– Несколько миллионов долларов на счету, мелочи?! – ХёБин.

– С-сыночек! – ИнХе.

– Интересно, где она найдёт более выгодную партию? – одна МуРан сохранила хладнокровие.

– Не знаю, – повторил жест пожатия плечами ЧжуВон, – Сейчас она во Франции, там много аристократов и богатых семей. В Японии тоже есть миллиардеры.

– Ты так спокойно об этом рассуждаешь? – удивилась МуРан.

– Я рассуждаю гипотетически, – пояснил ЧжуВон, – ты спросила, за кого она может выйти замуж, я ответил. На самом деле, она вообще не планирует замужества.

– Так, сын, – ДонВук взял себя в руки, – Ты должен максимально сократить с ней общение. И не важно, когда она появится в Корее. Через два месяца или через год.

– Нет, – ЧжуВон ответил коротко и с потрясающим спокойствием. ИнХе ахнула, ХёБин смотрела с огромным интересом.

– Что значит «нет»? – поразился отец.

– «Нет» это значит нет, отец, – любезно растолковал ЧжуВон, – Я не буду сокращать с ней общение, просто не смогу. По крайней мере, пока я в армии.

– Хочешь, чтобы я лишил тебя наследства? – холодно спросил ДонВук. ИнХе легонько пискнула.

– А зачем наследство мёртвому? – ЧжуВон скопировал холодный тон отца. «Вот засранец», – то ли с осуждением, то ли с восхищением подумала МуРан.

Опять вскрикивает в ужасе ИнХе, замирает отец. Лицо ХёБин вообще становится неподвижной маской. Только МуРан смотрит с интересом, что там ещё придумал любимый внучок.

– Что это значит, сын? Ты зачем так мать пугаешь?

– Отец, ты отдал очень опасный приказ. Я в армии и понимаю, что в любой момент командиры нас могут послать в бой, где я могу погибнуть. Но там всё понятно, впереди враг и надо сражаться. Там всё понятно. А ты чего ради подвергаешь меня смертельному риску?

– Я тебя не понимаю, сын. Ты что, умрёшь, если не будешь общаться с этой девушкой?

– Отец, ты не понимаешь, – ЧжуВон начал нагнетать тоном своего голоса и изменившейся позой, – Вся морская пехота, ты понимаешь, отец?! ВСЯ морская пехота, от зелёных новобранцев и опытных сержантов до генералов, они ВСЕ – фанаты Агдан! Ей стоит только чуть-чуть на меня обидется, и я из части живым не выйду!!!

ИнХе в ужасе закрыла лицо руками, МуРан понимающе кивала головой, ХёБин просто вздрогнула.

– Ты преувеличиваешь, сын, – неуверенно сказал ДонВук.

– Да, наверное, – покладисто согласился ЧжуВон, – Скорее всего, проведу остаток службы в госпитале и демобилизуюсь по инвалидности. Сломанными рёбрами не обойдётся.

Он сказал это настолько спокойно, что все поверили, так и будет. ИнХе заплакала.

– Так что, отец, ты как хочешь, а я считаю, что для меня лучше остаться нищим, но здоровым, чем богатым калекой. Это если я выживу. Лично мне в это не верится.

После тяжелейшего разговора ЧжуВон сидит с хальмони. ДонВук решил вопрос ожидаемо. Делай, что хочешь, сын, пока ты в армии. Но после неё абсолютный брэк, чтобы близко не подходил.

– Что будешь делать, когда тебя наследства лишат? – интересуется МуРан.

ЧжуВон молча пожимает плечами. Хальмони уже не сомневается, что он Агдан не бросит. А с чего это?

– А с чего ты решила, что я её не брошу? – ЧжуВон решает озвучить вопрос.

– Неужто сможешь? – хитро щурится МуРан.

– Она может меня бросить.

МуРан замолкает, напряжённо думает.

– Нет, – наконец-то изрекает она, – Если ты совсем что-то невообразимое не сделаешь, она тебя не оставит.

– Почему? – слова хальмони явно вызывают интерес ЧжуВона.

– Я видела, как вы общались. Ты ей нравишься.

ЧжуВон молчит, потом хлопает рукой по диванной спинке и начинает ржать. МуРан смотрит с лёгким подозрением, но ничего опасного не замечает. Хохот не превращается в истерику, постепенно стихает. Издав напоследок длинное «о-о-о-о», ЧжуВон успокаивается. Только чуть-чуть посмеивается.

– Она назвала меня нищим, хальмони! Кх-кх-кх, никогда меня так не опускали.

– Что будешь делать, мальчик мой?

ЧжуВон молчит минут пять, МуРан его не тревожит.

– Хальмони, ты можешь мне помочь? Вот что мне нужно…

20 октября. Борт спецрейса Сеул-Париж авиакомпании «Эйр Франс».

Сеульское время 17 часов.

Давно летим над Россией. О, небеса, какая же она огромная! В прежней жизни мне не приходилось перелетать или проезжать её всю. Подлетаем к Красноярску, скоро посадка, можно будет ноги размять. До ужаса устал сидеть. Всё обдумал, всё в голове прокрутил, даже начал обдумывать какую песенку на французском можно спеть. Наверняка вынудят что-то сбацать. Но не свою, свою нельзя, я пока контрактом связан. Порылся в интернете, нашёл нечто.

На самом деле я изо всех сил пытаюсь отвлечься. Что-то непонятное нарастает внутри, какая-то сосущая пустота, которую я торопливо заполняю. И началось это… о, динамики пищат!

– Наш самолёт, борт «Эйр Франс» номер 2547 совершает промежуточную посадку в аэропорту города Красноярск. Просим пристегнуть ремни и оставаться на своих местах. Спасибо за внимание.

В Красноярске нам дали час. Меня колотит изнутри, и нерастраченная энергия и волнение от встречи с кусочком моей настоящей родины рвутся наружу. Есть и спокойно любопытствующая часть, за счёт её удерживаюсь на грани нормы. Мои важные генералы смотрят снисходительно, как я бегаю вокруг них, размахиваю руками и рассказываю про Красноярск.

– Красноярск, господа генералы и офицеры, крупнейший мегаполис Сибири, больше миллиона жителей, столица огромного края, территория которого почти в четыре раза больше территории Франции.

От таких сведений кто-то из офицеров даже спотыкается. Переводчица, та что помоложе, – нас тут трое, – переспрашивает.

– Россия в целых четыре раза больше Франции?

– Нет! Это только один регион России, одна провинция. Ещё не самая большая. А над Россией нам ещё лететь и лететь. В этом крае, сравнительно недалеко отсюда есть Саяно-Шушенская ГЭС. Высота плотины – двести сорок метров.

Дружное «ах!» в ответ. Генералы только вздёрнули удивлённо лица. Не по чину им ахать.

Я еще побегал вокруг них вприпрыжку, пока мы не подошли к зданию аэропорта. Там меня притормаживает куратор, но я и сам понимаю, что на публике вести себя надо в соответствии.

Удалось ещё побегать в кафе. Никто не успевал рта открыть, как я уже мчался к прилавку раздачи. Молодая переводчица, ХанГи её зовут, пробует меня притормозить.

– Не обязательно только тебе бегать. Я тоже могу.

– Простите, сонбе. Меня энергия переполняет, я умру, если не побегаю хоть немножко.

Потом отпрашиваюсь прогуляться вокруг аэропорта. Неспешная и важная прогулка генералов мне как серпом по… тому месту, которого у меня нет.

Стою на краю площади, с наслаждением вдыхаю какой-то неуловимо другой воздух.

– Куда едем, девушка?

Поворачиваю голову, рядом стоит, вертя ключами на пальцах, парняга чуть выше меня быковатого вида.

– В Париж, а что? – насмешливо любуюсь замешательством таксиста. Или он частник?

Парень отворачивается, бурчит.

– Ходят тут всякие, голову морочат…

– Тебя не спросили, обормот! – мгновенно выпаливаю я.

– Ч-ё-о-о! – парень угрожающе разворачивается. Прямо, как танк. Смотрю с долей восхищения, нам бы таких в морскую пехоту.

На всякий случай отскакиваю. И какой-то бесёнок продолжает дёргать за язык.

– Коромысло через плечо, придурок!

Парень со зверским лицом бросается на меня. Ага, буду тебя дожидаться, ага три раза. Дунул с места так, что воздух на том месте практически схлопнулся. Оборачиваюсь уже на углу здания, пробежал, кстати, до дальнего угла. Повезло с выбором.

Оборачиваю неудержимо смеющееся лицо назад. Парень с открытым ртом стоит. Он успел переместиться всего на пару метров. Показываю ему язык и несусь до следующего угла. До входа уже лёгкой побежкой. У-ф-ф-ф! Настроение сразу поднялось, после тёплого общения с соотечественником. Прямо полегчало на душе. Поймите меня правильно, после всех этих до мозга костей доставших корейских заморочек с поклонами, с вечным выяснением, кто и как главнее… после всего это ужаса, я делаю глоток свежего воздуха. Россия – самая свободная страна в мире!