно притянул ее к себе и тут же погрузился в сон…

Микаэл

Пить литрами алкоголь… Закидываться всякой дурью без разбора– когда совсем плохо, когда нужно сделать так, чтобы мозги отключились насильно, буквально нок аутом. Вычеркнуть очередной черный день из жизни, стереть его ластиком, а с ним и боль… Но не стирается… Иногда вроде отпускает… Иногда удается уговорить себя на то, что всё значит всё… И даже наступает некое просветление… В такие дни надо срочно брать ноги в руки и нестись к матери– делать перед ней вид, что все вроде бы не так уж и плохо, успокаивать ее маниакальное стремление его спасти… От кого и от чего? От себя самого? Смешно… Потом опять накатывает. Накатывает внезапно… Эта боль приступообразная, а сами приступы– непредсказуемы… но когда они приходят, снова наступает этот блэк– аут… эта щемящая пустота, это парение над бездной без ощущения почвы под ногами… Боль бывает разной… Его же боль – самая невыносимая… Боль сожаления, боль отчаяния… Когда мучительно больно от того, что ничего не можешь отыграть назад… Да и стоило ли отыгрывать…