– Подходим ко мне, малыши. – Она помахала рукой, а я покосилась на однокурсников. И где она малышей увидела?

Каждый взял поднос, и повариха поставила на него тарелку с манной кашей, блюдечко с булкой и стакан с компотом. Негусто, но пахло вкусно. Я умостилась рядом с Эвелиной. Парни, которые утром привлекли внимание, сидели напротив нас, и моя соседка, видимо, решила, что еда – прекрасный повод для знакомства.

– Эвелина, – представилась она.

– Клеменс, – ответил рыжеволосый. – А это Рейн.

Рейн… В переводе с южного диалекта – дождь. Что ж, ему подходит – угрюмый, как туча.

– Мелани, – откликнулась я.

– Откуда вы приехали? – уже выпытывала Эвелина. – Я местная, можно сказать.

– Юг, – ответил Клеменс. – Далековато забрались.

– О, да!

Только не похожи они на живых и вертких южан. Клеменс еще хоть как-то, а Рейн – вообще никак. Может, его родители были не оттуда? Мало ли.

– Ненавижу манную кашу, – признался Клеменс, открыто строя глазки Эвелине. Та рассмеялась:

– Я тоже, но что поделаешь? Голодать вредно для здоровья.

И взялась за ложку. Я отметила, что приятель Клеменса ест быстро, а главное – молча. Он вообще говорит?

– Приходите в гости, – уже приглашала Эвелина. – Моя комната под номером четыре, а Мелли в третьей живет.

Я не очень-то любила, когда кто-то сокращал мое имя. Мелли осталась в дне моего шестнадцатилетия, а Мелани была куда тверже и разочарованнее в людях. Даже самых близких.

– А наши пятая и шестая, – ответил Клеменс. – Я тоже буду рад гостям.

«Я буду рад». Не «мы». Это я тоже отметила.

Все были такие голодные, что ужин закончился быстро. Мы попрощались с новыми знакомыми и разошлись по своим этажам. Эвелина настойчиво намекала, что не против зайти ко мне в гости, но мне хотелось побыть одной и поразмыслить, поэтому я пожелала ей спокойной ночи и закрыла дверь комнаты.

На столе уже действительно лежало расписание. Пока что в нем значилось три лекции: «Теория экономики», «Теория психологии» и «Введение в домоводство». Вот последнее меня удивило. Что имеется в виду? Мы не станем наследниками наших родителей, у нас нет магии. Что ж, завтра получу ответ на свой вопрос и даже немного развеюсь. Вспомню, как это – танцевать. А пока спать! Потому что во сне исчезают все горести и радости, тают тревоги и печали.

Я сняла платье и надела тонкую сорочку, привезенную из дома. Одеяло казалось холодным, но быстро нагрелось от тепла моего тела. Я завернулась в него, как в кокон, закрыла глаза, однако долго еще лежала без сна. Думала о доме. О том, что скучаю, пусть мне и было там плохо. И при этом была уверена, что никто не скучает по мне.

Серый свет лился в окна, когда я открыла глаза. И не поймешь, то ли светает, то ли уже давно наступило утро. Я поднялась и подошла к окошку. Да, давно рассвело, но в этих краях солнце казалось неярким, подернутым туманной дымкой. Может, конечно, это только сегодняшний день выдался таким пасмурным. А может, это в принципе особенности местной погоды. Часы показывали, что у меня есть сорок минут, чтобы собраться и позавтракать, поэтому я натянула домашнее платье и поспешила в душевую. Однако никак не ожидала, что все мои однокурсницы уже здесь и толпятся перед тремя кабинками, в которых кто-то есть.

– Лилиан, выходи! – стучала в одну из кабинок Эвелина.

– Мартина! – звала русоволосая девушка у другой.

– Идите к темным братьям! – раздалось из третьей кабинки.

Всем хотелось принять душ, и никто не собирался торопиться. Я подумала, подумала – и сбежала в столовую. Потом вернусь и вымоюсь, пока девушки будут завтракать. Правда, я рассчитывала, что в столовой и вовсе никого не будет, поэтому небрежно заколола волосы и переодеваться во что-то более приличное не стала. Платье-то было достойное, удобное, но не для выходов в свет. А за нашим столом сидели все десять парней-однокурсников и мирно жевали. Я уже готова была отступить, но потом плюнула на все и пошла к окошку раздачи.

– Доброе утро, – поприветствовала повариху.

– Доброе утро, деточка, – ответила та, выделяя мне порцию оладушек, блюдечко с джемом и чашку чая. – Что-то ваши опаздывают.

– Сражаются за воду в душе, – улыбнулась я, и повариха рассмеялась в ответ.

– Уверена, это будет достойный бой, – подмигнула она. – Присаживайся, милая. Приятного аппетита.

– Благодарю.

Я подхватила поднос и села за стол.

– А остальные что, не голодные? – тут же поинтересовался Клеменс.

– Здравствуйте, Мелани, – внезапно заговорил Рейн, и я чуть приборы не выронила. Уже привыкла, что он все время молчит.

– Здравствуйте, Рейн, – кивнула ему. – Всем приятного аппетита.

И впилась в оладушек. Кто-то любит много есть на ужин, я же всегда голодная с утра, поэтому быстро справилась с завтраком, и когда относила посуду, в столовую потянулись остальные девушки. Я же быстренько вернулась на наш этаж, влетела в душ и… Вода была прохладной, если не сказать – ледяной. Стуча зубами, быстро обмылась, прополоскала рот травяным отваром, заготовленным на полочке. Да чтоб им всем… Настроение, и без того пока не радужное, покатилось куда-то вниз. Я быстро натянула форму и поспешила в холл, отмечая, что одежда удобная и точно по размеру. И снова картина повторилась: десять парней и я одна. Видимо, дамы еще завтракали.

– О, и снова здравствуй, – помахал мне Клеменс. – Что-то мы слишком часто встречаемся этим утром, красавица.

Тоже мне, красавицу нашел! В синем наглухо застегнутом платье, с собранными в «улитку» волосами, потому что на скорую руку соорудить что-то более достойное я не могла. Надо завтра проснуться как можно раньше! Иначе так и буду ходить как пугало.

А куратор Ларден уже шел к нам. Окинул взглядом одиннадцать человек вместо двадцати, усмехнулся с легкой иронией и скомандовал:

– Отстающих не ждем, пусть добираются сами. За мной!

И широким шагом двинулся к лестнице. Мы поспешили за ним. В последнюю минуту нас догнали Эвелина и русоволосая девушка, имени которой я пока не знала.

– Татиана, – представилась та.

– Мелани, – ответила я.

На втором этаже мы свернули налево и остановились у одной из дверей. А я только сейчас задумалась о том, что столы второго и третьего курсов были пусты. У них завтрак состоится позднее? Или, наоборот, был раньше?

– Проходите, присаживайтесь, – скомандовал куратор, дождался, пока мы рассядемся на убегающих вверх рядах, и запер дверь. Ух ты!

– Не терплю опозданий, – прокомментировал он, поправляя и так идеальный костюм. – Что ж, леди и лорды, с сегодняшнего дня вы здесь просто студенты. Забудьте обо всем, что было до академии. Уверяю, вам не скоро понадобится вспомнить об этом.

Кто-то задергал ручку двери, раздались голоса, но куратор не отвлекался от своей речи.

– Я буду преподавать у вас такой, безусловно, нужный предмет, как теорию экономики, – продолжил он. – Зачем она вам? Вполне резонный вопрос. Я отвечу. У кого-то есть братья и сестры, у кого-то нет, и вы единственные наследники своих родителей. Как бы там ни было, после окончания академии вы вряд ли вернетесь под родительское крыло, и вам придется заново строить свою жизнь. Обустраивать свое имение. А без знания экономики вы этого сделать не сможете. Опять-таки, кто знает? Возможно, вы выберете для себя такую профессиональную сферу, как банковское дело. Оно как раз не требует магии. Но это уже будет отдельный курс, на который вы сможете записаться во втором семестре, а пока… Пишем!

Он так резко хлопнул в ладоши, что я даже вздрогнула. Дверь задергали сильнее, потом почему-то раздались еще более громкие голоса. Что происходит? Мне было любопытно, однако куратор диктовал так быстро, что я едва успевала писать, и о судьбе однокурсниц пришлось забыть. От определений мы перешли к истории экономики и людям, заложившим основы этой науки. Никто не болтал: времени на разговоры тоже не было, и в конце пары у меня болела рука – так много мы написали.