– На правой ноге вывих, трещина в шестом и седьмом ребрах с левой стороны.

– Я упал на левую руку.

– Ушибы печени и почек, внутренние разрывы прямой кишки, гематомы на лбу и переносице. Как видит ваш левый глаз?

– Не хуже, чем правый, – отвечает Аллен.

– Что ж, на этом пока все. Дней десять или дольше вы проведете здесь в полном покое. Локтевой сустав левой руки закреплен пластиной, и он останется в таком положении как минимум ближайшие три месяца. С программой приема лекарств и осмотров вас ознакомят перед выпиской.

– Спасибо, – благодарит Аллен, и доктор покидает палату.

А ближе к вечеру приходят Тикки и Лави.

– Малыш, я же просил тебя быть осторожнее, – сокрушается Тикки. – И вот в каком состоянии я тебя нахожу.

– Я кое-что упустил из уравнения, – чертыхается Аллен и покладисто принимает очищенный мандарин из рук Лави. – Нужно было проверить межличностные отношения.

– О чем ты? – не понимают оба.

– О том, что это моя ошибка. Расслабился, не заметил, теперь пожинаю плоды, – сетует Аллен. – В следующий раз умнее буду.

– Не дай Бог такой следующий раз, – нервно теребит одеяло Тикки. – Ты каждый раз обещаешь и каждый раз возвращаешься раненым.

– Со всеми иногда бывает, – отмахивается Аллен. – Ты можешь принести мне кое-какие вещи и, главное, телефон?

– Конечно.

– Ладно, раз уж Аллен отказывается помирать, то все в порядке, – включается Лави, посмеиваясь. На что Аллен отправляет ему наиграно-обворожительную улыбку. – А еще у меня хорошие новости – наш Канда так разошелся, что вырезал половину «Акума» подчистую. Это ли не счастье?

– Рад за вас, – без энтузиазма начинает Аллен, а Тикки и Лави переглядываются. – Только о Канде я больше ничего не хочу слышать.

– Что? Почему это? – удивляется Лави.

– Считай это следующей частью плана – показательный игнор, – поясняет тот.

– Странный ты, Аллен, – пожимает плечами Лави и начинает рассказывать о том, как прошла вылазка на «Акума».

А Тикки бросает на Аллена подозрительный взгляд, но ничего не говорит. Малыш всегда был скрытен в той же степени, насколько фальшива его улыбка, обращенная к миру. Лави эмоционально вскрикивает и машет руками, живописуя произошедшее. Аллен поддакивает и хихикает в положенных местах, но ничем не проявляет свой интерес.

– Кстати, ты уже познакомился с Книжником? – интересуется Лави под конец своего рассказа.

– Книжником? – не понимает Аллен.

– Ну, врачом, который тебя лечит. Такой, с хвостиком, – Лави пытается изобразить на пальцах.

– Ах, этот. Да.

– Он мой да-альний родственник, – поясняет тот. – Какое-то время он меня опекал. Я зову его Пандой, хоть ему и не нравится. А в «Ордене» его знают как «Книжника» за пристрастие к книгам и истории. Все детство на них прошло.

Лави притворно вздыхает, а Аллен опять улыбается.

– Он хороший мужик. В «Ордене» не состоит, но тот пару раз его выручил, так что к нему можно обращаться, если нужно «по-тихому». Он поможет.

– Хорошо, я учту, – кивает Аллен.

Через пару часов Тикки и Лави уходят, а Аллен остается наедине со своими мыслями.

Что же ему теперь делать? Было ли нападение Чаоджи действительно ходом Канды или тот своевольничал? Стоит ли ему скрыться насовсем или просто пока не высовываться? И стоит ли опасаться новых нападений? В любом случае, с сегодняшнего дня придется быть предельно осторожным.

***

После выписки из больницы ему не хочется ничего делать. Апатия накатывает и отступает, а потом снова накатывает подобно морской волне. Он то смеется, то мучается бессонницей и в совершенном раздрае. Тикки и Лави пытаются его отвлечь, но получается плохо, пока однажды Лави не заваливается к нему домой с упаковкой пива.

– Хватит киснуть, Аллен, – понукает он. – Завтра выпьешь свои таблетки, а сегодня тебе нужно расслабиться.

Аллен усмехается подобной бесцеремонности и ставит себе зарубку: спросить как-нибудь в отместку о том, как тот потерял свой правый глаз. Может быть даже сегодня, если Кролик уговорит большую часть принесенного.

– Тикки сегодня не будет?

– У него дела, – отмахивается Лави, а потом вдруг останавливается посреди коридора и пристально смотрит на него. – Что произошло на самом деле, Аллен?

– О чем ты? – притворяется тот.

– Прекрати. Может быть, я и не достаточно хорошо тебя знаю, но ты изменился после случившегося, – настаивает он. – И даю тебе слово, я с тебя живого не слезу, пока ты мне все не расскажешь.

Лави сердито дергает напульсник на запястье и всем своим видом дает понять, что настроен серьезно.

– Хорошо, – сдается Аллен.

Рассказывать об этом Лави ничуть не лучше, чем Тикки. Последний просто бы пошел и поубивал всех причастных, даже несмотря на то, что это могло бы причинить боль его омеге. Семья для него по-прежнему на первом месте, хоть его приоритеты теперь и сместились. Для Лави же узнать о предательстве или разочароваться в своих товарищах, будет не самой приятной новостью со всеми вытекающими последствиями. Но раз уж Аллен начал, то выяснит все до конца.

– Неучтенным фактором в моем плане был Чаоджи, – решается он.

– А этот-то тут при чем? – выпадает в осадок Лави.

– А как ты думаешь, Канда мог бы меня устранить после истории с «Акума»? Я ему мешал? – спрашивает Аллен.

– Что за бред? – не понимает рыжий. Странные вопросы Аллена наводят его на еще более странные мысли. – Ты отработал свою часть, и он при мне даже тебя похвалил. И уж тем более, не стал бы пытать и изуверствовать. Он, конечно, тот еще маньяк, но, обычно, справедливый.

– Значит, остаются два варианта, либо Чаоджи – предатель и сдает вас «Акума», либо имеет что-то конкретно против меня и хочет убрать, – подытоживает Аллен.

– Скорее все вместе, – отзывается Лави и задумчиво потирает подбородок. Головоломка начинает складываться. – Мы уже давно заслали Чаоджи к «Акума» – он шпионит. А вот чем ему насолил ты…

– Мне не могло привидеться, он явно меня ненавидит, – пожимает плечами Аллен.

Лави молчит какое-то время, все так же задумчиво, потягивает пиво, а потом вдруг ухмыляется.

– Это больше похоже на ревность. Он перед Кандой разве что на цыпочках не ходит: «господин, то, господин, се». Так что вполне вероятно, что он видит в тебе соперника. И решил таким образом тебя убрать, – рассуждает он.

– Очень смешно, Лави, – хмурится Аллен. Ему эта ситуация не нравилась с самого начала.

– И что ты будешь делать? Мстить? – интересуется Лави.

– Чего ради? За поруганную честь? Так я с гораздо большим удовольствием скажу об этом Канде, когда он меня осознает, возьму попкорн и сяду в сторонке. Сейчас для меня это не важно.

– Ооо, это жестоко, – улыбается Лави. – Но очень эффектно. Я отпинаю его хладный труп.

– Вот и договорились.

– А Канда? Что ты собираешься делать дальше с ним? – интересуется Лави.

– Как и говорил, ничего. Абсолютно. Все, что я мог, я уже сделал. Теперь вот, расплачиваюсь. Так что в ближайшее время у меня нет ни сил, ни желания что-либо предпринимать, – вздыхает Аллен. – И держи рот на замке, Лави. Особенно – при Тикки. Он и так переживает, а лишние хлопоты вам ни к чему. В следующий раз я смогу о себе позаботиться.

Лави кивает в подтверждение и снова принимается за пиво. Ему нравится Аллен, действительно нравится. Пусть он и ревновал поначалу, позже, пообщавшись с ним, он понимает, что тот неплохой парень. Да, скрытный и постоянно себе на уме, но даже сквозь фальшивую улыбку иногда проскальзывают настоящие эмоции. И того, что видел Лави, хватило, чтобы сделать выводы: Аллен хитрый и циничный на поверхности, но мягкий и добрый где-то глубоко внутри. И на самом деле всего лишь рано повзрослевший ребенок, как многие из них, с ранимой душой и отзывчивым сердцем. Он чист, в нем нет никакой «червоточины», и это, по нынешним временам, такая редкость, что он иногда диву дается. В отличие от Чаоджи – вот ведь от кого он не ожидал подставы. Всегда вежливый и обходительный товарищ оказался не в силах справиться с собственной страстью. И она принесла вред другим людям. Ладно, пока он нужен Канде и «Ордену», Лави будет обходить его стороной, чтобы не врезать ненароком. Но, как только надобность отпадет, он устроит ему «райскую жизнь». А еще Лави не согласен с позицией Аллена ничего не предпринимать. Если бы ему нужно было добиваться Тикки, он бы так просто не оставил его в покое, взял бы измором, но привязал бы к себе крепче всяких связей. Но тут вступают в игру упертость Аллена и характер Канды, и Лави вздыхает: они столкнутся лбами, как бараны, и ни один из них не сдвинется с места и не уступит. Но перспектива лезть в их отношения тоже не прельщает. Особенно сейчас, когда еще свеж в памяти Чаоджи. Похоже, им действительно лучше разойтись пока по сторонам и не трогать друг друга какое-то время.