Да пусть они делают с ним всё, что захотят! Прикопают прямо в вонючем подвале!

«Жди, когда я приду.»

Зачем, если жизнь потеряла смысл…

Дворец утопал в дыму.

Ба-бах! Бах! Х-хах!

Закричали испуганные птицы. Рухнула колонна. Осела грузно и с громоподобным рокотом, так что содрогнулась земля. Прежде раскидистые ветви ослепительно-белого олеандра стали «подушкой» для разбитого камня. Облако пыли тёмной ширмой накрыло дом свергнутой династии.

Так повелел достопочтимый асан — до основания разрушить обитель венценосных Стасгардов. Раздробить всё до последней ступени и вывести за городскую стену, разобрать купол и переплавить золото, вековые деревья и сад сжечь, а на пустоши создать мемориал в честь освобождения Карвахена от «тирании агрессивной монархии». Правителя и его ближайшее окружение объявили павшими в ходе переворота. Обезображенные тела запечатали в мешки (то были осуждённые на смерть, томившиеся в подземных тюрьмах) и сбросили со скалы, откуда десятилетиями казнили предателей короны. Об истинных событиях во дворце не узнал никто.

Всего три дня миновало с «Ночи Народной Воли» (как событие назвали газетчики), а каорри вовсю воплощали указания и советы Селима тен Илметтина. В первые сутки горожане вынесли на главную площадь Афелета всё мало-мальски ценное и устроили торги: кто что выкупит по минимальной цене или примет в дар, если докажет, что пострадал от короны. Используя горючие смеси, солдаты подрывали арки и башни, опустевшие залы и тоннели. Некогда венец архитектурного искусства оседал этаж за этажом.

Сам глубокоуважаемый временный правитель в качестве резиденции выбрал едва достроенный особняк дерьи тен Махети. Тихий уголок столицы, просторный сад, озеро для купания с нежно-бирюзовой водой и превосходный обзор — чем не идеальное место для политических игр? Знай, аккуратно дёргай за ниточки и пожинай плоды интеллектуальных игр. Элементарная и всем доступная классика, всё почерпнуто из книг и очерков о битвах великих полководцев.

Квадрат балкона обрамлял третий этаж роскошной постройки. Держа чашку с крепким кофе, Селим прогуливался по смотровой площадке, отделанной мраморной мозаикой, и созерцал город в облаке пыли. Руины? Шум? Грязный воздух? Лес рубят, щепки летят.

Компанию мужчине составлял хороший знакомый, вернувшийся из ссылки.

— Что думаете, дорогой друг? — тен Илметтин вдохнул аромат напитка, сдобренного щепоткой корицы, — что думаете?

— Вы всегда держите данное слово, — одетый в дорожный плащ поверх бежевого костюма Эрдан тен Маршелл жевал засахаренные ягоды вишни, горкой уложенные в хрустальной креманке, — пообещали, что опала продлится пять лет, и так и сложилось. Сказали, что я вернусь и перестрою Афелет, и всё получилось. Точнее, получается, — он довольно улыбался, — ваше письмо на пластине было сродни взрыву. Стража тут же сняла кандалы и кинулась просить прощения. Дескать, они всегда верили в мою невиновность.

— Наше государство нуждается в серьёзных переменах.

— Это точно…

Бах! Ах-х-х!

Собеседники отвлеклись на грохот разбитой колонны южного крыла. Завеса пыли лапами гигантского паука поползла к ограде. От королевского дворца остались три башенки, похожие на почерневшую за десятилетия вилку. Дотронься до тарелки, и прибор рассыплется в хлопья ржавчины.

— По распорядку завтра начнём вывозить мусор. За городом есть глубокий овраг, мы его быстро выровняем и конюшни сверху построим, — бывший верховный комиссар тайной канцелярии, а ныне — глава по строительству и логистике Карвахена — стряхнул с ягоды сахарную пудру.

— Здравое решение. Сальфы нужны Афелету.

— Кстати, конкурс на памятник в честь освобождения уже объявлен. К вечеру распоряжение получат дальние графства на севере и западе.

Селим глядел, как над чашкой вьются змейки пара и словно кусают друг друга. Между бровей мужчины пролегла морщина. Верный признак того, что тен Илметтин был предельно собран.

— В этом нет необходимости, — он глотнул кофе и сжал губы.

— Почему?

Асан замолчал, посмотрел вниз и по сторонам. Стражи обходили территорию особняка, садовник чистил воду в бассейне, строители завершали отделку аметистами нижней колоннады. Всё знакомо и привычно, без подозрений на прослушивание.

— Это — вторая глава масштабных изменений страны, — театральным тоном произнёс чиновник, — Эрдан, что вы знаете о науке под названием экономика?

Тен Маршелл задумчиво считал вишни в креманке.

— Тот комиссариат ведёт учёт доходов и расходов казны. Излишки направляет туда, где не хватает, а часть оставляет про запас. Как-то так, — смутился мужчина, — честно говоря, это не моя область. Я силовик от мозга до костей, — он выдохнул, — ну, теперь ещё строитель.

— Как мы знаем, это временно. Когда страсти поутихнут, вернётесь в свою стезю. Сразу скажу, что работы предстоит много.

Таким тоном Селим обычно раздавал указания подчинённым и чётко давал понять: лень или ошибки недопустимы. Каждый, кто провалит задание, потеряет должность. Заслужить второй шанс у асана было ой как трудно.

— Так вы заговорили про экономику.

— Да, верно, — тен Илметтин взял чашку в левую руку, — пока на троне сидел глупый соколёнок, у меня было предостаточно времени просчитать всё. Абсолютно всё.

— Пока не улавливаю сути.

— Я путешествовал по графствам, смотрел, как живёт население, записывал, сколько тратит казна на содержание и прокорм захолустных поселений. Отдельно учитывал, сколько денег оседает в карманах местных чиновников. Растраты, скажу, весьма существенные, но дело в другом, — хмыкнул Селим, — я сравнил ресурсы и расходы и пришёл к печальным выводам.

— Интересно послушать.

Временный правитель выдержал паузу. Дождался, когда садовник наполнит бассейн чистой водой, смотает шланг, насыплет ароматную соль и скроется в подсобке.

— У Карвахена, в его нынешнем виде, нет будущего.

Р-рух! Очередная башня осела в облаке пыли.

— С запада на восток полёт на сальфе длится десять световых дней. С юга на север — одиннадцать. На одни горы уходит три, и это в хорошую погоду. В дождь и снег можно застрять на неделю! — он округлил глаза, — это огромные территории, поистине, огромные. Представит далеко не каждый каорри. Степной Аркестан можно пересечь в два раза быстрее, на Сарабию хватит суток мучений. По долгу прошлой службы вы путешествовали и знаете, о чём я толкую.

— К вечеру полёта боль в спине такая, что ходишь с трудом. Кровати в гостевых домах убогие, слуги кормят какой-то гадостью. Форма одна, в ненастье всегда мокрая и тяжёлая. После перелёта половина отряда угодила к лекарям, — сморщился Эрдан. Воспоминания о первых годах в армии оставили горький осадок. Как предпоследняя вишенка в сахаре.

— Верю, всецело, — кивнул собеседник, — представьте, сколько средств уходит в бедные графства. Чтобы защитить границы и, как бы это грубо ни звучало, не дать населению умереть с голода.

— Баснословные суммы, верно?

— Истинно. Налоги не окупают и половины затрат. Всё, что поступает в местные казначейства, там и остаётся. Столица не получает ничего, только вкладывает. Если так будет продолжаться, то через десять лет Карвахен прекратит существование.

Эрдан прислонился к двери в спальню. Ветер безмятежно играл шторками лилового с серебром балдахина, так и не познавшего прикосновений своенравной хозяйки.

— Зная вашу точность и чёткость, соглашусь, — осторожно произнёс тен Маршелл.

— Мы погрязнем в войне раздробленных графств, без средств и шансов к объединению. Окраина потребует денег, а столица обнищает так, что едва прокормит саму себя. Мы будем драться за пропитание, в прямом смысле слова. Сейчас мы живём спокойно лишь потому, что дед соколёнка создал — считай, награбил — внушительную казну. Год за годом из неё утекают ручьи средств, безвозвратно. Притока нет. Любой сановник, кто изучит Книгу Доходов и Расходов, придёт к аналогичному выводу. Будет рвать волосы на голове.