– Да нет, зеленые! – уверенно поправил мальчик. – Как листва.

Вера Сергеевна отставила чашку в сторону – сейчас должно было начаться самое интересное. Сколько раз она переживала это, а всегда волновалась. Вот и сейчас.

– Можно, я тебя поцелую? – опуская глаза, попросил юноша.

– Об этом не спрашивают, – пробормотала девушка.

Юноша понимающе улыбнулся и осторожно повернул ее лицом к себе, а потом бережно коснулся ее губ своими. Оторвался на секунду, а потом поцеловал ее по-настоящему – она даже и испугаться не успела.

Сердце девушки часто билось, и Верино сердце билось с ним в унисон.

– Губы у тебя сладкие, – прошептал Сашка.

– Это от варенья, – догадалась Верочка.

– Ничего не от варенья! – не согласился мальчик. – Я знаю, что они у тебя от природы такие.

– Откуда же ты это можешь знать?

–Чувствую.

– Это, наверное, потому, что я все время варенье ем, – улыбнулась девочка и неожиданно сообщила, сильно покраснев: «А у тебя горькие, точно полынь».

– Это, наверное, от никотина, – догадался Саша, – я курил недавно.

– Так ты ж потом варенье ел, – не согласилась Верочка, – а губы все равно горькие. И язык тоже.

– Может, тебе показалось, что горькие.

– А тебе, что сладкие.

–Давай тогда еще раз проверим.

– Давай.

Губы подростков снова слились в поцелуе.

Садовая была застроена как-то странно: кирпичные особняки вперемежку с деревянными развалюхами, одни дома с четными номерами, другие – с нечетными, и, главное, не по порядку. А на иных домах так и вообще никаких номеров не было. Одно только ясно – нумерация начинается где-то с противоположной стороны, а значит, искомый дом за номером 13 тоже находится где-то на том конце.

Приближаясь к «финишу» Роман весело сообразил, что у него есть небольшая проблема: дело в том, что «где-то на том конце» абсолютно все дома не были пронумерованы, и последний аншлаг красовался на двухэтажном особняке № 25, а дальше – голые заборы. Как хочешь, так и ищи!

Вера смахнула последнюю слезу и подняла голову. Отражение снова изменилось. Прошло несколько лет. За столом в саду сидела девушка с газетой в руке. Она снова и снова перечитывала маленькую статью о Саше, и все ей казалось, что она что-то пропустила, перепутала, что Саша не погиб, что он не мог умереть. Но сколько ни читала – ничего не менялось.

Ей хотелось пойти к нему, сказать его матери, что они любили друг друга, почувствовать, что она не одна, что они вместе. Но она не могла этого сделать. Здесь ее все считали ведьмой, – как и ее маму, как и ее бабушку, – и боялись, и люто ненавидели. А Сашина мать всегда бранилась на нее, когда она проходила мимо дома № 4, – она была уверена, что девушка приворожила ее сына, и «гореть ей за это в геенне огненной». Если бы Верочка могла ворожить! Вот сейчас она непременно вернула бы Сашу, сюда, прямо вот в этот сад! Но это было невозможно.

Конечно, Саша продолжал жить в этом саду, но это было там, за зеркалом… Она могла видеть его, а иногда даже беседовать с ним – почти телепатически. Но она не могла дотронуться до него, почувствовать себя защищенной, спрятавшись в его объятьях, ощутить приятную горечь его губ.

Зачем Сад решил показать ей это воспоминание? Так больно! – Вера решительно задернула шторы.

Роман дошел до конца улицы, хотя точнее было бы сказать – до ее начала, и начал отсчет спрятанных за заборами строений. Поравнявшись с тринадцатым, он остановился и постучал в калитку. Ему никто не ответил, только за соседним забором неуверенно залаяла собака. Роман почему-то знал, что Вера Сергеевна дома, что больше никуда она после работы пойти не могла. Пройдясь растопыренными пальцами по растрепанной шевелюре (подстричься бы надо), Роман постучал сильнее. Из-за соседнего забора, – не того, что с собакой, а другого, – выглянула непричесанная женщина. Окинув Романа оценивающим взглядом, она довольно сообщила: «А там уже год никто не живет!».

– Как так – не живет? – удивился Роман. – Я адрес хорошо запомнил.

– Квартиранты здесь были, но еще прошлой осенью съехали. А после никто снимать не захотел, без удобств-то… Или вы снять хотели? Если так, то лучше у Степаниды Ивановны снимите, она полдома сдает. Все удобства и вход отдельный – води кого хочешь. И шуметь можно – она все равно глухая, ничего не услышит, – женщина пошловато хихикнула.

– А это 13-й номер? – вдруг засомневался Роман.

– Зачем же 13-й, – оскорбилась женщина, – Степанида Ивановна в 12-м живет.

– Да я не про ее дом, а вот про этот, – уточнил Роман.

– А, это 4-й, – поняла женщина.

– Мне 13-й нужен, – терпеливо пояснил Роман.

Женщина зачем-то еще раз окинула его внимательным взглядом и, неожиданно посуровев, ответила, что 13-й – на самой окраине, но туда она ходить не советует, лучше уж 4-й снять. Поблагодарив собеседницу за совет, Роман снова направился в конец улицы.

Сначала зеркало не отражало ничего, то есть ничего особенного: рыжие шторы, желтая скатерть, кривая стопка тетрадей, пустая чашка… А потом откуда-то слева отразился Саша, подошел ближе. Вера бросилась к нему навстречу, изнывая от душевной муки. Они протянули друг другу руки, соприкоснулись подушечками пальцев на грани хрупкого стекла. Ближе уже нельзя. «Какие же у тебя глаза! Нет, правда, они у тебя зеленые», – услышала она его беззвучный голос. «А у тебя – синие, точно омут, так бы и прыгнула», – ответила Вера одними губами. Так они и замерли, соприкоснувшись кончиками ладоней, переливая свой взгляд сквозь зеркало, впитывая силу и боль друг друга.

Этот безумный акт любви прервал Саша. Он оторвал руки от стекла и недоуменно заметил: «К тебе, кажется, гости…»

– Я никого не жду.

– Но к тебе пришли, это точно. Договорим в следующий раз, – и Сашино отражение растаяло.

Домовладение № 13 выглядело плачевно. Если бы не булыжник возле калитки, положенный сюда явно для того, чтобы ловчее было перекинуть руку через высокий забор и достать замок, то «поместье» казалось бы совсем необитаемым. Вспомнив о том, сколько ему пришлось стучать в калитку дома № 4, пока его хоть кто-то услышал, на этот раз Роман решил действовать самостоятельно. Он занес руку над калиткой и нашарил задвижку. Поддалась она с трудом – видно, заржавела. Но как только поддалась – калитка услужливо распахнулась настежь.

Роман замер, как зачарованный.

Совсем недавно на каком-то сайте ему попался незамысловатый тест: ответив на несколько вопросов, исследуемый получал возможность «заглянуть за дверь» своей души, как бы увидеть «свой мир». Понятно, что набор картинок был ограничен, и, проходя тест дважды, Роман получил разные результаты: на одной картинке был лес, на другой – вот такой точно сад!

«Это, должно быть, хороший признак, – подбодрил себя Роман, – мой мир, мой сад, моя женщина…»

Сад настороженно затих.

– Роман Сергеевич?

Роман Сергеевич поспешно обернулся на голос. У забора в углу сада притаился маленький домик. На пороге стояла Вера Сергеевна: босиком, все в том же шерстяном темно-синем платье, с чубчиком на голове – и, сильно прищурившись, разглядывала неожиданного визитера.

– Извините, что потревожил, – поспешил объясниться Роман, – Вы очки в учительской забыли, а мне все равно по пути было…

– По пути? – удивилась Вера Сергеевна. – Но ведь там дальше никто не живет.

– А я люблю прогулки на свежем воздухе, – нашелся Роман.

– Тогда спасибо, – все еще щурясь, поблагодарила Вера Сергеевна. Услужливый коллега оторвал ее от очень важного и приятного занятия, но он старался угодить ей, поэтому сердиться на него нельзя было. Она понимала это, но все равно сердилась.

Роман Сергеевич уверенно прошагал к дому и достал из кармана кожаный футляр.

– Вот, – протянул он очки Вере Сергеевне, – а то Вы тетради взяли, а очки забыли. Вот я и подумал: как же Вы без очков проверять будете, не разглядите ничего.