Она не успевает ответить на реплику, когда Баки спускается с аптечкой в руке. Он всё делает чётко и слажено. Спина напряжена, как и остальные части тела. С Лилит было легко, Рамлоу он не доверяет. Хотя в таком состоянии, да ещё и без оружия, он ему не противник.

— Спасибо. Тебе заварить чай?

— Кофе нельзя?

— Только утром. Ты плохо спишь после него, сам знаешь, - она гладит его по живому плечу и этим расслабляет. Брок чуть приоткрывает рот от удивления. То, как солдат смотрит на неё… То, как сама Лили смотрит на него… В этом есть что-то настоящее. Оно не замешано на страсти и сексе. На Брока она смотрела иначе даже в самом начале, не говоря уже о теперешней ситуации. Олсен смотрела жадно, горячо, голодно, соблазнительно. А на этого Баки она смотрит тепло, нежно, заботливо. Да и он смотрит так же, может и правда человек, а не оружие. Только рассмотреть хрупкого изломанного мужчину, сквозь толстую кожу холода и агрессии удалось ей одной.

— Куратор Рамлоу, сперва укол или ужин? - Баки поворачивается и расправляет плечи, а командир удивлённо размыкает губы.

— Брок. Его зовут Брок и он больше не твой куратор, как и я, - Лилит накладывает из формы остатки лазаньи на блюдо и ставит на стол. Достаёт с верхней полки бутылку бурбона и наливает в бокал, добавляет два кубика льда.

— Смешивать алкоголь и лекарственные препараты… - солдат начинает зачитывать инструкции будто сразу с подкорки, но затихает, заметив две пары удивлённых глаз.

— Знаю я, сол…Джеймс. Но так быстрее усну. Сперва поем, - Рамлоу с трудом поднимается, но принципиально отказывается от помощи подошедшего Баки.

Поздний ужин Брока проходит в тишине, лишь на фоне что-то тихо говорит диктор новостей в телевизоре. Всё присутствующие ощущают себя странно. Барнс говорил бы с Лилит, если бы не Брок. То же и с командиром. Зато Лили говорила бы и с тем, и с тем, но по отдельности. Оба мужчины чувствуют себя третьим лишним, ей же просто неловко. Пока Барнс убирает посуду, Лилит набирает жидкость в шприц. После введения, она ведёт его под руку на второй этаж. Солдат бы отнёс, но Брок одним взглядом дал понять, что не позволит, даже если сдохнет к последней ступеньке. В ванной командир настаивает на том, чтобы она вышла, но Лил настроена противоположно. Она помогает снять одежду, оголяя большие шрамы на груди и спине, на бёдрах, да…на всём теле. Рубцовой кожи больше, чем чистой. Омывает его бережно, мягко, не натирая, в полной тишине. Да и мысли у них о разном, говорить не хочется. Вытирает мягким полотенцем.

— Давай, руки в стороны, ноги на ширине плеч.

— Зачем?

— Коже нужно тщательное увлажнение. Она хрупкая, если сохнет. На спине не всё зажило. Завтра поеду в город, нужно обновить аптечку.

Что ж, он совсем не против заботы и касаний, если они не приносят боли. Лосьон приятно холодит, а её ладони невероятно мягкие. Он прикрывается полотенцем, чтобы пройти по коридору и нырнуть в её спальню, уже там снова обнажен. Укладываться не просто, очень медленно и с болезненными стонами. Лилит накрывает его лёгким одеялом.

— Ты спишь не здесь?

— Здесь.

— Ложись со мной. Пожалуйста.

— Обязательно. Но у меня ещё есть дела. Минут 40 и я буду в постели. Хорошо? Засыпай. Тебе нужно отдохнуть.

— 40? Думаешь после такого перерыва он столько потянет? - Рамлоу улыбается, но уже как-то сонно.

— Есть миллиард вещей, которые он не до конца вспомнил и ему ещё нужна помощь. Гигиена и подготовка ко сну одни из. Ты знал, что вне капсулы он никогда не спал? Максимум дрем, если миссия длительная.

— Не знал. Черт, мне жаль. Правда.

— Ты не виноват.

— Спокойной ночи, Лили.

— Спокойной ночи, командир. Если что, сразу буди.

Олсен гасит свет и прикрывает дверь снаружи. Почему так больно? Чувство, будто она правда его предала и продолжает. Лили находит солдата в его спальне, тот напряжен, смотрит в стену, отчаянно думает.

— Детка, теперь твоя очередь. Идём, время для гигиенических процедур.

— Мне кажется, что… Я смогу сам.

— Его появление ничего не меняет. Пойдём вместе. Потом я нагрею тебе молока с мёдом и мы поговорим. Как всегда, - она устала, но старается выглядеть бодро, хоть и опирается плечом в дверной косяк. Баки выдыхает с облегчением.

Правда уже в душе, когда он раздевается догола, то не становится в кабину, а долго пронзительно смотрит. Дрожащей рукой он опускает одну из бретелей её домашней майки, как бы спрашивая разрешения. И Лилит сгорает заживо. Она позволяет ему снять всю одежду и сама ступает под струи горячей воды. Правда Олсен поняла его не совсем правильно. Это не страсть, а забота. Потому что он сразу же намыливает её мочалку и мягко проходится по коже. Старается делать так, как она всегда делала для него. Нежно и ласково. Затем он делает то же самое и со своим телом, не позволяя ей помочь. Лили улыбается с гордостью и он это видит, как и ноту печали.

— Что не так? - в связи с этим, сразу же шепчет он.

— Ты молодец, Джеймс. Восстанавливаешься намного быстрее, чем я думала. Ты очень сильный мужчина, просто помни об этом, - она чуть приподнимается на носочки и касается губами его губ. Немного странно целовать кого-то с открытыми глазами, но им нравится. Как только ты восстановишься окончательно, я заставлю тебя уйти в большой мир возможностей. Ничего не бояться. Просто жить.

После он идёт в свою спальню, а она на кухню за вечерней порцией молока с мёдом. Может Брок тоже хотел бы? Да нет, ему бы ещё бокал виски. Но Баки прав, лучше не перегибать, смешивая алкоголь и обезбол. Лилит ещё минут 15 лежит рядом, слегка массируя голову, слушая новые воспоминания. А потом гасит свет и уходит к себе.

— Болит? Почему ты не спишь?

— Нет. Просто хотел дождаться тебя.

Олсен ложится на край, стараясь не задеть кожу случайным неловким движением, но у него другие планы. Как всегда. Рамлоу подминает её ближе, обнимает, вжимает в свою грудь, утыкается носом в затылок. Он сперва шепчет что-то, про то, что скучал и слова благодарности, но потом засыпает. Лилит напряжённо соображает как устроить совместную жизнь дальше, ведь теперь всё зашло в тупик. Как вообще могло так сложиться, что оба любовника теперь будут жить под одной крышей?! Как, вашу мать? Как наказание за грехи, видимо.

Утром её будят нежные поцелуи невпопад. По этому она правда скучала. Шершавые ладони гладят голые ноги, ягодицы, забираются под майку. Она неосознанно прижимается ближе, но не чувствует того, что всегда было неизменным. Никакого стояка упирающегося в промежность.

— Прости. Я кажется слишком смеялся над солдатом и теперь расплачиваюсь. Член не зацепило, но в меня влили столько дерьма, чтобы кожа нарастала быстрее, что теперь неизвестно, встанет ли он ещё хоть раз.

— Главное, что живой, Брок. Как самочувствие? - она тянется руками назад, зарывается ими в жёсткие волосы, не открывая глаз.

— Терпимо, как и всё время после комы, - его рука сгибает её ножку в колене и поднимает почти к груди. А потом плавно скользит по задней поверхности бедра к самому чувствительному месту. От этих поглаживаний сквозь ткань по всей коже бегут мурашки. Лилит замирает, прислушиваясь к ощущениям. Впрочем, увидев её ступор, Брок отрезает все попытки думать или отступать. Пальцы забираются под белье и гладят уже оголенную чувствительную плоть. Она шипит и дрожит, сжимая простынь кулаками.

— Черт…

— Хочу тебя, Лилит. Так хочу, ты даже представить себе не можешь. Услышать тебя. Твои стоны. Крики. Царапины причинили бы адскую боль, но я бы потерпел. Я даже укусить тебя не могу нормально, боюсь губы лопнут в уголках.

— Зат…кнись, Рамлоу. Блядство, - она закусывает зубами уголок подушки и кончает. Ярко, сочно, с дрожью во всём теле.

— Раньше тебе нравились грязные разговорчики, - он вынимает пальцы и с особым наслаждением слизывает влагу, — Дьявол, какая же ты вкусная.

— Тебе слишком больно? Потому что у меня есть небольшой опыт ласк в такой ситуации.