Кади надеялась, что Никос шутит. Она плотнее запахнула стеганую куртку.

– Ты все это время ждал?

– Нет, боюсь, что не настолько предан, милая, – пока что. Мы же только познакомились.

Кади не сдержалась и хихикнула. Никос был не похож на ее знакомых парней. Он казался уверенным и сообразительным, его мозг работал будто бы в три раза быстрее, чем у нее. Или, может, все дело в британском произношении.

– Правда, я-таки вернулся сюда после собрания по поводу дипломной, что, наверное, тоже считается.

– Весьма. Я ценю.

Кади была тронута: друг Эрика так старается, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Ей пришлось одернуть себя от мыслей, что его интерес к ней, вероятно, выходит за пределы около-братской заботы. То, что Никос – любитель пофлиртовать, было видно невооруженным глазом. Единственное, что Кади не могла понять, – как они с Эриком, такие разные, оказались близкими друзьями. С девушками Эрик был застенчивым, Кади никогда не видела, чтобы он с ними заигрывал, по его части скорее взращивать чувства издали.

– И раз уж тогда ты так спешила, мне не удалось показать тебе наилучшую часть Север-холла.

– Нет, спасибо. Я туда теперь без особой надобности не вернусь.

– Внутрь заходить не придется. Поверь.

Гарвард-ярд опустел, среди зелени бродило всего несколько студентов; еще оставались туристы – как группы с экскурсоводами, вооруженными маленькими флажками или зонтиками, так и одиночки с фотоаппаратами. Кади предстояло привыкнуть, что она учится в заведении, куда люди приезжали через полмира лишь бы сделать фото, и винить их в этом было сложно. Сейчас над Кади возвышалась Мемориальная церковь, великолепное строение красного кирпича, с мраморным ступенями, круглыми колоннами и снежно-белым шпилем, устремленным в небеса. А напротив нее – громадная библиотека Уайденера с бесконечной лестницей, поднимающейся к величавым римским колоннам. Кади пока что слишком уж благоговела, чтобы туда заходить.

Она неохотно проследовала за Никосом к главному входу-арке в Север-холл, где он поставил ее практически вплотную к краю арки.

– Так вот что в этой арке особенного: если ты стоишь совсем рядом, как сейчас, и шепчешь прямо в кирпичи, тебя будет слышно на другой ее стороне.

– Правда?

– Клянусь. Моя любимая особенность всех местных зданий. Напоминает о говорящей стене в саду моей бабушки в Англии, волшебные штуки там – дело более привычное.

Кади коснулась грубого кирпича ладонью.

– Откуда ты это знаешь?

Темные глаза Никоса сверкнули, на губах заиграла озорная усмешка.

– Я знаю все.

– А я думаю, что ты трепло.

– Давай попробуем, сама увидишь. Все дело в математике и акустике; могу объяснить, если хочешь.

– Не стоит, я все равно не пойму.

– Поймешь, конечно, ты же сестра Эрика Арчера.

Кади улыбнулась.

– Но со скуки обзеваешься, так что лучше поверь в магию. А теперь постой здесь, – произнес Никос, удаляясь спиной вперед к другому концу арки. – Я прошепчу тебе тайное послание, ты – мне, а потом встретимся снова.

– Ладно.

Кади дождалась, пока он займет место на той стороне. Затем приложила ухо к арке. И отшатнулась: холод, исходящий от кирпича, обжег щеку, словно лед. Однако свист ветра действительно усилился, что разожгло в Кади любопытство. Она наклонилась второй раз и услышала просочившийся в ухо тихий голос:

– Дабы грех породить, достаточно единственной ошибки.

По спине Кади пробежали мурашки – и вовсе не от холода.

Никос усмехнулся, глядя на нее. И, прижавшись ухом к арке, жестом показал, что теперь очередь Кади.

Та повернулась лицом к стене и прикрыла рот ладонями, понимая, что теперь ее ход, хотя игрой все происходящее уже не казалось. Никос действительно сказал ту фразу? Означала ли она то, что Кади подумала?

В голове крутилось столько вопросов, что Кади никак не могла придумать ответ.

Спустя минуту Никос отстранился от арки, затем подошел.

– Совсем тебя не услышал. А ты меня?

Кади окинула нового друга подозрительным взглядом:

– А что ты сказал?

– Нет, давай-ка скажи, что услышала! В этом и все веселье, как играть в испорченный телефон. – Никос даже приподнялся на носки от восторга.

– Ничего не вышло, просто скажи.

Никос бросил взгляд через плечо и спокойно перевел его на Кади.

– Я сказал, что профессор Хайнс – чмошник. Не лучшая моя фраза, но не думал, что так пролечу.

– Прости. – Кади слабо улыбнулась. – Не услышала.

– Тогда мне бы сошло с рук нечто куда хуже.

Она снова всмотрелась в лицо Никоса:

– Это шутка?

– Конечно! Она прозвучала бы лучше, если бы все сработало, не знаю, что пошло не так. Что ты сказала?

– Я сказала «привет», – соврала Кади.

– Привет? Чертовски скучно! Я-то надеялся на что-нибудь шаловливое, – ухмыльнулся Никос.

Но Кади, как и погода, охладела.

– Мне надо в комнату вернуться.

– О, пока не ушла, хочу пригласить тебя на вечеринку в Фениксе, я член…

– Ага, может, зайду.

– Хорошо. Скину тебе подробности.

Кади ответила кивком и направилась через Гарвард-ярд к общежитию.

– И надо еще раз попытать счастья с аркой! – крикнул вслед Никос.

Но Кади не обернулась. Она ускорила шаг и плотнее запахнула куртку, слова продолжали отдаваться в голове эхом:

«Дабы грех породить, достаточно единственной ошибки».

Если это сказал не Никос… то кто?

Научный Центр был самой уродливой постройкой кампуса, квадратной конструкцией из бетонно-стеклянных ступенчатых ярусов, эдакий зиккурат мира науки. Он вмещал Научную библиотеку Кэбота и всемирно известных физиков, математиков, мастеров всевозможных научных областей. Центр мог позволить себе выглядеть неказисто; главной его ценностью был ум находящихся в нем людей.

«Ну, не всех, – подумала Кади, чуть не споткнувшись внутри вращающихся дверей, – здесь же и я».

Как только она вошла в главный вестибюль, внутри засел страх. Может, из-за первого впечатления от этого места: Кади была здесь на распределительном экзамене во второй день – в рамках гарвардской не то чтобы очень радушной Недели Первокурсников. Или, может, всего лишь из-за неуверенности в своих силах в математике и точных науках – это были специальности Эрика. Кади же предпочитала историю, литературу и прочие сферы, допускающие вольную трактовку.

К счастью, единственным делом, которое привело сюда Кади сегодня, была лекция по курсу Психо 100, который быстро ей полюбился. Профессор Бернштейн оказался полон харизмы и энергии, в результате в аудитории не осталось свободных мест. Занятие проводилось в самой большой лекционной Центра, рассчитанной на триста человек, и опоздавшим все равно пришлось сидеть в проходах. Тем утром Кади пропустила завтрак и где-то за чуть меньше получаса до лекции решила перекусить на местном фуд-корте, известном как Гринхаус-кафе или просто Гринхаус. В это время там уже готовились к обеду, и от запаха свежей пиццы у Кади заурчало в желудке. Она вспомнила рассказы Эрика про его «научные суши», которыми он каждый день обедал, – родители с ним ругались, мол, нечего тратить деньги, когда есть абонемент на питание. Кади дразнила брата мудростью поедания сырой рыбы на фуд-корте, на что он пожимал плечами: «Укрепляет иммунитет».

Кади взяла ролл с острым тунцом и встала в очередь у кассы, небольшого островка с четырьмя кассиршами на высоких стульях. Когда Кади наконец приблизилась, ей помахала низкорослая кругленькая женщина:

– Следующий! Подходите! Готовьте ключ-карту заранее, – произнесла она, выдавая сильный бостонский акцент.

Кади порылась в холщовой сумке в поисках своего студенческого, который служил одновременно и ключом, и платежной картой.

– Простите, она точно где-то тут.

Женщина громко вздохнула, недовольно сжав тонкие алые губы в ниточку и закатив накрашенные зелеными тенями глаза.

– Поэтому я и сказала: заранее.