— Да в общем-то нет…
Молоденькая и говорливая Залия оказалась смелее парня и первая сделала шаг навстречу. Сделав вид, что поскользнулась, она испуганно ойкнула и крепко ухватилась за Аюхана, чтобы не потерять равновесие. Игриво погладив его крепкие бицепсы, положила свои мягкие и гибкие руки ему на плечи:
— Сильный ты… А девушка у тебя есть, агай?
— Нет… Не сложилось как-то, все работа, работа.
— А я вот слышала, что была у тебя девушка, дикторша Хамдия-апай…
Аюхан промолчал, словно не слышал ее слов, и долгим взглядом посмотрел вниз со скалы, давая понять, что разговор этот ему не по душе. Поняв, Залия перевела разговор на другое:
— Почему ты мне не писал?
— Да потому, что в дядьки тебе гожусь.
— А я ждала. Всю зиму ждала, весну…
— И я ждал.
— А девушки первыми не пишут, вот.
— Ну дядям-то можно. А?
— Ладно, Аюхан, не буду тебя больше дядей называть. Не шути больше так, ладно?
— Не буду.
Залия, игриво посмотрев на парня, вдруг спросила:
— А можно девушке первой поцеловать парня?
— Я думаю, что нет.
— Это почему же…
Закончить фразу Залия не успела. Крепко прижав ее к себе, Аюхан осторожно поцеловал девушку в губы. Потом еще раз, смелее и крепче, и еще и еще… Первой опомнилась Залия. Высвободилась из его объятий и, поправляя сбившиеся под легким платком волосы, спросила:
— Будешь меня ждать?
— Обычно парни спрашивают у девушек, будут ли они ждать.
— Ну а сейчас я тебя спрашиваю: будешь?
— Почему?
— Ох, Аюхан, Аюхан… Большой ты, сильный, умный и… Глупый еще какой! Ведь тебя же от леса не оторвешь, ты к нему корнями прирос. Так что придется мне все бросить и к тебе приехать.
И Аюхан, просветлев, благодарный девушке за то, что она сама все решила и сама сказала то, о чем он говорить не решился, с чувством ответил:
— Буду. Очень буду тебя ждать…
Ильяс
Ильяс так быстро гнал машину, что чуть было не пролетел мимо Линизы, стоявшей возле небольшой березовой рощицы за околицей. Резко затормозив, он выскочил из кабины и что было сил закричал:
— Линиза! Эге-гей, Лини-и-иза!!!
— Ильяс!
Парню показалось, что одна из березок отделилась от рощицы и шагнула ему навстречу, так стройна и красива была его невеста.
— Задержался ты, я уж беспокоиться стала. Вот пошла тебя встречать, чтоб скорее увидеть. Случилось что? Почему так долго?
— Да ерунда, пришлось колесо по дороге менять, вот и задержался.
Прижавшись к парню на мгновение, Линиза мягко оттолкнула его от себя и нетерпеливо спросила:
— Ну говори, говори скорее. Что за радостная новость у тебя, о чем ты там по телефону секретничал? Целый день голову ломаю: что бы это могло быть?
— Радуйся, Линиза, радуйся! — Ильяс подхватил девушку за талию и закружил. — Квартиру мне дают! Понимаешь? Квартиру!
— Ну хватит, хватит, медведь. Аж голова закружилась. Разве ж холостякам квартиру дают?
— А я и не собираюсь всю жизнь ходить в холостяках. И коттедж я построил вот этими вот руками. Не пристало директору лесхоза обитать в общежитии. Я, как-никак, хозяин леса.
— Ой! Или жениться надумал, хвастунишка? Не забудь на свадьбу пригласить.
— Да как же я могу тебя забыть? Будешь сидеть в красном углу!
Линиза кокетливо подбоченилась:
— И как же зовут твою невесту?
— Птенчик ее зовут… — Ильяс жарко притянул девушку к себе и прошептал ей на ухо: — Тебя беру в жены, тебя, мой птенчик. Разве зря я столько лет охранял тебя, не подпускал к тебе ни одного ястреба? Состарился, ожидая, пока ты окончишь учебу. Было время, когда девушки летели ко мне, как мотыльки на огонь, а сейчас всякий интерес потеряли. Только для тебя вот здесь, — Ильяс стукнул себя по груди, — огонь горит.
— Ах ты бедненький мой, дай-ка я тебя пожалею, — погладила девушка его по волосам. — Ну пойдем, пойдем домой. А то мама заругает.
— Ты ведь уже взрослая девушка, птенчик. Я думал, мы остановимся возле родника, обмоем радостное событие.
— Родниковой водой?
— Ради такого случая я шампанское купил.
— Да-а-а?.. Ну тогда… Поехали!..
Охладив шампанское в студеном ручье, Ильяс посадил девушку на большой валун, сам устроился напротив и наполнил стаканы пенящимся, как кумыс, напитком.
— Ну, давай, за наш дом… Или нет, сначала за нашу любовь!
Выпили до дна. Линиза негромко рассмеялась:
— Ой как в голову ударило! Я больше не буду, ладно?
— Ладно. Тогда и я больше не буду.
Любуясь девушкой, Ильяс вдруг вспомнил давнюю историю и рассмеялся:
— А помнишь, как я тебе чуть ногу не отдавил? Тогда, давно. Помнишь, как мы с тобой познакомились?
— Еще бы, — рассмеялась Линиза. — Медведь ты этакий! Ладно, хоть на ногу наступил, а не на ухо. Не смогла бы тогда твоя мама меня музыке учить.
— Не смогла бы… Ты не замерзла, птенчик? Иди ко мне поближе, я согрею тебя.
Душистые волосы девушки коснулись его лица, и горячая кровь ударила в голову. Гибкие руки обвили парня за шею, тонкие пальцы стремительно перебирали волосы, и жаркое дыхание обожгло ему лицо. Ильяс стал целовать бархатистые щеки Линизы, ее мягкие отзывчивые губы. Казалось ему, будто он все больше и больше хмелеет, словно выпил того шампанского целую бутылку. Пальцы помимо воли стали расстегивать шелковую блузку… Девушка вздрогнула, но не оттолкнула его, только задышала чаще и прерывистее…
С трудом Ильяс совладел с собой и оторвался. Нет, не допустит он, чтобы то, о чем так долго мечталось, произошло вот так, второпях, на обочине дороги. Слишком дорога ему эта девушка. А Линиза с силой притянула его к себе и горячо зашептала:
— Ильяс, Ильяс… Милый, любимый мой… Разлучить нас хотят… Возьми меня… Только твоей быть хочу! Ильяс!
Собрав волю в кулак, Ильяс оторвал от себя девушку и строго сказал:
— Ты бредишь, птенчик. Это тебе шампанское в голову ударило. Оформим брак по-людски, через ЗАГС, сыграем свадьбу. Вот тогда ты и будешь только моя. Слышишь? И о чем ты, кто хочет разлучить нас?
— Моя мать. И отец ей вторит.
— Да почему же?!
— Говорят, не отдадим замуж за медведя. Говорят, будто ты истинный медведь! В вашем роду…
В голос зарыдав, Линиза упала Ильясу на грудь. А тот растерянно гладил ее по голове, ничего не понимая, ошарашенный такой новостью.
— Погоди, мой птенчик. Или я пьян, или ничего не понимаю. Ну медведь я, ты же сама дала мне такое прозвище. И что?
— Да не я дала тебе прозвище, милый! Весь ваш род звериным мать зовет. Говорит, выйдешь за медведя — родишь урода. Ох, Ильяс! Расспроси своих дома, есть или нет в вашем роду кровь хищника? А я все равно тебя люблю, мой медведь!..
Ильяс, успокоив девушку, отвез ее домой и поспешил к себе. А в голове все крутилось странное это выражение: «Кровь хищника». Да что же это, думал Ильяс, неужто люди и впрямь так склоняют имя отца? Неужели кому-то в голову могла прийти такая глупость — считать нас потомками медведя?..
Дома никого не было. Ворота распахнуты настежь, и даже дверь дома не заперта, что так не похоже на хозяйственного и привыкшего к порядку отца. Видимо, не дождался Ильяса и уехал на пасеку, которая сейчас, на пенсии, осталась его главной заботой. Вот только почему так спешно?
Пройдя в дом, Ильяс включил было телевизор, чтобы отвлечься от будоражащих душу размышлений, но мысли упрямо возвращались все в то же русло, и не было от них покоя. Что происходит? О чем твердит Линиза, о какой такой звериной крови? И почему ее родители противятся, не хотят отдать дочь за него? Именно теперь, когда, казалось бы, нет никаких препятствий! И матери нет дома, может, она что-нибудь прояснила бы…
И теперь уже Ильяс, подобно Аюхану, погрузился в воспоминания, пытаясь в далеком прошлом отыскать ответ на мучившие его сейчас вопросы…
* * *
…На пасеку навестить прабабушку Хадию пришли старушки-подружки. Сидят за чаем, байки рассказывают. Одна говорит:
