А вот с другой гиеной случилось худое: на втором фунте сырого мяса в бок ей вошел раскаленный шампур. Тварь дико завизжала и отскочила, ощерившись. В нее полетели новые горячие шампуры, но уйти от сырого мяса было свыше сил, и она продолжала лезть к ведру, пока на нее не уронили барбекю, полный тлевших угольев. Паленая гиена, жалобно вскрикнув, отбежала – и только тут поняла, как ей плохо.

Шампур достал до сердца.

На неверных лапах она отошла к памятнику итальянскому поэту Данту и там легла. Уже темнело, и темнело в ее глазах, и она захотела отойти подальше от людей, но идти не могла и поползла. Тут ее увидели – и всем мужским коллективом «Ивана Калиты» пришли добивать.

Вторая гиена, будучи самцом, не стал искушать судьбу, а жалобно и прощально хохоча, дернул вон из сада «Эрмитаж» с желудком, полным теплого шашлыка.

Труп гиены лежал у памятника Данту уже пару часов, и вечеринка набирала новые обороты – даже стало веселее, как веселее бывает после выигранной драки. Девушки по очереди целовались с шашлычником, победителем твари, святым георгием этим, и никто из кавалеров не смел им перечить.

Гиены пришли в районе десяти, когда было уже темно. Два десятка пятнистых тварей молча и организованно напали на людей. Побоище шло под хит Стиви Уандера «Isn’t she lovely», потом под Леди Гагу, Колтрейна и группу «Рамштайн». Выключить было некому. Все это происходило в двухстах метрах от московского угрозыска.

Полиция приехала через полчаса после карет скорой помощи. К этому времени троим помощь уже не требовалась – навсегда остывая, они лежали в сторонке у фонтана.

Фейсбук бурлил всю ночь, а наутро на улицы Москвы стали выходить люди (впрочем, их было гораздо меньше, чем гневных лайков в фейсбуке)…

Таково уж свойство широт наших – неуютно здесь гражданскому чувству без отмашки начальства! Не то чтобы рабы мы сверху донизу – ты, Гаврилыч, на гвоздях-то спи, а лишнего не наговаривай, – а просто мы тут хотя и прогрессивные, но очень уравновешенные люди! Хлопнуть ладонью по столу способны ого-го как, но время, место и повестку должна все-таки определить администрация, иначе может получиться неловкость.

Вот и на митинг тот людей вышло с гулькин нос – демшиза записная, да провокаторы проплаченные, да балбесы из числа молодежи, которой учиться лень. Я никого не забыл?

ОМОН встретил их со служебными гиенами.

Это зрелище было в ту пору внове для Москвы, ну так что ж? – многое было внове тем летом! А ты не щелкай клювом, тростник мыслящий, и меньше удивляйся! Пока глупый удивляется, умный адаптируется.

На гиенах были ошейники с номерами, и смотрелись они при служивых как влитые. На тех, правда, номерков не было. Зато были шлемы, выучка и давнее желание что-нибудь кому-нибудь поломать.

Наутро князь-наместник призвал горожан к закону и спокойствию. Он посоветовал не поддаваться на провокации тех, кому не по нраву мирная жизнь нашего города. Упомянуты были раскачивание лодки и рыбка в мутной воде.

А потом их светлость говорить перестали, а изволили завыть и залаять. Москвичи немножко прифигели с непривычки, но скоро все вошло в колею: наместник начал нюхать воздух вокруг себя – и быстро взял западный след. По этому следу пошли и к вечеру вышли на организаторов протестного митинга: трех русофобов из Госдепа, двух педофилов из Парижа, одного еврея из Лондона, одного англичанина оттуда же и, на всякий случай, группу датских моджахедов. Тут москвичи выдохнули с облегчением, потому что всех их давно знали поименно.

Полиция тем временем откликнулась на требование усилить меры по охране порядка – и изловила блогера, предложившего убивать гиен вместе с детенышами. Отвесив ему срок полной мерой, судья, от себя лично, попыталась укусить осужденного, но приставы посадили ее на цепь, увели в комнату отдыха и дали полакать воды.

Утром под рекламным туристическим баннером «Вместе в Египет» обнаружилось очередное свежеобъеденное тело. Следственный комитет, будучи в полном составе занят блогерами и моджахедами, разорваться не мог, и до приезда сотрудников тело успело запахнуть.

А впрочем, одним запахом больше, одним меньше – главное было не допустить дестабилизации!

Ее и не допустили. Следователь аккуратно заполнил протоколы за пятерых свидетелей самоубийства и чуть подпрыгивающей походочкой похилял обратно к служебной «тойоте» – правда, последние пять метров уже на четвереньках…

В общем, жизнь потихоньку возвращалась в привычные берега, когда однажды вечером на улице Фридриха Энгельса нашли труп служебной гиены с огнестрельным ранением.

О-па.

К трупу начали собираться пятнистые собаки.

Скоро они перестали помещаться на пешеходном пятачке, где случилось убийство, заполнили Бауманскую улицу, обсели Спартаковскую… Глаза их горели в ночи. О том, чтобы сигналить этой армии, не было речи – водители в ужасе сдавали назад и разворачивались через двойную.

Вой и лай заполнили августовскую тьму вокруг Елоховского собора, и этот хор не сулил москвичам ничего хорошего.

Африканские собаки коротали ночь у трупа не одни. Пожаловал на улицу Фридриха Энгельса ментовской генерал с лампасами шириной в Нил, привез офицеров и следаков. Приехали из Следственного комитета, приехали из прокуратуры…

Когда все собрались, ментовской генерал, колыхаясь животом, опустился на карачки и поцеловал асфальт перед крупной гиеной, сидевшей мрачнее тучи у ленты ограждения, в кольце самцов-телохранителей. Дело, таким образом, было взято на особый контроль.

Всю ночь горели огни на Петровке и Старой площади. Утром первым делом посадили оппозиционера Лешу – его тут сажали всегда, когда в стране случалось что-нибудь плохое. А вот дальше началось новенькое…

Ну, не то чтобы совсем новенькое – Москва-матушка стрелецкие казни видела и восемнадцатый год, не говоря о двадцатилетии Великого Октября, кровушкой эти просторы не удивишь – но раньше, признаться, обходились без гиен. А тут стали рвать людей прямо на улицах, среди бела дня, просто так.

В глаза только заглядывали, и если человеческие были глаза – набрасывались всей стаей и убивали.

Гиены появлялись внезапно и умело отсекали пешеходов от подъездов. Маршруты облав можно было увидеть издалека – по бегущим в панике москвичам. Только к чему это? Детский сад какой-то. От африканских собак и антилопы не убегают, куда малохольным этим…

ОМОНа при гиенах уже не было – сами приговаривали, сами и приводили в исполнение. Людям оставалось только скандировать свое «по-зор, по-зор!», но уже недолго: гиены начали рвать и тех, кто скандировал. А если кричали из окон, запоминали окна и ждали. Ждать они умели.

Объеденные трупы на мостовых стали частью пейзажа. По такому случаю в Москву прилетели стервятники и сидели теперь на телах, доедая. Все это немного диссонировало с продуманной до мелочей политикой городского дизайна, но правительство не дремало! Проведен был конкурс креативной социальной рекламы, и москвичи с гораздо большим пониманием начали относиться к видам и запахам саванны.

Трупы на время, а порядок – навсегда!

Некоторые слабонервные все же спрашивали в эти дни (по большей части уже у самих себя): где же гарант нашего счастья? Где солнцеликий?

Вот что значит не смотреть телевизор. Это же первый сюжет был во всех новостях! Солнцеликий, кормя по дороге птиц, перелетел на воздушном шаре в Туву и молится теперь у старца Кужугета за покой россиян и мир во всем мире, особенно на Донбассе.

Так что все под контролем и в соответствии с законом.

Лидеров оппозиции травили теперь гиенами где-то в Подмосковье, каждое утро заставляя извиняться перед каким-то Рамзаном. Вот этого, кстати, никто не понял. Остальное-то поняли вполне – включая то, что убийцу той твари с Фридриха Энгельса никто почему-то не ищет, да и не искал никогда.

Пара умников не сдержались, конечно, вспомнили про поджог какого-то рейхстага – и так этим оскорбили народ, такие моральные страдания ему причинили, что умников сей же час выволокли на Красную площадь и заставили есть гиенье дерьмо в прямом федеральном эфире. Рейтинг был – КВН отдыхает!