– Что?! – вскричала она и ткнула ему баллончиком едва ли не в нос. – Что вам от меня нужно?
– Парочку фотографий, только и всего…
– Я не собираюсь фотографироваться для вас голой!
К этому моменту уже и Эмиль с Айвеном успели прийти в себя настолько, чтобы вспомнить английский, которым, как и Кай, владели довольно хорошо.
– Ну и фантазия у тебя! – захохотал Эмиль. – Да я быстрее на пенсию уйду, чем захочу увидеть тебя голой! Ты давно в зеркало смотрелась?
Крепкий подзатыльник от Айвена заставил его взвыть и перестать сыпать гадостями, как из рога изобилия.
– Не обращай на него внимания, нэйти (*финское обращение к девушке, мисс), он у нас немного идиот, – попытался извиниться Айвен и с видом знатока принялся раскладывать суть проблемы по полочкам: – Нам от тебя ничего, связанного с интимом, не нужно. Как мой друг уже попытался объяснить, папарацци запечатлели вас двоих на фото, и он, чтобы не порочить ни свое, ни твое доброе имя, сказал, что ты его дочь, и теперь за ним охотятся буквально все журналисты Финляндии.
Когда он замолчал, чтобы перевести дух, туристка ничего не сказала, лишь грозно сдвинула обесцвеченные брови, в бледное доселе лицо ударила краска, серые глаза злобно сверкнули, худые руки с сухой шелушащейся кожей задрожали, баллончик был приведен в полную боевую готовность. Казалось, эта безмозглая, заторможенная молодая баба вообще не взъезжает в суть дела и не понимает даже элементарных вещей!
– Старина, я забыл кое-что сказать. Она не наша фанатка, – осторожно шепнул Айвену Кай. – Она вообще не знает, кто мы, и, наверное, считает, что к ней пристают трое здоровенных небритых мужиков.
Айвен осекся и почувствовал, что теряет свое амплуа интеллигента и всезнайки и в упор не знает, что делать и что говорить. Он тоже еще не успел проникнуться духом забытой легенды рока, поэтому даже не допускал мысли, что кто-то может и не знать о существовании их группы. Насилу заставив себя успокоиться, он нескладно продолжил:
– Понимаешь, мы рок-музыканты… Нет, мы не хотим произвести на тебя впечатление. Ты же наверняка подумала, что мы просто хотим тебя снять… Какое смешное недоразумение, не правда ли?.. Короче, мы, действительно, музыканты, в прошлом довольно известные, поэтому папарацци и журналисты иногда берут у нас интервью и все в таком роде… В мире шоу-бизнеса, так сказать, любят скандалы, всякие интриги, а ты случайно попала в объектив вместе с моим другом, и теперь вся богема буквально сгорает от любопытства, и, так сказать…
Видно, устав воспринимать эту бессвязную речь, туристка грубо его перебила:
– Я знаю, кто вы. Меня больше волнует, что моя фотография делает в этой газете. Я не давала на это разрешения.
– Мы тоже крайне этим возмущены, нэйти! – вскричал Айвен, от души ударив себя в грудь.
– Она нас знает! – откровенно обалдел Кай.
– Так какого черта ты ломаешься? – заголосил Эмиль, давно не подававший признаков идиотизма. – Зафотаемся пару раз и разбежимся! Под венец мы тебя тащим, что ли?
Одна пара здоровенных волосатых рук крепко накрыла его физиономию, а вторая, точно такая же, схватила за шиворот и отшвырнула куда подальше.
– Просим извинить, придурошный ударник – горе в рок-банде… – угодливо заулыбался во все тридцать два Айвен, ухватившись за слабые признаки того, что эта фриковатая девица соизволила-таки пойти на контакт.
– Я был уверен, что она нас не знает… – все никак не мог отойти от шока Кай.
– Нэйти, раз уж ты немного в курсе нашей проблемы, может, удостоишь чести нашего гитариста Кая Хямяляйнена и сфотографируешься с ним, а? Ну спаси карьеру стареющего, лысеющего и вонючего рок-музыканта, ну что тебе стоит?
– Я не хочу, чтобы мои фотографии светились в газетах и журналах, – отрезала туристка решительно, однако газовый баллончик наконец-то убрала в карман.
– Обещаем не называть твоего имени и не распускать о тебе всякие мерзопакостные слухи! Позволь напомнить, что мой друг сказал журналистам, что ты его дочь, а никакой уважающий себя отец не допустит, чтобы всякие третьесортные газенетки писали гадости о его ребенке.
– Хорош выделываться, а! – снова напомнил о своем существовании Эмиль. – Твоя фотка все равно уже засветилась в туевой хуче средств массовой информации, так что нечего строить из себя закомплексованную недотрогу! Нам, думаешь, приятно, когда на обложках глянцевых журналов красуются наши открытые пасти, потные морды и сползшие штаны, из которых вываливается пивное пузо и торчат трусы в сердечко?
– Один раз даже с голой жопой меня зафотали и сделали плакат в журнале для подростков! И эти малолетние ублюдки чем только в мою бумажную задницу ни тыкали! – обиженно пожаловался Кай.
– Так может, не надо было выпендриваться перед фанатами и труселя на сцене снимать? – усмехнулась туристка, слегка сменив гнев на милость.
– Она и об этом знает! – окончательно выпал в осадок Кай.
– Прости, а можно поинтересоваться, откуда такая осведомленность? – учтиво кашлянул Айвен. – Насколько понял мой друг, особого восторга наше творчество у тебя не вызывает и нашими личностями ты никогда не интересовалась…
– Ну, сейчас да, – небрежно ответила она, задумчиво потерев грязный затылок поверх шапки, – а раньше мне много ваших песен нравилось, до сих пор их под настроение слушаю.
Все трое уставились на нее в немом шоке, особенно Кай, который воспринял ее игру в страшного незнакомца не по-детски близко к сердцу.
– Вот нельзя было сразу сказать: «Чуваки, я вас знаю, я слушала ваши песни, кое-какие из них очень классные»? – пробормотал он с укоризной. – Мы уже начали думать, что нас совсем перестали слушать. Знаешь, как обидно?
– Во-первых, я подумала, что вы и так устали от внимания фанаток всякого калибра, поэтому моя незаурядная персона вам попросту наскучит. Во-вторых, если уж совсем честно, вы славитесь не очень-то хорошей репутацией, а я не любительница приключений. Так что быстрее делайте свои фотографии и оставьте меня в покое. Мне нужно на автовокзал.
– Что значит, не очень хорошей репутацией?.. – тихо спросил озадаченный Кай. Он, конечно, прекрасно знал, что они не ангелы, однако это заявление его почему-то задело.
– Отлично! – возгласы Айвена и Эмиля вернули его в суровую реальность и заставили вспомнить, что они вообще забыли в этой кофейне.
– Хэрра Хямяляйнен, на место! – скомандовал Айвен, извлекая из заднего кармана брюк свой смартфон. – Нэйти, подсядь, пожалуйста, к этому чудовищу чуть ближе и сделай вид, что это твой папа.
Новоявленные фотомодели скованно придвинулись друг к другу и, натянув на лица деланные улыбки, напряженно обратили взор в камеру.
– Не верю, – констатировал Эмиль, даже не дав сделать первый снимок. – Народ, ну япона мать, где вы видели, чтобы папа с дочкой так официозно тусовались в кофейне?
– Согласен, – поддержал его Айвен. – Постарайтесь как-нибудь непринужденнее, ладно? По идее, вас втихаря засняли папарацци, а не собутыльники, поэтому ведите себя так, будто не знаете, что вас фотографируют.
– Это сложно, – вздохнула туристка и, подобрав бумажный стаканчик с остывшим кофе, села в пол-оборота, притворившись, что хочет обратиться к Каю с каким-то вопросом. Тот развел свои огромные лапы в стороны и сделал вид, что смеется.
– Папаша, а почему у тебя ребенок кофе пьет? – снова забраковал их позу Эмиль. – У него же организм неокрепший! Ну-ка забери кофе себе, а ему купи молочный коктейль и булочку!
– Сейчас… – ответил Кай смущенно. Он в упор не знал, как должен вести себя примерный отец, чтоб его!
– Нет! – вдруг запротестовала туристка агрессивно. – Не надо мне никаких коктейлей и булочек! Я и так две штуки за завтраком съела.
– Так, доча, не выступай! – одернул ее Эмиль. – Высосешь повидло, а тесто отдашь папе, как всякий нормальный ребенок. А что? Лично я до сих пор так делаю.
– У меня идея! – вдруг заголосил Айвен, резко перейдя на финский. – Давайте скажем, что у дочки анорексия! Знаете, какой среди журналистов ажиотаж поднимется? Мало того, что мужик ребенка в одиночку воспитывает, так еще и ребенок больной! Ну а что? Посмотрите, какая она худая, нам поверят на все сто!
