Профессор Сильвани помнила, как перерезала пуповину первенцу из этих тринадцати малышей и взяла его на руки. Она не могла словами описать эти ощущения. Творец и его детище имели особое родство, а суррогатные матери оставались лишь живыми инкубаторами, чья дальнейшая судьба была весьма туманна. Рано или поздно, но кто-то обязательно решит рассказать о данном странном опыте материнства. Паскуалина осознавала, что подобные «матери-смельчаки» закончат свои дни в психбольницах. Да, и кто им поверит, кроме сумасшедших уфологов, которым везде мерещатся заговоры и прочее…

Профессор Сильвани спустилась на лифте на первый этаж и направилась к своему кабинету. Навстречу ей шёл профессор Штреллер насвистывая какую-то мелодию.

– Добрый день, Кристоф!

– Как поживает прекрасная невеста? – с улыбкой, спросил он.

– Замечательно! Послезавтра жду в Берне на нашей с Виктором свадьбе, – радостно ответила Паскуалина.

– Я никогда не видел тебя такой счастливой! Ничто так не красит человека, как истинное счастье! Здесь главное его не потерять, ведь оно бьётся слишком легко, подобно венецианскому стеклу.

– Счастье – это такое же мгновение, как остальное в нашей жизни, – добавила профессор Сильвани. – Жду, тебя Кристоф на свадьбе.

– Обязательно буду. Ведь, кто-то должен быть твоим отцом в такой важный день, и для меня большая честь сыграть эту роль. Хорошего дня!

– Хорошего дня, – дополнила Паскуалина и направилась к своему кабинету.

Девять месяцев спустя. Клиника близ Цюриха.

Профессор Сильвани ехала на каталке, на грани потери сознания. Она ждала своего первенца. Паскуалина и Виктор неделю назад приехали в Цюрих, чтобы она смогла родить там, где отслеживали её беременность.

Яркий свет ламп холодного освещения в коридоре родильного отделения резал глаза. Струйки пота бежали по её лбу, но голос акушерки не давал ей вырубиться.

Виктор трепетно держал свою жену за руку и не отпускал, стараясь двигаться со скоростью каталки. Волнение в его глазах, граничащее с паникой, овладело им и не выпускало из своих цепких лап.

Врач приёмного отделения следил за пульсом профессора Сильвани и дыханием, которое было учащённое. Тахикардия подобно барабанной дроби стучала по вискам, а волнение и боль держали Паскуалину в напряжении.

– Вам дальше нельзя! – резко сказала медсестра Виктору, и остановила его у дверей родильного блока поспешила за каталкой и врачами.

Сильные схватки не давали сводили профессора Сильвани с ума, а резкая боль затмевала рассудок. Кардиомонитор следил за её показателями сердечной деятельности, а медсестра держала Паскуалину за руку, контролируя тем самым схватки.

Глаза профессора Сильвани на мгновение закатились, но врачи быстро вернули её в сознание, требуя от неё тужиться, как можно сильнее.

– Ребёнок идёт! Всё хорошо! – произнёс врач приёмного отделения, контролируя жизненные показатели Паскуалины.

Крик профессора Сильвани поглощала операционная, а на зимнем мрачным небе загорелась тусклая одинокая звезда.

– Ещё, ещё! Следите за дыханием, – повторял раз за разом врач-акушер. – Всё, мама! Мальчик! – восторженно произнесла она и приготовилась резать пуповину.

Медсестра протянула мальчика Паскуалине, и профессор взяла его на руки, осторожно проведя по маленькой головке сына.

– Здравствуй, мой любимый! Тебя будут звать Андреа…

Вашингтон. Висконсин авеню. Наши дни.

Мужчина шел быстрым шагом по тротуару, ощущая опустошение и предательства в отношение его. Гора Альто – точно было не тем местом, где он бы хотел оказаться в конце своего профессионального пути.

Мужчина на мгновение замер на тротуаре и поднял голову к небу, на котором сегодня не было ни облачка. Светило яркое солнце и редкие чуть заметные воздушные массы с присущей ими грустью плыли на восток. Лучи небесного светила слепили его глаза, будто тоскливо провожая родного человека. На мгновение мужчина задумался, ощутив дрожь в сжатых в карманах ветровки руках и глубоко вдохнул сыроватый воздух. Он понимал, что время его безжалостно поджимало и ФБР может быть здесь с минуты на минуту. Мужчина сделал резкий уверенный шаг вперёд и вернул прежнюю скорость походке. Ему казалось, что время замерло и хладнокровно наблюдало за его действиями. Искать в них логику, добавлять осуждение или понять смысл поступка; всё становилось бессмысленно ведь, на кону стояла его жизнь. Паранойя?! Возможно, но оценивать поступки и выносить свой судебный вердикт, имеет право один лишь Господь Бог! Судьи, присяжные заседатели, гос обвинители и адвокаты – это единый организм, у которого всегда был свой хозяин. Правосудие на Земле никогда не бывало беспристрастным!

Мужчина отчётливо понимал, что над ним висит серьёзная опасность и отчаяние его поступка показывает лишь его прагматизм. Для агента ЦРУ это нормально, ведь, везде и всегда главное выжить! Предательство или героизм, граничащий с самопожертвованием, можно определить лишь зная все обстоятельства принятия данного очень сложного решения. Решиться на отчаянный поступок, намного сложнее, чем согласиться с доводами своего продуманным решения. Позже будут громкие статьи и репортажи в СМИ, где будут поливать грязью его имя, приписывая все возможные и невозможные преступления, как свои, так и чужие. Стать героем или предателем можно в одно мгновение! В любом случае о первом всегда умолчат, а о втором будет знать весь мир.

Посольство Российской Федерации было уже совсем близко, как и приближающийся гул сирен чёрных внедорожников. Строгий с минималистичной точки зрения комплекс зданий украшал триколор развивавшийся на лёгком ветру, а кованое ограждение, стерегло покой территории.

Мужчина резко перешёл с быстрого шага на бег. Его сердце забилось с бешеной скоростью при виде затормозившего у калитки посольства чёрного внедорожника «Шевроле». ФБР были уже здесь, но шанс попасть на территорию РФ ещё существовал. Пожилой мужчина подошёл к калитке и начал копаться в свой сумке через плечо, где могло быть что угодно.

Агенты ФБР в бронежилетах выскочили из внедорожника и повытаскивали из кобур пистолеты «SIG-Sauer P-320 Carry», готовясь выстрелить на поражение.

– На колени!!! – крикнул один из агентов, сжав в ладонях рукоять своего пистолета.

Мужчина не остановился и продолжил бег. Он понимал, что, как мёртвый не имеет никакой ценности и стрелять они будут лишь в критической ситуации. Агенты ФБР начали движение к калитке, собираясь любой ценой не дать предателю попасть на территорию посольства.

Вой сирен, буквально дышал в затылок. Спасение, порой, приходит оттуда откуда его не ждёшь. Фортуна – переменчива! Вчера она подставила подножку, а сегодня может подарить шанс…

– Стоять, чёрт тебя дери!!! – выкрикнул агент ФБР и произвёл выстрел. Пуля скользнула по тротуару, выбив искры, но не остановила мужчину. Ему было нечего терять!

Второй агент ФБР задержал пожилого мужчину у калитки, поставив на колени и защёлкнув сзади на его запястьях наручники.

Жёсткий удар агента ФБР локтем в район челюсть, свалил его с ног, а ворота посольства медленно начали открываться. Мужчина пробежал ещё несколько метров, два выстрела прошли мимо, лишь выбив искры из тротуара. Он забежал на территорию и, встал на колени брусчатки въезда, произнёс:

– Не стреляйте! Я агент ЦРУ Ник Миллс! Я прошу политического убежища, у меня есть интересующая вашу страну информация!

Предместье Рима.

Льюис собирал вещи, которые собирался взять с собой в дорогу. Он понимал, что с ним, в перспективе, могло случится, что угодно, но для него подобная возможная ситуация была лишь обыденностью. Говарду было не привыкать рисковать и его воспоминания лишь подтверждали это, теряясь среди кошмарных сновидений.