— Можно мне тоже войти? — Оборачиваюсь на звук мягкого хорошо знакомого голоса, и встречаюсь с голубыми глазами, которые я знаю ещё лучше.

И сволочная улыбка.

— Привет, Мануэль. — Я отодвигаюсь, чтобы впустить его. —Боже упаси, если я оставлю без внимания шафера.

Он проходит мимо меня, поправляя жемчужно-серый галстук, и засовывает руки в карманы тёмного костюма. Я вдыхаю во всю силу своих лёгких, его разрушительный аромат ошеломляет меня.

Поджимаю губы, закрывая дверь и наблюдая, как Мануэль входит в комнату. Его плавные движения сбивали меня с ног с первой минуты знакомства.

Я смотрю, как он приветствует Патрика и его парня, поздравляет Сару.

Он чертовски красив.

Такой статный и элегантный, что можно почти подумать — это он жених, но я знаю, такого никогда не случится. Потому что это Мануэль. Прими его или оставь. И будь я проклята, если не пыталась бесчисленное количество раз в прошлом. Я взяла то, что могла получить, и оставила то, что понимала, — не получу никогда.

Но когда он каждый чёртов раз возвращался ко мне и собирал все осколки моей души, я не могла не пробовать снова. Я вновь начинала принимать всё, чем он был: других женщин, других мужчин. Его прошлое, заработанные сексом деньги, его самые экстремальные практики.

Я пыталась жить с этим, старалась изо всех сил.

Пока я не сказала «хватит».

— Виола? — Голос Сары возвращает меня к реальности, отрывая от тех чувств, которые теперь от меня далеки и забыты. Или почти.

— Да. — Я приближаюсь к ней и остальным, прочищая горло.

— Поднимем тост? — с улыбкой спрашивает моя подруга, когда будущий муж притягивает её к себе, по-хозяйски обнимает за талию и целует в висок.

Я любуюсь ими, влюблёнными, как никогда прежде и великолепными в этот день, который станет для них незабываемым.

— Только и ждала этого. — Я киваю и начинаю готовить бокалы.

Патрик откупоривает бутылку шампанского, наполняет бокалы, и мы чокаемся с бокалом Лизы, наполненным фантой.

Мы дарим себе несколько минут спокойствия перед предстоящим длинным днём, смеёмся и шутим, пока не подходит время церемонии.

Я ставлю бокалы в посудомоечную машину и принимаю на себя ответственность за закрытие квартиры. Сара берёт букет белых пионов, который доставили сегодня утром, и направляется к двери со своим Филиппо. Он держит её за руку; все остальные следуют за ними.

Последней выхожу я и закрываю за собой дверь. Под взглядами любопытных прохожих мы идём по улице Республика к ратуше на площади Гарибальди. Филиппо держит Сару и маленькую Лизу за руки, они вместе идут по длинному узкому тротуару; позади них следуют Патрик и Лука, тоже держась за руки. Так чудесно видеть их вместе, счастливыми и не скрывающими свою любовь.

А потом я. Одна.

Но вдруг, как и ожидала, я почувствовала на спине прикосновение широкой ладони.

— Ну? Волнуешься?

Оборачиваюсь, и мои взгляд встречается с его голубыми глазами. Мануэль.

Его рука чувственно скользит по моему телу, и, несмотря на ткань платья, я отчётливо чувствую: это огонь, обжигающий, сжигающий мою кожу. Мануэль гладит ниже, спускаясь по моим бёдрам и властно, с силой притягивает меня к своему статному телу.

И моё тело откликается на него, как и каждый раз.

— Да, очень. Я прочищаю горло, пытаясь восстановить самоконтроль. — А ты?

— Сильно. — Он томно улыбается мне, затем смотрит вперёд. — Но это же очевидно, в конце концов. Мы взволнованы, как свидетели на свадьбе, это нормально.

Я оглядываю людей, толпящихся на каменных тротуарах в этот поздний час субботнего утра. Некоторые желают жениху и невесте всего хорошего. Некоторые аплодируют.

Я улыбаюсь, замечая, как Сара и Филиппо благодарят их и естественно отвечают на приветствия. Оба светятся от счастья. И когда вопрос, который уже некоторое время стучит в моей голове, обретает форму на моих губах, я, не задумываясь, озвучиваю его:

— Почему Филиппо не женился на Кристине? — спрашиваю я Мануэля, надеясь, что он сможет развеять мои сомнения. — Я имею в виду… когда Филиппо узнал, что Кристина беременна, почему он не женился на ней?

— Почему спрашиваешь об этом меня? — спрашивает, хмурясь.

— Не знаю. На самом деле, мы с Филиппо никогда не говорили на эту тему. Но теперь я вижу как он счастлив, делая этот шаг, что не могу не задаться вопросом, почему он не сделал его с Кристиной. Филиппо никогда не казался мне одним из тех, кто против женитьбы априори, и на самом деле сегодня я могу сказать это с уверенностью.

Мануэль поджимает губы.

— Нет, на самом деле он никогда не был против.

— Ну и что?

— А то, Филиппо не женился на Кристине по той простой причине, что в глубине души знал — она не та, — отвечает, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня, — в то время как с Сарой он уверен, что нашёл женщину, созданную для него, и он не колебался.

Его слова вызывают у меня холодную дрожь, и я инстинктивно напрягаюсь.

— Не думай об этом, mon trésor (фр. - моё сокровище), — шепчет Мануэль, приблизив свои обжигающие губы к моему виску. — Мы отличаемся от других, и ты это знаешь. И ты знаешь, как я к тебе отношусь, ты знаешь, что я для тебя сделал. И даже если есть вещи, которые я никогда не сделаю, это не значит, что ты не важна.

Я киваю, завороженная его кожей, голосом и запахом.

— Я знаю.

— Не сомневайся в нас, — шепчет он мне на ухо. — Никогда.

Мой разум возвращается к прошлому, ко всему, что я видела, к ранам, которые этот мужчина нанёс мне на тело и душу. К молчанию, которое я была вынуждена хранить, ко лжи, которую я говорила даже Саре, чтобы защитить себя и особенно его.

К человеку, которым мне предстояло стать. 
 Словно прочитав мои мысли, голос Мануэля обволакивает меня:

— Не думай обо всём, что было, Виола. Это больше не часть нас.

Я киваю и переключаю своё внимание обратно на счастливую пару, и улыбаюсь, когда мы проходим последние несколько метров до каменного портика ратуши, где нас ждёт взволнованная группа.

Я уже слышу аплодисменты, вдалеке замечаю родителей Сары и Филиппо. Родители Кристины тоже там, но, к счастью, несмотря на то, что Кристина полностью выздоровела, у неё, по крайней мере, хватило хорошего тона не приходить сегодня. Потому что когда внутри стерва, то такая всегда останется стервой, и это никогда не измениться.