Я чертовски хочу этого, но не делаю.

Но уже скоро, черт возьми.

Глава 45

Мэри

Джимми падает передо мной на колени и начинает целовать моё тело дюйм за дюймом. Он начинает с кончиков пальцев моих ног и поднимается по ногам выше. Его глаза закрыты, лицо расслаблено, и пламя свечей освещает его красивую грудь, виднеющуюся из-под трех расстегнутых пуговиц, до которых я успела дотянуться.

Он целует моё колено, а затем бедро. Своим языком Джимми проводит линию по моим бедрам, целует мой пупок, и я притягиваю его к себе. Его язык медленно и осторожно движется под каждой грудью. Он нежно и благоговейно посасывает мои соски.

Я кладу руки ему на щеки, пытаясь заставить Джимми подняться и поцеловать меня по-настоящему, потому что мне отчаянно хочется снова ощутить вкус его поцелуя на своём языке. Но вместо того, чтобы двигаться вверх, Джимми прижимается лицом к моей груди и целует кончики моих пальцев, один за другим.

— Я не хочу, чтобы это закончилось. Никогда, — шепчет он, прежде чем перейти к моему безымянному пальцу. — Кстати, тебе не кажется, что здесь чего-то не хватает?

Боже мой, моё кольцо. Я пытаюсь вспомнить, где его оставила, но Джимми уже лезет в карман, достаёт кольцо и надевает его камнем наружу, так, как я его ношу.

Но это неправильно. Уже нет. Не сейчас.

— Переверни, — говорю я ему.

Глаза Джимми вспыхивают, и он сильнее сжимает мою руку.

— Да?

— Да, — говорю я, легонько пробегая пальцами по его волосам и задерживая свои руки у него на шее. — Потому что я тоже это чувствую, Джимми Фалькони.

— Ты уверена?

Я киваю ему и протягиваю руку.

— Я никуда не денусь.

— Обещаешь? — спрашивает он, поворачивая кольцо на моём пальце камнем ко мне.

Я никогда его так не носила. И я так счастлива, что мне хочется плакать.

— Обещаю.

И Джимми нежно целует центр моей ладони. Он выпрямляется у края кровати и долго смотрит на меня, проводя рукой по моему животу.

Сегодня вечером на нем не тот ремень, к которому я привыкла, а из блестящей черной кожи с матовой серебряной пряжкой. Я расстегиваю пуговицу на его брюках, и Джимми позволяет мне снова встать на колени. Я стягиваю с него штаны. Пряжка его ремня отскакивает от края кровати, наполняя комнату звуком, напоминающим мне перезвон ветра.

Эта его часть, эта уязвимая, тихая, чувствительная его часть — это то, что мне нравится больше всего. Он мне нравился и на ринге, и на кухонном столе, и на поле, но этот Джимми Фалькони — медленный, тихий, осознанный герой — этот человек мне нравится больше всего.

Теперь моя очередь покрыть его поцелуями. Я начинаю прямо над его боксерами, чувствуя его твердость и длину своей грудью. Я прохожу вверх и вниз по его прессу, а рука Джимми опускается мне на затылок. Не агрессивно, а просто расслаблено. Его кожа теплая после душа, мягкая и гладкая или грубая во всех нужных местах. Секс с ним — это не спутанные конечности и неловкие движения. Мы будто идеально подходим друг другу. Как будто мы всегда ждали, чтобы найти друг друга и во всем разобраться.

Я расстегиваю маленькую пуговицу на его боксерах и беру его яички в руки, сначала в левую, а затем в правую. Джимми упирается мне в плечо и отклоняет голову назад.

Но затем он осторожно кладёт меня обратно на кровать, поворачивает на бок и сгибает колени, обхватив лодыжки своей огромной твердой рукой.

Я слежу за каждым его движением. Его рубашка упала с плеч, и он взбирается на меня сверху, заставляя снова чувствовать себя такой крошечной.

Джимми прижимает меня рукой к талии и, не отрывая взгляда, толкается внутрь меня. Я сжимаю его предплечья, и он шепчет: «Давай вернемся к тому месту, где мы были прошлой ночью».

— С тобой так хорошо, — говорю я ему. — Очень хорошо. — Я уже трепещу внутри для него. Я пытаюсь это остановить, пытаюсь сбавить обороты, но ничего не могу с собой поделать. Потребность прожигает меня. Я хочу заставить его вспотеть. Я хочу заставить его застонать.

— Я хочу, чтобы тот жар и ярость, которые я видела на поле, были внутри меня. Прямо сейчас. Повсюду.

— Чёёёёёрт, — шепчет Джимми. — Я тоже хочу всего этого от тебя. Я хочу быть таким. — Он медленно входит в меня. — Я хочу, чтобы это длилось часами, но я также хочу трахать тебя до отупения на полу в ванной.

— Ты можешь получить все это. Я хочу, чтобы у тебя было все.

— Знаешь, о чем я думал сегодня на поле? — спрашивает он, опускаясь на меня и обхватив меня руками.

— О чём? — я позволяю своему языку задержаться на мочке его уха.

Джимми толкает меня носом.

— Ты. И я. На День Благодарения. У меня дома.

А потом входит немного глубже. Мы останавливаемся на долгую секунду, связанные, пока, наконец, я не нарушаю тишину.

— Мистер Фалькони, ты просишь меня провести с тобой каникулы?

Он нежно и сладко кивает мне в грудь.

— Я хочу немного традиций с тобой. И я не хочу ждать.

Глава 46

Джимми

Два дня спустя, вернувшись в Чикаго, мы с Вальдесом отправляемся в Costco. Сегодня вторник перед Днем благодарения, и здесь настоящий зоопарк. Абсолютное праздничное безумие и — что отлично подходит для нас обоих — рай для любителей порядка. Мы идем по главному проходу мимо телевизоров с плоским экраном, все они, словно в калейдоскопе, показывают красноносого оленя Рудольфа. Я беру упаковку стирального порошка. Пока Вальдес подъезжает к тележке с образцами соуса из красного перца, я беру кондиционер для одежды и обращаю внимание на розы.

Я выбираю красивые, почти антикварные розовые цветы, более темные по краям и светлые около стебля. Я уже осыпал Мэри красными розами, так что пора внести разнообразие.

Пока я кладу их в тележку, Вальдес возвращается ко мне с тремя упаковками красного перца. Он бросает одну из двух упаковок в мою тележку и направляется к копчёным колбаскам. Я смотрю, как парень в кепке «Медведей» говорит своей жене: «Ты знаешь, кто это?»

А потом взгляд парня падает на меня.

Бл*дь.

Но вместо того, чтобы стиснуть зубы, он расплывается в широкой улыбке и говорит: «Джимми Фалькони, черт возьми!»

Парень подходит ко мне, будто мы старые знакомые, и крепко пожимает руку.

— На прошлой неделе была хорошая игра, чемпион. Вы заставили нас всех гордиться собой. Я не знаю, что ты сделал, но, черт возьми, я надеюсь, что ты сможешь сделать это снова.

Я говорю банальные фразы, которые принято говорить в таких ситуациях, но на этот раз я имею их в виду. «Мне повезло. Всё сложилось удачно. Это был действительно хороший день». Но я не говорю, что всё дело в ней, это все она. По крайней мере, сейчас мне удаётся держать это при себе.

Парень прощается, а его жена сияет. Я маневрирую c тележкой к книгам, чувствуя себя каким-то новым человеком.

Глубоко вздохнув, я оглядываюсь и сосредотачиваюсь. Я мог бы потратить часть вчерашнего дня на чтение «Руми». Возможно. Ладно, хорошо, целый день. Это книга потрясающая. Чистая, абсолютная классика старой школы.

Так что, позволяя себе немного затеряться в этих мыслях, я возвращаюсь в настоящий момент.

Сегодня во главе стола не куриные грудки, протеиновый порошок или девять фунтов спаржи. И даже не игра. Сегодня все только о Мэри. И обо мне. И Дне благодарения.

Примерно 50% Дней благодарения, которые я провел с тех пор, как окончил колледж, я был на поле. Остальные 50% я был либо у Майкла, либо у Вальдеса. В прошлом году Майкл на День благодарения поставил пятьсот баксов на собачьих бегах и напился, пока мы с Энни смотрели «Моя маленькая пони». Однако в этом году я ничего о нем не слышал. Он зол из-за моей победы, и я ничего не могу сделать, чтобы это изменить.

Но я никогда не проводил День благодарения в одиночестве. Я, конечно, могу приготовить омлет, но теперь мне нужно научиться готовить индейку и все гарниры. Для нее.