Но это уж точно не объясняет, какого дьявола я здесь делаю.

– Ты спятил, Ричи, – повторил я и поднял голову.

Прямо надо мной возвышались ворота Чайнатауна. Четыре квадратные колонны с иероглифами – по две с каждой стороны дороги – и темно-зеленая крыша, стилизованная под Китай.

Но ни сами ворота, ни примостившийся у ближайшей ко мне колонны уродливый каменный лев не могли объяснить, какого хрена я приперся сюда вместо того, чтобы заночевать у Грега или Саймона… Или рвануть на станцию и убраться хотя бы во Фремонт.

И что дальше? Сидеть в номере какого-нибудь грошового мотеля и думать, кто же доберется до меня первым – Кимура или копы?

Ван Ли уже оказался прав один раз – они действительно нашли меня. Может быть, стоит хотя бы попробовать поверить в весь этот бред и поискать те самые врата, за которые не пройдут мои враги?

Я снова посмотрел наверх.

Парадный вход в Чайнатаун. Кусок поддельной азиатской древности, зажатый между совершенно обычных домов на Буш-стрит. При свете дня все это наверняка смотрелось довольно странно – но сейчас, в вечернем полумраке, узенькая улица, на который едва ли смогли бы разъехаться две легковушки, казалась чуть ли не проходом в другой мир. Впечатление не портила даже вереница красных огоньков машин. Водитель не ошибся – пробка начиналась с самого въезда в китайский квартал… Вряд ли это ТЕ САМЫЕ врата, но других подсказок у меня пока нет.

Значит, мне нужно туда. Вверх по улице до здоровенной красной надписи «Будда».

Где-то через четверть мили Сан-Франциско исчез. О том, что я все еще дома, напоминали только калифорнийские номера машин – но остальное изменилось. Кругом мелькали иероглифы, крыши домов то и дело загибались кверху, пытаясь превратить самые обычные здания в подобие древних китайских храмов, а стены покрывали драконы. Точно такие же золотые ящерицы – только трехмерные – обвивали фонари по обеим сторонам улицы, а над головой через каждые полсотни шагов появлялись гирлянды круглых алых светильников с золотистой бахромой снизу.

Я будто бы прошел сквозь портал и вдруг оказался в Китае – Буш-стрит осталась всего в паре улиц за спиной, а здесь уже никто не разговаривал на английском. Изменились и лица вокруг – теперь меня окружали одни азиаты. Я запоздало подумал, что слишком выделяюсь – но зато в такой толпе меня уж точно не выследят. Местные тоже не обращали на меня никакого внимания, и через каждые несколько шагов кто-то непременно толкал меня плечом – и тут же спешил дальше, растворяясь среди себе подобных. Я сам едва не налетел на старика, который негромко играл на каком-то музыкальном инструменте. Что-то вроде палки в пару футов длиной и с двумя струнами, по которым туда-сюда неторопливо ездил смычок.

– Простите, сэр… – пробормотал я. – Отличная музыка.

Старик не ответил – может быть, даже не понял. Или не слышал, углубившись в инструмент. Странная китайская виолончель давала совсем немного звука, и все же мелодия преследовала меня до самого перекрестка, за которым я разглядел вывеску.

«Будда». И мерцающий в темноте красным бокал на тонкой ножке. Похоже, сам покровитель Чайнатауна не против иногда опрокинуть мартини с оливкой. И в любой другой день я, пожалуй, заглянул бы в местный бар, но дорога приключений, которая привела меня сюда, уже заворачивала налево на Вашингтон-стрит.

И я будто бы знал, куда идти – сам, без подсказки парня из такси… И знал уже довольно давно. С того самого момента, как черная печать со змеиной головой раскололась надвое под моими пальцами. Водоворот событий зацепил меня и поволок.

Самое время поверить в судьбу и предназначение. Нет, от меня все еще зависит… многое. Но выбор невелик, и любое неправильное решение приведет к смерти. Я мог бы разорвать и выбросить гребаное письмо или отнести его в полицию. Мог бы спрятаться у друзей. Мог бы удрать в другой штат или даже в Мексику… Но все эти варианты – тупик. Лишь отсрочка неизбежного. Точку невозврата я прошел, когда распечатал письмо.

Или даже раньше. Дерьмовое утро, ссора с боссом, увольнение – не слишком-то это похоже на меня. Словно кому-то нужно было, чтобы я надрался в четверг сразу после полудня и оказался на Бальбоа Парк именно тогда, когда Ван Ли…

– Бред! – Я тряхнул головой. – Так не бывает.

Но почему же я тогда сейчас сворачиваю в узкий проход между домами?

Росс Элли отличалась от Вашингтон-стрит только масштабом – те же магазинчики, забегаловки с рисом, лапшой и какими-то странными блюдами. Мини-отель, склад, парикмахерская, какой-то благотворительный центр вдалеке – все совсем крохотное. Почти на каждой дверце или рядом виднелась цифра. Девятнадцать, двадцать семь, двадцать девять… Так, здесь вообще без номера…

«Лавка древностей дядюшки Лю». Росс Элли тридцать девять. Похоже, мне сюда.

Я на всякий случай еще раз достал письмо из кармана. Все верно. Адрес, таинственным образом появившийся на бумаге – здесь. Дорога приключений привела меня в антикварный магазинчик в Чайнатауне… Что ж – вполне подходящее место, чтобы отыскать то, что обозначает иероглиф «оружие». Внутри темно, но, похоже, еще открыто… Пора навестить дядюшку Лю.

Я потянул на себя дверь и вошел.

В лавке древностей царил густой полумрак, который кое-как разгоняли только окна и пара китайских фонариков, похожих на те, что снаружи. Только здесь под алыми абажурами явно горели не лампочки – такой неровный и тусклый свет может давать только огонь.

Отличное место для начала какого-нибудь фильма ужасов про куклу-убийцу или что-то в этом роде.

Скрытое за тонкой бумагой пламя отбрасывало на полки причудливые тени, превращая сваленный в кучу на стойке или разложенный на полках хлам в волшебные артефакты. Наверняка большая часть фарфора, чайников из тусклого желтовато-красного металла, вееров и статуэток застывшего в различных позах Будды была дешевым дерьмом для туристов, сделанным где-нибудь в подвале на соседней улице – но на мгновение я почти поверил, что им действительно не одна сотня лет.

Да уж… Дядюшка Лю явно умеет создать атмосферу. Только где он сам?

– Эй! – негромко позвал я. – Здесь есть кто-нибудь?

Тишина. Я сделал еще пару шагов вперед, оглядываясь по сторонам. Где же продавец? Ушел куда-нибудь? Я коснулся стойки, и мои пальцы оставили следы. Пыль. Везде: на стеллажах, на полу, на безмятежных физиономиях Будд. Сколько же ее здесь? Похоже, дядюшка Лю не прибирался в своей лавке уже целую вечность.

Она вообще открыта?

– Добрый вечер, сэр.

Услышав негромкий голос за спиной, я едва не подпрыгнул. Что за чертовщина?!

Невысокий пожилой китаец стоял почти у самой двери – и я уж точно не мог бы просто пройти мимо него в темноте. А он не смог бы прокрасться туда незаметно… Даже в мягких кроссовках, которые зачем-то надел с брюками, натянутыми чуть ли не до груди. Нелепый облик дополняла рубашка на пару размеров больше, чем нужно, и расстегнутая джинсовая жилетка с кучей отвисших карманов. Старик явно в последний раз обновлял гардероб еще в девяностых… и наверняка уже тогда выглядел точно так же, как сейчас. Он сохранил немало волос на голове, и половина из них еще не поседели – но морщины на лице и шее выдавали возраст.

Откуда он взялся?! Если бы пришел с улицы следом за мной – я бы услышал скрип двери!

– Добрый вечер… – Я склонил голову. – Вы… вы мистер Лю? Вы здесь работаете?

– Вот уже тридцать пять лет! – Дядюшка Лю улыбнулся, демонстрируя просветы между зубами. – Вы ищете… что-нибудь особенное, сэр?

– Вроде того… Вы, наверное, подумаете, что я спятил. – Мне хватило ума не вытаскивать письмо, и все же я коснулся его, забравшись рукой во внутренний карман. – У вас есть… оружие? Я сам не знаю, что это…

– Оружие?!

Дядюшка Лю вытаращился на меня – и вдруг склонился так, что на мгновение показалось, что он сейчас не удержит равновесие и рухнет на колени.

– Простите меня, господин! – Дядюшка Лю прижал руки к груди и засеменил в мою сторону. – Я не узнал вас! Я так долго ждал…