— Не уступишь?

— Ни в коем случае.

— Ладно. Твоя взяла. Значит вынесу тебе белье сюда, - он уходит в спальню и долго роется в шкафу. В каком смысле твоя взяла?! Я не усну до самого понедельника. Или ещё хуже, разбужу её своим криком.

Грин, с его разрешения, осматривает квартиру, временно оставляет средства гигиены в ванной, вешает туда же свое полотенце. Проходится по кухне, заглядывает в шкафчики и холодильник. М-да, не густо. Нужно будет сходить в магазин, но уже утром. За окном темнеет и начинается дождь, поэтому прогулка на свежем воздухе отменяется. Они смотрят одну передачу за другой, не особо вникая в смысл. У каждого в голове бесконечный поток мыслей. Мари периодически встаёт, чтобы заварить им чай или кофе. Ближе к двум Барнс замечает, что девушка изо всех сил пытается держать глаза открытыми, но они то и дело слипаются. День был нелёгкий, даже он сам, суперсолдат, немного устал, а что говорить о ней…

— Спокойной ночи, Мари, - он выключает телевизор и, скрипя сердцем, уходит в спальню.

— Спокойной ночи, Джеймс, - она стелит постель и проваливается в сон.

Она слышит. Конечно она слышит, как он тяжело дышит, как он стонет и мечется. Слышит скрежет его зубов. Смотрит на время. 4:47. Она колеблется, но всё-таки стучит в дверь.

— Ты в порядке? - шёпотом, но он слышит.

— Да. Прости, что разбудил.

— Ничего. Можно открыть дверь?

— Конечно.

Грин открывает дверь и ложится обратно на диван. Джеймс лежит в спальне, в полном недоумении. А потом она начинает тихонько шептать слова той самой колыбельной, которую пела ему мама. Хотя Мари не уверена, что в этой вселенной было так же. Он успокаивает дыхание и закрывает глаза. Крики в голове затихают, слух сосредотачивается только на её голосе. Незаметно для себя самого, он спокойно и быстро засыпает. Мари замолкает, лишь услышав мирное сопение. Вскоре засыпает и она.

Когда Баки просыпается утром, то осознает, что в квартире один. Он не слышит шорохов, дыхания или любого другого шума. Она ушла. И правильно. Я могу навредить ей даже во сне. Хотя признаю, что после её колыбельной, я спал без сновидений, без кошмаров. Мне было легко и спокойно, как в детстве.

Какое-то время он остаётся в постели, будто позволяя себе ещё немного насладится матрасом. Ведь сегодня вечером он снова будет один, спать на полу перед телевизором. И никто не споёт для него. Или он ошибается? Конечно Мари не сбежала. Она составила список и в это время скупала половину ближайшего супермаркета. Его хотелось накормить, уберечь и вытащить из той ямы тоски и ненависти к себе, в которой он погряз.

Она возвращается с четырьмя огромными пакетами. Пришлось несколько раз спуститься к машине. Открывает дверь и замечает, с какой скоростью он подрывается с постели.

— Доброе утро. Прости, что разбудила. Хотела приготовить завтрак, а у тебя хоть шаром покати. Вот сходила за покупками. Брала твою машину, на ней ни царапины. Клянусь.

— Доброе утро,- он быстро надевает футболку и шорты, а затем выходит и забирает пакеты из рук, — Ты зачем такие тяжести таскаешь? Зачем столько всего?

— Потому что у тебя пусто. А я хочу есть. Значит ты хочешь есть в четыре раза больше! Мне даже страшно это представить. И я же должна как-то отблагодарить моего спасителя. Хотя бы кормить тебя буду.

Завтрак готов уже через полчаса. Пышный омлет с помидорами, бекон, вафли, тосты с джемом, йогурт и свежезаваренный крепкий кофе. Баки наблюдал за ней издалека, не в силах поверить что кто-то добровольно хозяйничает на его кухне. Желудок отчаянно громко бурчал.

— Всё готово. Садись к столу, - девушка улыбается и ставит посуду на стол.

— Я думал, что ты ушла, если честно.

— Почему? Из-за кошмара?

— Да. Я испугал тебя?

— Вовсе нет. Знаешь, мой человек однажды был в плену. А после не мог спать на мягком, поэтому спал на полу. Он оставлял телевизор или радио включённым, чтобы заглушить голоса и крики в своей голове. Ты поэтому хотел спать в гостиной?

— Ты будто говоришь обо мне. Да, я сплю с телевизором. Как его звали?

— Я не могу сказать. Вдруг ты его знал. Джеймс Бьюкенен Барнс его имя.

— Прости. Я не настаиваю. Ты пела ему?

— Да, но не это. Я пела ему старые песни, он любил музыку 30-60-х годов. А эту колыбельную он пел мне, когда меня мучил кошмар.

— Я тоже люблю старую музыку.

— Значит у вас много общего.

— Он излечился? Кошмары перестали его мучить?

— Да. Со временем он успокоился. А значит и ты сможешь.

— Сомневаюсь, что наши кошмары похожи.

Они такие же, Бак. Я знаю. Гидра. Холод криокамеры. Убийства. Кровь. Твоя жестокость. Жертвы, их взгляды и предсмертные вздохи, хотя чаще хрипы.

После завтрака, они ещё долго говорили. Джеймс даже не мог поверить, что находится с кем-то так долго и это не страшно, не напрягает, не злит. Даже наоборот. Это как терапия, только лучше. С ней он хочет говорить. Её он хочет слушать. Мари ничего не пишет в блокнот, ничего не вытягивает силой. Но именно из-за этого так тянет рассказать.

За готовкой обеда они смотрят какой-то не очень интересный, но цепляющий фильм. Один из тех, который досматриваешь до середины, понимаешь что херня, но хочется узнать чем закончится. На финальной сцене Мари нечаянно проливает на себя соус.

— Черт-черт-черт! Горячооо. Отвернись. Быстро! - она срывает с себя кофту и шорты, остаётся в одном белье, — Твою мать. Руки кривые. Теперь в свитере и джинсах придётся ходить. Я не брала много вещей.

— Погоди минуту. Я сейчас что-то найду, - он не оборачивается. Идёт в спальню, хватает с вешалки первую попавшуюся вещь и возвращается, прикрыв глаза ладонью.

Мари прикусывает щеку со всей силы. Рубашка. Такая же как та, что он дал ей после похищения. Из которой она сперва сделала “платье”, а потом разорвала на мелкие кусочки после ссоры.

— Спасибо, - она быстро надевает её и вдыхает аромат, — Всё.

— Кажется тебе она идёт больше.

— Думаешь? Возможно.

Грин застирывает вещи и заканчивает с готовкой, пока Джеймс занимается сервировкой стола. Идиллию прерывает настойчивый звонок в дверь.

— Откроешь?

— В таком виде? Ладно, - она пожимает плечами и резко открывает дверь.

— Привет, идиот, чем занима..?- глаза Сэма округляются до невообразимых размеров.

— Здравствуй, Сэм. Почему «идиот»? Проходи, мы как раз обедать собирались.

— Привет, Мари. Какими судьбами?

— Тебе открывает дверь девушка в мужской рубашке, какие тут варианты? - она хитро улыбается и незаметно подмигивает Баки.

— Мари затопил сосед, поэтому я предложил ей пожить тут, пока всё не просохнет.

— Ты напоминаешь мне Стива сейчас. Он тоже совершенно не умел врать, - Сэм улыбается. А Мари одними губами говорит Баки «Зануда. Мог бы и подыграть».

— Зачем пришёл?

— Вытащить тебя поесть, но смотрю тебя и тут неплохо кормят.

— Присаживайся. Тут хватит на троих, - девушка доставляет ещё одну тарелку и приборы.

— Так… Как же так произошло? Он позвонил?

— Всё произошло само собой. Такой ответ тебя устроит?

— Нет. Я жажду подробностей.

— Не боишься? - Грин прищурила глаза. Между ними будто шла битва. Словесная. Бак только поворачивал голову на каждую реплику.

— Чего мне бояться?

— Если я расскажу подробности, у тебя разовьются комплексы. Прости.

— На кухне сидеть безопасно? Надеюсь на этом столе не было ваших оголенных тел? - Хах, ну ты просто копия нашего Сэмми.

— Стой-стой. Лучше на ту сторону. Там безопаснее, - Грин широко улыбается, а Барнс краснеет. Сэм приоткрывает рот, но тут же закрывает его обратно со стуком зубов.

— Она знает кто ты? - он спрашивает так тихо, что даже суперсолдатский слух еле улавливает эти слова. Мари пока накладывает еду в тарелки.

— Да. Я сказал правду, но она не испугалась.

— Странно всё это. Она не боялась тебя с самого начала и смотрела так, будто видит насквозь.

— До щелчка у неё был мужчина с похожими проблемами. Может поэтому она понимает, - Барнс пожимает плечами.