— Починил нам газонокосилку! Мари, а он парень с руками! - папа прикрыл рот ладонью от того, что сказал. В зале повисла тишина.

— Всё в порядке, мистер Грин, я привык к протезу, - Баки сел на свое место и положил руку в перчатке на стол. Мари сразу же накрыла её своей и улыбнулась, тепло-тепло.

— Выходи за него. Я трахался с этой косилкой всю последнюю неделю. А он взял и за 5 минут управился, - папа вдруг перешёл на русский, но Мари хлопнула себя по лбу, а Бак подавился виски и закашлялся.

— Пап, он говорит по-русски.

— Оу, но все равно, я не отказываюсь от своих слов, - все начали смеяться, даже Джеймс, когда откашлялся. Он, почувствовал себя более свободно.

— Я ставлю чайник, - Том собрал тарелки, Мари помогла ему, пока родители разговаривали с Барнсом,— А он ничего. Получше, чем твой бывший.

— А ещё, я уверена, что он тебя слышит.

— Чего? Он что вампир? - брат подозрительно посмотрел в сторону гостиной.

— Ну ты и дурачина! - Грин дала брату подзатыльник, за что тот повалил её на пол. Началась шуточная борьба, которая прерывалась только на смех.

— Ладно! Сдаюсь, сдаюсь, если ты этому бугаю надрала зад, то что говорить обо мне, - Том постучал по полу.

— Именно. Чайник закипел. Джеймс любит кофе. Чёрный. Без молока и сахара. Мне такой же.

— Есть, мэм.

— Выполнять, салага, - Мари еле увернулась от летящей тряпки и со смехом понесла мамин десерт к столу. Барнс выглядел счастливым. Его приняли очень хорошо. Том любезно приготовил напитки и тоже сел за стол. Ему почему-то не терпелось подколоть сестру хоть чем-то. Поэтому он принёс детские, школьные и другие альбомы. Улыбка была торжествующая. А вот Мари готова была провалиться сквозь землю. Джеймс листал альбомы с улыбкой, изредка что-то спрашивая. Совсем крошка, первая улыбка, два крошечных нижних зубика, первые шаги, детский сад, школа, выпускной, академия, друзья, семья, армия… И больше фотографий нет. Мужчина пролистал ещё несколько пустых страниц альбома и закрыл его. Неужели после плена у тебя не было счастливых воспоминаний, малышка? Мари поняла о чем он думает по взгляду, но лишь слабо улыбнулась. Баки слегка приобнял её и поцеловал в лоб.

— Мы можем сделать фотографию сейчас, если хочешь, - прошептал он тихо, — Там есть ещё пара пустых страниц.

— Нет, она больше не любит фотографироваться, - Элис коснулась руки своего мужа и опустила взгляд.

— А я хочу, знаете? Давайте сделаем фото! - она метнулась в свою спальню за фотоаппаратом и треногой. Все члены семьи переглянулись, а потом уставились на Барнса. Он вжался в спинку стула.

— Спасибо, сынок, - Александр переклонился через стол и похлопал его по плечу, — За то, что ты делаешь для неё.

— Она делает тоже самое для меня. Даже больше.

Пока Грин устанавливала треногу и настройки фотоаппарата, все сели на диван. Джеймс стоял в стороне, посчитав, что будет лишним в семейном альбоме, но Мари ухватила его за руку и оба опустились на ковёр. Фотоаппарат щелкал без остановки, пока все позировали. Затем Том сделал несколько фотографий только влюблённых и ушёл в свою комнату. А когда вернулся, то принёс уже напечатанные. Мари улыбнулась и просмотрела каждую. Вставила в альбом несколько штук, ещё три положила в конверт и покрутила оставшиеся в руках.

— Вот, эти твои, - девушка захлопала пушистыми ресницами и протянула фото Баки, — На них ты улыбаешься.

— Спасибо, - он опустил глаза и пересмотрел каждую.

И действительно, на каждой из фото он улыбался, хотя и не заставлял себя это сделать. Вышло само собой. Больше всего ему понравилась та, на которой Мари обнимает его и целует щеку. Он провел по ней пальцами и протянул ей обратно.

— Положи в конверт, пожалуйста. Я заберу, когда будем на базе.

— Хорошо.

— Кстати, что-то мы давно ничего не слышали о Зимнем солдате. Истории подкопились? Мне нести попкорн? - Том потёр ладони и уселся по-турецки. Баки вновь бросило в жар.

— О, с ним всё в порядке, не переживай.

— А зачем попкорн? - Бак изогнул бровь.

— За ней так интересно наблюдать, когда она говорит о нём. Пуф! Крики, эмоции, слюни летят. То ещё зрелище!

— Правда?

— Как она его только не называла. Умора, - брат похлопал сам себя по бедру, пытаясь успокоить смех, родители подхватили.

— Мне кажется, что Мари ему нравится, поэтому он так себя дерзко себя ведёт, по отношению к ней, - Александр пожал плечами.

— У меня нет новых историй, на самом деле. Он изменился и больше меня не подкалывает. Иногда бесит до белого каления, что хочется размозжить его голову вот так, - Мари стучала кулаком по ладошке с таким сосредоточеным выражением лица, чуть выставив язык, — Но намного реже.

— Джеймс наверное поговорил с ним по-мужски? - Элис улыбнулась.

— Нет, он сам всё понял. Даже говорить не пришлось, - Бак снова криво улыбнулся.

— А вообще, если вникнуть в его историю, то не удивительно, что он такой колючий и недоверчивый. Мари рассказала нам правду и это, должно быть, невероятно тяжело. Я сочувствую ему. Столько пережил.

— Он ведь убийца… - промолвил Барнс и удивлённо выпучил глаза.

— Когда стреляет М-16 убийца кто? Правильно. Тот, кто стреляет, но не винтовка. Он был оружием.

— Говорила же тебе, Баки, люди это понимают, - одной рукой девушка сжала бионику, обтянутую кожей, а другой провела по щетине.

— Спасибо, малышка, - Бак упёрся лбом в её лоб, пока Мари стягивала перчатку, открывая всем правду. Его глаза заблестели, но он смог унять дрожь в груди.

— Ты был прав, папа. Это определённо была страсть, а не ненависть, - Том открыл рот от удивления.

— Прошу любить и жаловать, Джеймс Бьюкенен Барнс. Он же бывший Зимний солдат.

— Добрый вечер, - Бак с надеждой посмотрел на родителей и брата Мари. Сказать, что они удивлены — ничего не сказать.

— Мы познакомились в начале вечера, сынок. Ничего не изменилось от того, что мы узнали полное имя. И мнение моё не изменилось, - Александр смотрел на него снисходительно, — Только называть тебя «сынок» теперь странно. Ты какого года рождения?

— 1917.

— А-а-а, заткнись, - Мари выставила руку в сторону брата, когда тот открыл рот, — Не порть момент шуткой про геронтофилию. Исключить время в криокамере, ему и 30 ещё нет.

— А ты подготовилась, сестрёнка, - Том сузил глаза до щелочек.

— Что такое геронтофилия? - шёпотом спросил Бак прямо ей в ухо.

— Сексуальное влечение к пожилым людям, - так же тихо ответила Мари, на что Барнс расхохотался. Так громко и заливисто, что остальные невольно подхватили его смех. Родители сочли верным, не заваливать его вопросами о прошлом, поэтому просто продолжили беседу о настоящем.

Ближе к полуночи Том предложил посмотреть кино или мультфильм. Просто потому, что не хотел отпускать сестру, она и так редкий гость в этом доме. Все согласились. Выбор, почему-то пал на Шрэка. Когда Мари была ребёнком, то знала все реплики наизусть. Джеймс смотрел очень внимательно, будто это его задание. Понять смысл мультфильма. Баки и Мари сидели на полу, у дивана, он слегка обнимал её за плечи. Девушка, в свою очередь, изредка бросала на него взгляд и только плотнее прижималась.

— Ты похож на Шрэка, если задуматься. Угрюмый и грозный, хочешь уединения. Думаешь, что ты лук, но на самом деле слоеное мороженое Парфе. Добрячок с большим сердцем.

— Я хотел бы сказать, что ты Фиона, но ты осёл. Это точно. Разве что более смелая, - парировал Барнс. Том сразу же выставил руку, на которую Джеймс уставился.

— Просто хлопни. Пятюня. Это значит, что я с тобой согласен. Она точно осёл.

— Сговор значит? - девушка фыркнула, услышав хлопок, — Ну хорошо, хорошо. Я отчаянный осёл!

Родители тихонько посмеивались над этими диалогами и качали головой. Можно подумать, что они странные, раз не видят угрозу в Зимнем солдате, учитывая что все знают каким хладнокровным он может быть, но Джеймс просто покорил их сердца. Теперь всего действия не казались напускным джентльменством. И фраза «Я немного старомодный» зазвучала по-новому. То, как он смотрел на Мари, с какой нежностью касался, как менялся тембр голоса, когда говорил с ней или о ней… Что Элис, что Александр, поняли - он не причинит дочери вреда. Но может причинить вред любому, кто посмеет обидеть её. И этот факт их успокаивал.