— Тебе нравятся слабые? Что-то я не заметила этого, когда ты просил… «Мари, пожалуйста. Пожалуйста… Я больше не могу».

— Это другое, - звонкий шлепок по ягодице перебил её пародию. Он улыбался от уха до уха, вспоминая ту ночь, когда девушка приковала его к постели.

**********

После того, как Мари неделю смотрела на Стива, который был связан по рукам и ногам, она часто намекала Барнсу, что хочет попробовать сковать его так же. А он что? Он обещал ведь. Мужчины не берут слова обратно. Что-то пугало его, всё таки он был ведомым, в подчинении, много лет, но зря переживал. Как только он увидел Мари в чёрном комплекте и чулках, страх уступил место вожделению. Она запретила к себе касаться, только смотреть, и это было страшнее, чем пытка. Тёплые ручки вязали узлы на запястьях, а затем крепили к изголовью. Тоже самое и с щиколотками. Конечно же, Баки мог выбраться или сломать изголовье, но она сразу предупредила «Что-то сломаешь и больше мы в игры не играем». Поэтому он держал себя в руках настолько, насколько это было возможно в такой ситуации. Когда она завязала ему глаза, все остальные органы чувств обострились.

— Малышка, я хочу тебя видеть.

— Чуть позже, а сейчас чувствуй.

Мари передвигалась, как кошка, её губы и руки оказывались в самых неожиданных местах. Ещё секунду назад она прикусывала сосок, а в следующую уже рисовала языком узоры на бедренных косточках, после шептала что-то на ушко. Щекотала ребра кончиками волос, от чего по коже бежали мурашки. Оставляла дорожки поцелуев от запястья до самого плеча. Поглаживала бедра, даже щекотала ступни, только тогда ему было не смешно, ведь член стоял колом и уже приносил дискомфорт.

Когда Грин избавила его от повязки, стало ещё хуже. Ведь её глаза уже захмелели от возбуждения, губы слегка припухли, а ещё эти чулки… Мари умостилась меж разведенных ног. Глядя в его глаза, она играла только с яичками непростительно долго, ни разу не коснувшись к члену. Джеймс заерзал от нетерпения, на что она лишь изогнула бровь.

— Ты хочешь о чем-то попросить?

— Не мучай.

— Тебе разве не хорошо?

— Очень, но…

— Никаких но,- перебила она, — Ты будешь просить сегодня. Много и долго.

— А если нет?

— У тебя нет выбора.

Когда губы впервые коснулись к головке, Баки задрожал и выдал громкий протяжный стон. Мари усмехнулась с мыслью Не так быстро, милый. Ты рано радуешься. Девушка с особым удовольствием медленно подводила его к высшей точке наслаждения. Дождалась пульсации, яички поджались и… И в этот момент она остановилась. Выпустила его изо рта, тонкая ниточка слюны потянулась от головки к губам.

— Пожалуйста, Мари, пожалуйста, - шептал он толкаясь бёдрами вверх.

— Не так быстро.

Как только пульсация закончилась, а яички вновь были расслабленны, Грин поднялась вверх. Пока губы исследовали его грудь и плечи, она терлась промежностью о пах. И Баки чувствовал насколько она влажная. Он попытался толкнуться, но она лишь усмехнулась.

— Пожалуйста.

— Что?

— Сними трусики. Сядь на меня.

— Хорошо, но так будет не легче, - Мари поднялась и медленно выполнила его просьбу. Трусики полетели на пол. Она опускалась на член, сжимая его шею двумя руками. Двигалась плавно и в таком медленном темпе, что Бак был близок к безумию. И он просил. Даже не так… Он умолял. Не сразу, конечно, но когда она подвела его к оргазму в третий раз и снова остановилась, Джеймс был готов плакать.

— Пожалуйста, я больше не могу.

— Тогда отомсти мне за муки, - Мари усмехнулась и поддела узлы. Первым делом он освободил и ноги. Заломал её ручки за спину, связал их той же верёвкой, что и она его до этого, и упер грудью в матрас. Прекрасный вид. Уже через три минуты прежде белые ягодицы, горели огнём от сильных быстрых шлепков.

— Ты ещё неделю сидеть не сможешь.

— Я заслужила, папочка.

— А завтра ты не сможешь ходить, - он намотал волосы на кулак и потянул на себя, — Как думаешь, что я сделаю?

— Не позволишь кончить вообще? Ты опоздал, ведь я уже получила свое удовольствие,- она хмыкнула.

— Наоборот. Скоро ты забудешь всё, все слова, кроме «Папочка» и «Пожалуйста».

И она забыла. После пятого раза она кричала словно в бреду. Металась по мокрым простыням, пыталась свести ноги, но он не позволял. Волосы прилипли ко лбу, шее и плечам, губы искусаны до крови, запястья стерты грубой тканью.

Конечно, потом он снова стал мягким и нежным Баки. Отнёс её в ванную, самостоятельно искупал, потому что её коленки так дрожали, что был риск просто упасть. Перестелил постель и уложил, подбивая одеяло со всех сторон. Нанёс мазь на кисти, подал гигиеническую помаду, чтобы увлажнить губы. Забрался на свою сторону и крепко обнял, целуя висок.

— Мне понравились верёвки, - выдохнул он ей в ушко.

— Когда ты был прикован или когда связал меня?

— Всё. Мне понравилось всё.

— Мне тоже, - она мягко улыбнулась и подвинулась ещё ближе.

**********

Вот и сейчас он бережно уложил её в постель. Перевязал бинт заново и приложил холод. Опустился на колени у её ног, чтобы удобнее держать лёд. Баки крутил её слова в голове и улыбался. Такого, как ты, невозможно не любить. Не думаю, что мои жертвы согласились бы с тобой. Грин, как почувствовала, что поток его мыслей свернул куда-то не туда.

— Я тебя сейчас стукну.

— За что?

— Ты думаешь о Гидре. Я знаю, потому что твоя радужка становится тусклой, а взгляд расфокусирован.

— Иногда мне страшно от того, что ты делаешь. Будто читаешь мои мысли.

— Я просто хочу, чтобы ты освободился от чувства вины. Ты полностью оправдан, люди принимают тебя и любят. Ты искупил свою вину, по каждой жертве, хоть и не был обязан. Твоя терапия окончена. Пора уже отпустить груз.

— Может ты и права, - он пожал плечами и коснулся щекой к её здоровой ступне.

— Алло, - она зашевелила пальцами у его уха, – А можно к телефону самого лучшего мужчину на свете?

— Алло, можно, только если ему звонит самая лучшая женщина, - он улыбнулся и отложил пакетик со льдом в миску. Умостился рядом и крепко прижал к своей груди. Мари уже не могла спокойно засыпать без его рук на своём теле. А он не мог спать без её сопения в грудь.

После отпуска они успели выполнить ещё несколько пустяковых миссий. Без потерь, заражений и неприятных моментов. А вот неловкости было хоть отбавляй. Потому что Баки получал своеобразное удовольствие поддевать лучшего друга этим «Моя». Щеки Стива горели, он сразу прочищал горло и старался быстрее перевести тему. Ведь прекрасно помнил, что было после этого слова. «Рука. Такая, как и у тебя. А теперь вот так, согни пальцы в кольцо. Отлично ты сможешь помочь себе сам. Это называется мастурбация, Стивен». Он прекрасно помнил тепло её ладошки, даже сквозь латексную перчатку. Помнил, хоть касание длилось не более двух секунд. Помнил, потому что Мари единственная, кто касалась его там.

В Рождественский Сочельник уже к 17 часам Мари и Джеймс были у входа в родительский дом. Он был украшен разноцветными огнями, из окон лилась тихая музыка явно пластинки, которые коллекционировала бабушка. От 30-х до 60-х годов. Родители снова танцевали, хоть мама и возмущалась, что ничего не успевает. Бак обнял Мари и оба наблюдали за этой идиллией несколько минут.

— Пластинки явно для тебя достали. Папа никому не разрешал трогать патефон, чтобы не сломали. Бабушка его очень любила.

— Потанцуешь со мной, мисс Грин? - Бак поставил пакеты у двери.

— Безусловно, сержант Барнс,- она приняла его руку и сразу же оказалась прижатой к мужской груди.

— Как думаешь, лет через двадцать-тридцать мы тоже будем танцевать на кухне своего дома? А дети будут наблюдать с улицы и улыбаться.

— Звучит заманчиво, Джеймс. Вот только я не позавидую нашей дочери.

— Почему это?

— Потому что ты будешь знать всё о её парнях. А ещё ты умеешь смотреть так, что кровь стынет в жилах. Думаю, что знакомства с родителями будут очень напряжёнными.