– Проходи, – спокойно говорит он, открывая дверь шире, пропускает его в номер и возвращается к окну. – Чем обязан?

– Меня зовут Канда Юу. И я тебя осознал, – Канда хмурится на это деланное равнодушие. Обычно, омеги сами вешаются на альф. А осознавшие и подавно, но этот почему-то был абсолютно спокоен.

Когда он увидел среди поздравляющих тонкого невысокого паренька, внутри него все перевернулось. Он сбивается с шага, а потом и вовсе останавливается, чувствуя, как образ горячим металлом прижигает сердце. Этот омега… Он вдыхает поглубже, стараясь расслабиться, но не выходит. Он еще раз оглядывает толпу, замечая его у Тикки, обнимающего и что-то весело говорящего. Потом тот разворачивается к Лави, вручает цветы, опять обнимает и смеется. А Канда от его улыбки отправляется на небеса – она вмиг вызывает легкую эйфорию и возбуждение. Он поначалу пугается такой реакции, но потом понимает, что при осознании это естественно. Первая волна скоро схлынет, и он возьмет себя в руки. Весь вечер он только этим и занимается, украдкой наблюдая за омегой. Видя, как тот довольно активно общается с молодоженами, Канда понимает, что это их друг. Но к ним он сейчас не пойдет, и решает спросить Комуи. Признание дается с трудом, хоть мечник и не собирался его скрывать. По крайней мере, не от Комуи, это точно. Имя ему приносит официант после очередной смены блюд за дополнительные чаевые. А выяснить, где «Аллен Уолкер», как гласит бумажка, остановился, ему не составит труда. Он решает перехватить его после праздника. Выяснять отношения в толпе приглашенных он точно не намерен.

Когда открывается дверь номера и омега оказывается перед ним, Канда опять на секунду теряется. Седые волосы мягко блестят в приглушенном свете. Тонкий шрам на щеке ничуть не портит лица, даже наоборот, добавляет ему экстравагантности. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты и оголяют ключицы, что тут же вызывает сухость во рту. Аллен пропускает его в номер, становится у окна и почти не смотрит в его сторону. Канду такое поведение опять настораживает. Он что, настолько стеснителен? Или просто не знает, как реагировать на это признание? Интересно. Но зато у Канды на этот случай уже давно составлен план, и он продолжает.

– Я живу в столице, и ты тоже туда переедешь. Встречаться будем по мере необходимости. Вот моя визитка, – равнодушно инструктирует он, доставая из кармана бумажку и кидая ее на стол. – О течке предупреждай заранее или пользуйся таблетками. Я весьма занятой человек, и не буду срываться по первому зову.

Он замолкает, вспоминая, что хотел сказать еще, и не замечает, как бледнеет Аллен. Тот же, слушая спокойный голос, сначала даже не воспринимает его слова, а когда доходит, он весь сжимается от боли. Опять. Даже теми же словами. Для этого чертового альфы ничего не изменилось! Он просто забыл обо всем, но Аллен-то помнит! И он больше не позволит ему устанавливать свои правила в их отношениях. Чувствуя, как вместе с болью, поднимается злость, ему в голову приходит идея – а что если он подыграет Канде в этой игре в «незнакомцев»? На свой, конечно, манер.

– Ты, наверное, что-то путаешь. Я – не твой омега, – деланно недоумевающим голосом говорит Аллен. О, он прекрасно умеет играть на публику, так, что тот обязательно ему поверит. Он избавится от него. Любым способом.

Канда замирает и хмурится, пытаясь понять, о чем говорит омега. Он еще раз оглядывает его, но чувства не врут. Все его естество тянется к этому парню. Он точно его.

– Этого не может быть. Я осознал тебя сегодня на свадьбе, – настаивает он.

– Я не могу им быть, потому что у меня уже есть мой альфа, – а как тебе это? Омеги для тебя до сих пор всего лишь мусор. А что если я не поддамся тебе?

– Что? – Канда опять ничего не понимает. Этот странный омега и странные чувства сбивают его с толку. От внезапной перспективы что-то внутри едко дергается, колюще отзываясь в груди.

– У меня уже есть человек, с которым мы осознали друг друга и заключили связь. Ты ошибся, – продолжает играть Аллен, и в подтверждение оттягивает воротник рубашки, оголяя шею. Эта метка никогда полностью не заживет, но мечник не узнает ее, ведь он ничего не помнит.

Канда в шоке смотрит на красноватые следы зубов и не может поверить в то, что говорит Аллен. Откуда-то из глубины поднимается яростное бешенство, и в голову бьет ослепительная вспышка ревности. К его омеге прикасался кто-то чужой. И посмел не просто прикоснуться, а поставил свою метку! Целовал его губы, ласкал тело, слышал стоны удовольствия. Кто-то, а не Канда. Инстинкт вопит страшным голосом, а гнев, скручиваясь спиралью, выстреливает как перетянутая пружина. Канда резко шагает к Аллену, не давая опомниться, хватает за рубашку и дергает ее с плеча. Слышится треск ткани, отскакивают пуговицы, а он склоняется над обнаженной шеей и впивается безжалостным укусом. Он не позволит, чтобы к его омеге кто-то прикасался! Он принадлежит только ему! Теплая кровь ударяет по деснам и проходится по языку странным сладковато-завораживающим привкусом. Удлинившиеся клыки мягко входят в плоть глубже, и только когда он слышит сдавленный стон боли, понимает, что перестарался.

Аллен же совершенно не ожидал такого поворота. В своей игре он забыл, что Канда всегда действует грубо. Но новую метку он и предположить бы не смог. От шока он застывает на пару мгновений, а когда приходит боль, вырывая стон, он яростно отталкивает мечника. Судорожно хватается рукой за шею, пытаясь остановить кровь, чувствуя, как она пробивается сквозь пальцы. Черт, он что решил вампиром стать?

Канда отступает на шаг, облизывает губы, рассматривая побледневшего шокированного омегу. А потом его накрывает такая боль, что он не может устоять на ногах. Он хватается за голову, внутри которой как будто что-то взорвалось, и падает на колени. Очень быстро боль распространяется по всему телу, заваливая его на бок и заставляя биться в нервных судорогах. Она выкручивает кости, каленым железом проходит по мышцам и сжимает внутренности. Он сдавленно дышит, но не может выдавить из себя ни звука. Перед глазами все темнеет, а потом вдруг появляется странная картинка. Он видит Аллена в полутьме на подушках, видит свежий укус на шее, и чувство удовлетворения отголосками проникает в его агонизирующий мозг. Потом картинка меняется: тот же Аллен, но на месте метки бордово-синее пятно кровоподтека. И, следом за ней, картины начинают мелькать одна за другой. Борясь с оглушающей болью, он силится их понять, но постоянно отвлекается на нее. Он видит себя, Книжника, больницу, Лави с Тикки. Видит под собой соблазнительное тело и кожей чувствует вздох наслаждения, сорвавшийся с губ Аллена. И еще много и много отдельных сцен.

Когда боль понемногу утихает, он догадывается, что это – воспоминания, и складывает их как мозаику, пытаясь привести к общему знаменателю. Он забыл – доходит до него. Забыл все, что было связано с омегой. Все свои поступки, все мысли и чувства. Забыл Аллена и то, что когда-то испытывал к нему. Но он может чувствовать сейчас. И, постепенно приходя в норму, добирается до тех отголосков эмоций, что царапаются по краю сознания. Он слышит боль, страх, отчаяние, безграничную обиду и ненависть. А еще он ухватывает слабую надежду, горькую привязанность и смертельную тоску по нему, и понимает, что это чувства Аллена. Наконец, он восстанавливает свои утраченные воспоминания и, прислушиваясь к омеге, пытается осознать то, что произошло. Он дважды отверг его. Причинил столько боли и все равно был уверен, что тот к нему вернется. Так не бывает. И Аллен ему отомстил. Так, что Канда вообще забыл о нем. Забыл о том, что даже ни разу не сказал ему, как сожалеет о содеянном. Он ведь даже не пытался. Но теперь он должен попробовать. Должен, иначе они никогда не будут вместе.

Он тяжело всхлипывает, отдышавшись, когда боль притихает настолько, что он может пошевелиться. Канда медленно приподнимается на руках и садится на колени. Кидая осторожный взгляд на омегу, он готов почти ко всему, но, видя нестерпимую муку в глазах, просто падает обратно на пол в поклоне. Он нервно стискивает пальцы перед собой и шепчет.