– Вы меня никогда не приглашаете, – жестко отозвалась та.

Но Ранджу успела отвернуться поздороваться с проходящим мимо парнем, и Кади испытала облегчение, что она упустила едкое замечание. Оно продлилось ровно до того момента, как Ранджу вернулась к ним – ее улыбка стала холодной, а взгляд – острым.

– Милый чокер.

Андреа скрестила руки на груди, но промолчала.

– Вам, ребят, надо выпить! Стойте тут.

Ранджу отошла, и Кади даже не успела ее задержать. Андреа начала поспешно расстегивать украшение. Зрелище разбило Кади сердце.

– Да не слушай ее, он хорошо смотрится.

Андреа покачала головой, поджав губы, и уронила чокер в сумочку.

– Она такая стерва. Не знаю, почему ты так хочешь ей нравиться.

Кади скорчила гримасу: все-то Андреа подмечала.

– Я уверена, она ничего такого не имела в виду. Просто пьяная.

Андреа глубоко вздохнула:

– Я домой.

– Что? Нет, останься! Мы же только пришли! – Кади искренне хотелось ее общества.

– Ты оставайся. Мне нужно учиться, я ненавижу вкус алкоголя, и давай посмотрим правде в глаза: все это просто не мое. Увидимся в комнате.

Андреа обняла Кади на прощание и пошла сквозь толпу к лестнице.

В спину потыкался локоть. Обернувшись, Кади увидела блондина с двумя красными пластиковыми стаканчиками в руках и третьим в зубах. Кади забрала один, чтобы блондин смог разговаривать.

– Две водки с клюквой. А где подруга?

– Ей пришлось уйти.

Блондин усмехнулся:

– Черт!

Кади улыбнулась в ответ, хотя все же испытывала некоторую вину. Она отпила, морщась от резкого вкуса водки – напиток вышел крепким.

– Ну как?

– Идеально, – Кади сощурилась от жжения. – Ты не назвал свое имя.

– Виноват. Я Тедди.

– Каденс, но все зовут меня Кади.

– Первокурсница?

Она кивнула.

– Впервые в закрытом клубе.

– О, хорошо! Мудрый выбор. «Феникс» – лучший. Мы закатываем крупнейшие вечеринки, но не такие, как у этих кокаинщиков из Шпее… если, конечно, ты не по той же теме, тогда я тебе кого-нибудь найду. – Он, должно быть, увидел, как Кади глаза на лоб полезли. – Шучу. Я не по этой дряни, честное слово. Моя единственная слабость – юбки.

– Юбки? – рассмеялась Кади.

– Женщины, – пояснил Тедди. – Прости, у меня период нуара. Особенно люблю Рэймонда Чандлера.

– Серьезно? Я тоже! – На жанр ее подсадил Эрик; он перечитал всего Хэммета и Чандлера в доме, а обрабатывать Кади начал, соответственно, с романа последнего под названием «Сестричка», когда ей было одиннадцать. – Но не думаю, что ты достаточно лихой для того же жаргона.

Тедди рассмеялся и обхватил ее рукой:

– А у нас тут шутница!

Кади прислонилась к нему и снова отпила из стаканчика. Жжение водки постепенно становилось мягче.

Тедди не оставлял ее где-то час. Он предложил переместиться в комнату поменьше, где бар, чтобы хоть как-то слышать друг друга. Разговаривали в основном о пустяках, обменялись деталями о себе – родной город, общежитие, специализация. Кади немного заскучала, но внимание ей малость польстило. Да и возможность отвлечься радовала; немного распития алкоголя в еще недозволенном возрасте, немного болтовни с парнем на вечеринке, было приятно в кои-то веки почувствовать себя беззаботной студенткой.

Затем сквозь гул опьянения прорвались слова Тедди:

– Мой старший брат сейчас в Уортоне. Он был выпускником Гарвада семнадцатого…

– Твой брат тоже здесь учился? – Слова вырвались прежде, чем Кади успела опомниться.

– Ага, это странно или что?

– Нет. – Кади помедлила; она не могла назвать это общей чертой – теперь. – Твоя семья впечатляет.

– Говорят, что большинство студентов Гарварда – либо первенцы, либо единственные дети в семье. А мне вот нравится считать, что я, весь такой выдающийся, ломаю им статистику. У тебя есть братья-сестры?

Кади покачала головой.

– Вот видишь? Ты единственный ребенок! Теория верна.

Кади с трудом сглотнула ком в горле. Она не знала, сколько уже выпила, Тедди исправно поставлял алкоголь, но ей казалось, что она все хуже скрывает эмоции. От разговора о семьях нужно было передохнуть.

– Обожаю эту песню. Хочешь потанцевать?

– Само собой.

Когда Кади встала, у нее на миг закружилась голова, однако Тедди вел ее за руку; Кади сосредоточилась на его широкой спине и голубых линиях на белой рубашке. На танцполе было и так полно народу, но Тедди повел ее в самую середину. Танцевать с ним было весело, хотя ему не всегда удавалось попадать в ритм; несмотря на хип-хоп бит, он кружил Кади, словно на балу, и смешил ее. Она все еще не очень уверенно держалась на ногах, но ее крепко держала за талию его сильная рука.

Музыка грохотала, голова Кади и без того пульсировала в такт, как вдруг какая-то девчонка завизжала ей практически на ухо. Однако Тедди не давал остановиться, он удерживал ее за бедра, и его дурашливые танцы уступили место более интимным телодвижениям, на которые Кади не подписывалась. Она время от времени высвобождалась из его хватки, чтобы намекнуть. Когда она в последний раз попыталась несколько разорвать дистанцию, Тедди дернул ее обратно и скользнул руками вверх по животу и ребрам, задевая грудь.

– Осторожней.

Кади отскочила в сторону, то ли от предупреждения, то ли от его касания, она не знала наверняка, но она совершенно точно услышала женский голос. Кади огляделась, пытаясь понять, кто это, не задела ли она кого-то, однако все вокруг, казалось, были сосредоточены на музыке или партнерах. Но на ином уровне она уже понимала – голос не принадлежал никому. Он звучал в ее голове, незнакомый – и угрожающий.

Тедди развернул ее обратно.

– Ты в порядке? – спросил он, положив ладони ей на плечи.

– Послушайте меня.

Кади вымучила улыбку и кивок, но ее продрал отрезвляющий озноб. Эти голоса, слуховые галлюцинации, не заглушить алкоголем, от них не спрятаться в толпе. Они – нечто внутри нее, и они размножились: сперва мужчина, потом музыка, теперь женщина. Кади была в ужасе, но не могла ему поддаться. Она заставила себя сосредоточиться на Тедди; он реален, он не даст ей потерять связь с реальностью и убережет от ее собственного разума.

Поцелуй застал Кади врасплох. Он был мокрым и крепким, к ее зубам прижались зубы, а в рот вторгся язык, прежде чем Тедди малость ослабил хватку и закончил нежнее, чем начал, несколько раз поцеловав ее нижнюю губу, словно все очень даже романтично. Кади содрогнулась; Тедди не сводил потяжелевшего взгляда с ее рта.

– А у тебя хорошо получается, – произнес он.

Кади ощутила укол вины, что чувство не взаимно, и развернулась к Тедди спиной, чтобы избежать новых слюнявых поцелуев.

– Он не остановится, когда попросишь. Такие юноши считают, что все принадлежит им, только возьми.

Не слушай, скомандовала себе Кади. Просто неловкая ситуация, он всего лишь неверно ее истолковал. Будь милой. Будь нормальной.

– Выбирайтесь отсюда.

И все же Кади содрогнулась, когда пальцы Тедди сдвинули ее волосы, а потом она ощутила, как он прижался к ее шее губами. Второй рукой он скользнул вверх по ее талии, на этот раз под блузкой.

– Пока не поздно.

Кади высвободилась из его рук.

– Что такое? – простодушно спросил Тедди.

– Устала.

Кади хотелось домой – на случай, если голоса вдруг усилятся. Перспектива остаться с ними наедине пугала, но переживать приступ на людях она не желала.

– Конечно, пойдем.

«А он не так уж плох», – обнадежила себя Кади, пока они пробирались сквозь толпу. Люди на танцполе часто расслабляются, а они общались весь вечер, вот Тедди неправильно все и понял. Кади надеялась, что не заденет его чувства, когда его продинамит.

– Хочешь еще выпить?

– Нет, спасибо, надо уже домой.

– Еще по одной, на дорожку?

– Серьезно, я еще одну не осилю. Иначе до дома тебе придется меня нести.

Тедди обхватил ее за талию и скользнул ладонями по ягодицам.