— Мне нельзя оставаться. Рано или поздно они пойдут по квартирам. Теперь, когда водители убиты, остался только я. Я им очень нужен.

— Куда ты пойдёшь?

Аббас пожал плечами. Ему было настолько страшно находиться в превратившейся в мышеловку квартире, ежеминутно ожидая появления гостей, что желание вырваться на волю — неважно куда — парализовало способность хоть как-то планировать.

— Вот что, — сказала Дженни. — Ты должен придумать, куда отправишься, когда выйдешь из квартиры. Когда придумаешь, скажешь, и я тебя выведу. Что-нибудь соображу. А пока приготовь чай. Я иду в ванную.

Она лежала в горячей воде, чувствуя, как по всему телу растекается накопленная за эти трое суток усталость, и пыталась втиснуть происшедшие события хоть в логическую конструкцию.

Версий было несколько.

Практически все считали, что взрывы организованы чеченскими повстанцами, давно грозившимися перенести войну на российскую территорию. Этого ждали, хотя ожидание было иррациональным — вялые перестрелки в предгорьях, нападения на блок-посты и подрывы фугасов перемежались с зачистками населённых пунктов, и было трудно отделить причину от следствия. Но обострять ситуацию в республике и нарываться на очередную армейскую операцию разрозненные остатки боевиков вряд ли стали бы. Налицо был подозреваемый, но без тени мотива. А обычно это — серьёзный недостаток версии.

Правительственная версия, только что озвученная новым премьером, указывала и на мотив, и на подозреваемого. Зловещий призрак международного терроризма, передовой отряд угнетённых стран третьего мира, незримо, но прочно окопался в воюющей Чечне и оттуда, как с надёжного плацдарма, начал поход на Запад, желая установить новый мировой порядок. И московские взрывы — всего лишь пробный удар по самому слабому звену. По России. Как он сказал, чеченский народ стал первой жертвой террористов, русский народ — второй.

А ещё была третья версия, хотя про неё и думать не хотелось. Восточная Группа затеяла серьёзную игру в захват власти и организовала террористические акты, чтобы продемонстрировать слабость и никчёмность нынешнего руководства. Здесь тоже имелись и мотив, и подозреваемый. Но были два очевиднейших дефекта. Не очень верится в выродков, взрывающих собственные дома для достижения политических целей. Хотя фюрер подобными штуками не брезговал… Всё равно не верится. Тем более — это уже второй дефект — взорвав дома, идут до конца, а Восточная Группа позорно упустила инициативу.

Любопытнее всего было то, что Аббас с его невероятной историей идеально вписывался в каждую из трёх версий. И при этом в его руках находился ключ к разгадке в виде ксерокопированной бумажки с фамилиями, названиями фирм и проставленными крестиками.

Дженни вскрикнула от неожиданности и погрузилась по шею, прикрываясь руками. Вошедший Аббас сел на край ванны.

— Я знаю, куда мне надо ехать, — сказал он. — Расскажи, как ты меня отсюда выведешь.

Вот человек, трудится на своём рабочем месте. Какие есть причины для того, чтобы он своё рабочее место взял да и освободил?

Проще всего сказать правду. Обострение тяжёлого хронического заболевания, вследствие чего образовалась стойкая неспособность к исполнению служебных обязанностей. Горбачевский вариант образца августа девяносто первого. Поэтому не годится. Слишком мало времени прошло, а у людей неплохая память.

Или ехал на дачу, а на дороге оказался грузовик с гнилой картошкой и пьяным водителем. Машеровский вариант, а также государей Петра Третьего и Павла Первого. Тоже не годится. Да и откуда возьмётся пьяный водила на Рублево-Успенской трассе?

Это всё, впрочем, отечественный опыт. Есть и зарубежный. Вот, к примеру, один французский министр завёл себе любовницу и через неё оказывал негласную поддержку некоей нефтяной компании. Понятно, что такой человек никак не может оставаться министром. Одна утечка в прессу — и пожалуйста. Был министр, нету министра.

Применительно к нашему случаю, можно вспомнить историю с любимым сыном некоего персонажа. Сынка ещё при Борисе Николаевиче заловили на дискотеке с маленьким пакетиком, а в нём был неопознанный белый порошок. С учётом родственных связей подростка дело о пакетике забрал к себе областной прокурор. Но расследование сильно затянулось, и пакетик куда-то запропастился. У нас такое случается. У нас даже и такое случается, что через год прокурора этого попёрли за взятки и пьянку, он обиду затаил и готов любому пройдохе-журналисту объявить, кто ему звонил с указанием закрыть дело и какой высокий пост этот звонивший в настоящее время занимает.

И всё-таки это не наш метод. Не наш.

А может, просто выпустить его перед народом, чтобы сказал — хочу, братцы, на заслуженный отдых, ну вас в болото с вашими проблемами, надоело всё хуже горькой редьки? Тоже отработанный вариант, с Ельциным. Так тому хоть было за что каяться — за экономические реформы да за внедрённую повсеместно демократию. А этому, вроде, и каяться не в чём: ни тебе реформ, ни, слава Богу, демократии.

Нет ничего нового под луной.

А что если вот так? Взял и уволился. В связи с переходом на другую, более ответственную, работу. Вот это любопытно. На какую на такую другую работу может перейти президент Российской Федерации?

Белым роялем в кустах оказался уже много лет облизываемый Союзный договор. Он был нужен Белоруссии, потому что без него та оставалась наедине с сильно не уважающим Батьку Западом, да ещё и теряла внятно объясняемую возможность выколачивать из России преференции, которых были лишены прочие независимые государства, образовавшиеся на развалинах империи. Он был нужен России, потому что другого способа удержать дружественные войска НАТО на дальних рубежах не просматривалось. За него выступали все патриоты бывшей империи, видя в Союзном договоре хоть и символическое, но всё же возрождение порушенной демократами Родины.

Союзный договор могли подписать давно, ещё при Ельцине. Только вот непонятно было, про что он. Это договор о создании нового государства, в который Белоруссия входит наравне со всеми губерниями и национальными республиками и ложится под руку государя всея Великия и Белыя? Батька в жизни на такое не согласится. Это договор о создании некоторой надгосударственной конструкции с неясными полномочиями, в которой Россия и Белоруссия равны во всём? А как же тогда с суверенным Татарстаном и ещё более суверенной Башкирией? Чем они хуже Белоруссии? Прямая дорога к конфедерации, а значит, и к развалу того, что ещё уцелело после августовского путча и Беловежских соглашений.

Но это только в том случае, если губернаторы и президенты национальных образований начнут тявкать насчёт собственного неравноправия. А сегодня тявкать им явно не с руки, неподходящий момент. Если и можно что-либо осмысленное углядеть в событиях последнего времени, так это то, что большинство губернаторов построено в шеренги и готово к сотрудничеству.

Удивительно даже, насколько плодотворным оказался тактический союз олигархов и силовиков. Одним региональным царькам продемонстрировали заготовленные на них папочки с интересными документами, другим заплатили, а кое-кого попёрли на всенародных выборах. А вместо них поставили новых, покладистых.

Восточная Группа, конечно же, — серьёзная головная боль. Но стратегическую инициативу она временно утратила. А просто так лезть на рожон сегодня, когда вся страна спешно мобилизуется на борьбу с террористами, — это вроде пособничества врагам.

Главное, как говаривал император Наполеон, — ввязаться в бой, а там посмотрим.

Завет императора претворялся в жизнь в Георгиевском зале.

В ожидании выхода президентов России и Белоруссии журналисты рассматривали приглашённых на церемонию торжественного подписания Союзного договора. Практически все отметили отсутствие семи олигархов, которые как разъехались недели две назад по окраинам империи, так и не появлялись в Москве ни разу.