— Рамлоу, пиши список. Я еду в город. Баки, тебе что-нибудь хочется? Может чего-то особенного? Подумай хорошо.

— Я… Я могу поехать с тобой?

— Там много людей и… Детка, даже если Стив не ищет меня, он ищет тебя, как и остатки Гидры.

— Я не буду выходить из машины.

— Хорошо. Поедем вместе. Но о списке тоже подумай, - она сдаётся слишком быстро, но на это есть ряд причин. Когда он смотрит своими невообразимо красивыми глазами, в которых, к тому же, плещется вина, невозможно устоять. А ещё ей вовсе не хочется оставлять его под присмотром Брока. Даже одного оставлять было легче.

Поездка проходит в тишине, что несомненно хорошо. Им нужно время подумать и переварить информацию. Олсен вспоминает, что список Брок так и не написал, поэтому покупает в аптеке то, что считает нужным. Хорошо, что она не выбросила тот пакет с неподходящими солдату вещами, ему есть в чем ходить, она покупает только что-то для дома. Зато для Баки она покупает много всего. В основном из еды и вкусностей, потому что он ещё тот ценитель вкусной пищи. В 40-х еда была пресной, многое нужно было кипятить, да и вообще… Ну как питаются солдаты во время войны? Ужасно. А в Гидре он пил коктейли и иногда ел специальные батончики. Поэтому он всегда радуется, как ребёнок, когда помогает разбирать пакеты после поездки в магазин. Конечно он не скачет от радости, но в глазах всё видно.

Она грузит пакеты в багажник и возвращается на водительское сидение. Солдат, а сейчас это именно он, выдыхает и чуть отпускает контроль. Видимо сидел тут и высматривал врагов, готовый броситься на них с голыми руками. Зато возвращается Баки, когда она протягивает ему шоколадную плитку с орехами. Он поддаётся порыву и обнимает её, крепко, но аккуратно.

— Прости меня.

— Тебе не за что извиняться. Мне есть за что, Броку есть за что, но тебе нет.

— Я решил, что имею на тебя какие-то права. Не знаю почему. У меня никогда ничего своего не было.

— А мне кажется, что ты пленил меня ещё в самый первый раз. Когда показал свое лицо в свете фонаря. Это было твоё решение. Такого приказа или разрешения явно не было.

— Ты смотрела на меня не как на оружие, ты не боялась меня.

— Нет. Знаешь, у меня не было страхов. Совсем. А теперь есть. Я боюсь, что Гидра вернёт тебя себе.

Спустя пару минут тёплых объятий, оба пристегивают ремни безопасности. Лилит выворачивает на дорогу и спокойно ведёт машину домой.

Первое, что оба подмечают, так это запах жареного мяса. Лилит прикрывает глаза и вдыхает полной грудью.

— Это его способ извиняться. Брок прекрасно готовит.

— Слишком гордый, чтобы извиниться словесно?

— Вы разные. Но я понимаю обоих.

Баки заносит пакеты, пока Лили загоняет машину в гараж. Мужчины молчат, уставившись друг на друга. И атмосфера становится напряжённой. Что ж, теперь это характерная особенность их совместного проживания. Однако она устала морально, поэтому не обращает внимания.

— Я приготовил ужин. Ты голодна?

— Да. Баки тоже.

— Конечно я сделал порцию и для него, - Рамлоу закатывает глаза и поджимает губы.

За ужином все молчат. Ну кроме комплиментов этим изыскам. В конце концов, Брок не выдерживает. Он обдумал всё ею сказанное и принял свои решения.

— Мы возвращаемся в Вашингтон. Ты вернёшь солдата, как и договаривались, нас восстановят и… Всё будет, как прежде.

— Я остаюсь, - она кладёт руку на ладонь Барнса, которая так сжала вилку, что согнула её, — Баки тоже.

— Это часть сделки.

— Он больше не солдат. И он не готов встретиться с Роджерсом. Не сейчас.

— Лилит…

— Нет. Это окончательное решение, Брок. Ты можешь остаться с нами, а можешь вернуться в Вашингтон. Выбор за тобой.

— Ты потеряешь всё, что у тебя было! А он вспомнит, восстановится и оставит тебя одну. Захочешь вернуться, но будет уже поздно! Ты удобный человек сейчас, но потом…

— Хватит, - предупреждающе рычит Барнс, отбрасывая вилку.

— Так значит?! Отлично! Вспомни об этом, когда будешь уходить. Вспомни, что это ты лишил её возможности жить нормально.

Рамлоу забрасывает пустую тарелку в раковину и та разлетается на осколки. Хватает некоторые вещи и пакет из аптеки, который она купила. Надевает обувь и куртку, но останавливается возле сейфа.

— Верни оружие.

— Брок, не глупи. Куда ты на ночь пойдёшь? Завтра я отвезу тебя куда скажешь.

— Верни.

— Не говори Роджерсу где он. Пожалуйста, - она открывает сейф, достаёт его пистолет и деньги.

— Я… Сопутсвующий ущерб вашей сделки. И к Роджерсу не собираюсь.

— Тогда оставайся. Хватит сцен.

— Я люблю тебя. Помнишь? Но с ним делить не собираюсь, - Брок сводит брови и машинально переводит взгляд на солдата, а потом обратно, — Надеюсь у тебя всё будет хорошо. Теперь тот, кого ты любишь, сможет то, для чего был нужен я.

— Не неси чушь, командир. Я… Я… - она знает, что чувствует, но не может признаться. Олсен говорила ему о любви, но другими словами, поступками. А ему нужны всего-то три ебаных слова. Скажи она их сейчас и он останется…

— Прощай, Лилит, - он проводит шершавой ладонью по щеке и целует приоткрытые губы. Она не отвечает. Не потому что не хочет или чувствует неловкость перед Баки, а потому что не может собраться и осознать. Брок уходит, а она не в силах его остановить. Хлопает входная дверь и что-то внутри разрывается на части. Олсен не до конца успела осознать что он жив, порадоваться этому, как вот он уже уходит. Столько боли…

Они не говорят, не обсуждают, не смотрят друг на друга. Лилит без сил поднимается на второй этаж и принимает душ. Зимний убирает посуду и разбирает пакеты. Самостоятельно закрывает двери, подкидывает дрова в камин и выключает свет. Принимает душ и ложится в постель, но уснуть не может. Он прислушивается, но не слышит ничего. И только едва заметный шлейф сигаретного дыма говорит ему, что Лилит не спит. Скорее всего курит, высунув голову в окно. Может плачет или пьёт. Люди так делали в военное время, может это осталось прежним? Баки знает, что в таких случаях нужно оставить человека в покое, позволить разобраться в себе, пережить этот момент или наоборот, поддержать, обнять, поговорить. Он разрывается на части, ведь не может понять что нужно именно ей в данный момент. В конце концов, он поднимается и бесшумно крадется к её двери. Всхлипов не слышно, значит не плачет. Стучит, но ответа нет. Чуть приоткрывает дверь и замечает её сидящей на подоконнике, свесив ноги наружу. Пара секунд и она уже в его руках, холодная и дрожащая.

— Я просто сидела. Клянусь. Я не такая эгоистка, чтобы оставить тебя одного.

— Я ничего не сказал. Ты замёрзла, - он выносит её и закрывает за собой дверь. Укладывает в свою постель и укутывает в одеяло, как в кокон. Даже натягивает свои носки на её ледяные ноги.

— Спасибо.

— Ты стоишь всего, - Баки возвращает ей её же слова и едва заметно дёргает уголком губ. Он укрывается вторым одеялом и укладывается под её пристальным взглядом.

— Обними меня, так будет теплее, - она выворачивается из кокона и забирается под его одеяло. Это верное решение, потому что его тело греет лучше любого камина. Лица слишком близко и Джеймс хочет почувствовать мягкость губ, но останавливает себя. Ей нужно время. Зато Олсен считает иначе. Она сама прижимается к его губам, прикрыв глаза. Наверное нужно ими двигать, но ему слишком хорошо, чтобы думать об этом. Зато всё тело прошибает током, когда её уста приоткрываются и язык кротко проходится по губам. Это уже не так, как вчера вечером. В этих движениях есть желание большего. От удивления он и сам приоткрывает рот, позволяя ей толкнуться глубже, вылизать всю изнанку губ и щёк, пощекотать нёбо. Баки нерешительно двигает языком и понимает, что делает правильно, когда слышит вздох облегчения. Она боялась, что он не ответит? Холодные ладони гладят оголенный торс и очень быстро нагреваются от трения. Лилит сносит крышу. Она целует подбородок, шею, грудь, шрамы, прикусывает соски. Мозг совершенно не хочет думать в данный момент, он хочет обнулиться, отключиться и позволить получить удовольствие.