Зак вытянул руку, словно приглашал меня взять ее, но его брови были изогнуты с насмешкой. Я задрала голову и прошла мимо него. Почему его забавляло то, что приходилось платить шестьдесят баксов за привилегию купить еду, я не знала.

В конце небольшого здания стена открывалась на платформу снаружи, размещенную на склоне каньона. На дальней стороне ущелья был склон, покрытый лесом. На платформе ждал красный воздушный трамвай, висящий на толстом металлическом кабеле, окна были по бокам, дверца была открыта, и внутри могло уместиться двадцать пассажиров. У турникета больше никто не ждал.

Шаги шаркнули по полу, Зак присоединился ко мне.

— Вот, для чего эти билеты, — отметил он, все еще звуча странно изумленно. — Надеюсь, ты не боишься высоты.

— Приветствую во Вратах Ада! — воскликнул юноша в красной футболке для гольфа с вышивкой «Воздушный трамвай Врат Ада» на кармане на груди, спеша выйти из боковой двери. — Забирайтесь! Я присоединюсь через минуту.

Решительно игнорируя Зака, я прошла в трамвай. Вагон покачивался, пока я шла к окну впереди. Зак занял место рядом со мной, ближе, чем нужно.

— Мы и в магазин сувениров заглянем? — спросил он, ухмыляясь.

Я раздраженно прильнула к его груди и, скрывая нашими телами, вытащила свой складной нож из кармана. Не выдвигая лезвие, я постучала краем ножа по внутренней стороне его бедра.

— Как долго, — тихо спросила я, — будет вытекать кровь, если я вскрою твою бедренную артерию?

Он склонился, наши лица оказались близко.

— Около минуты.

— На половине ты отключишься.

— Тридцати секунд хватит, чтобы утянуть тебя с собой.

Я прикрыла глаза.

— Как утянуть?

— Мне нужно отвечать? Я не хочу заводить тебя на публике.

Я подвинула закрытый складной нож по его бедру к ширинке его джинсов.

— Кто тут заведен?

Тепло его ладони опустилось на мое бедро, пальцы давили на мою кожу сквозь ткань.

— Сама скажи.

Я открыла рот, но не могла говорить. Он глядел на меня пристально зелеными глазами, и я не могла думать. Не стоило склоняться к нему. Не стоило так соединять наши тела, ощущать твердые мышцы его груди и его жар.

Хоть я презирала все в нем, я не забыла, как он прижал меня к стене у конюшни и поцеловал — и как это ощущалось. Но это было до того, как я поняла, кем он был.

— Эй! Готовы?

Я отдернулась от Зака. Оператор прошел в вагон на два шага и замер при виде нас, а потом профессионально улыбнулся и начал приветственную речь. Я повернулась к окну.

Ругая себя за то, что позволила Заку получить преимущество, когда я угрожала ему, я пропустила то, что оператор сделал дальше. Трамвай уползал от платформы, двигался над широкой рекой в сотнях футов внизу. Трамвай свисал с кабеля, который тянулся над каньоном до дальней стороны, где нас ждала вторая платформа.

— …был открыт исследователем Сэмом Фрейзером, — говорил наш гид, бодрый, хотя между двумя его пассажирами было тихое напряжение. — Как видите внизу, стены каньона тут сильно сужаются, заставляя 750 литров воды течь через брешь в 30 метров шириной.

Я посмотрела вниз. Отвесные склоны сковывали реку, сокращая ее ширину почти вдвое, и вода бушевала у бреши, пенясь, яростно бурля. Поездка на трамвае была чересчур дорогой, но я не могла отрицать, что вид потрясал.

— Река тут вдвое глубже, — продолжил оператор. — В эту брешь течет больше воды, чем в Ниагарских водопадах, и она движется на скорости почти в семь метров в секунду. В начале 1800-х…

Пока он говорил, я скользнула к отражению Зака в окне. Он смотрел на каньон спокойно, без эмоций.

Наши взгляды встретились в стекле, и он отвернулся от вида к оператору.

— Вы хорошо знаете эту местность?

— Я живу в Хоуп, — ответил мужчина.

— Как тут со скалолазанием?

Я напряглась от его вопроса, смотрела на него, щурясь.

— В каньоне? — оператор пожал плечами. — Не очень развито. Есть тропы у старого моста Александры, но лучше направляться в Хоуп. Там местность приятнее.

— Так горы тут слишком тяжелые для скалолазания?

— Да. Конечно, продвинутые скалолазы все еще пробуют, — он посмотрел на бицепсы Зака, словно оценивал, каким скалолазом был он. — Но это опасно. Я не советую.

— Насколько опасно?

— Люди умирают. Двое-трое в год.

— В каньоне.

— И вокруг, — мужчина махнул на реку. — Тут дикая природа, и ухоженных троп мало. Люди падают, ломают ноги и не только. Они не могут идти и умирают от голода или атаки зверей.

— Животные? — тихо повторила я.

— Да. Ранее в этом месяце нашли разорванного парня. Это было… да. Вы не хотите знать.

Я скрестила руки.

— Что мы не хотим знать?

Он неловко посмотрел на меня, потом пожал плечами.

— Я слышал, грудная клетка ребенка была раскрыта, и все его органы были съедены. Жуткое дело. Готов поспорить на…

— Только органы? — перебил Зак. — Больше ничего.

— Не знаю. Я не уточнял детали.

— Где это произошло?

— На севере, как я слышал. Не знаю точно, — он скривился. — Это все сплетни, ясно? В маленьких городах происходит мало интересного, и люди говорят. Но все равно лазать по склонам опасно. Лучше направляйтесь в Хоуп.

Трамвай добрался до платформы ниже, и оператор открыл дверь. Я выпрыгнула. Несколько зданий, включая обещанное кафе, магазин сувениров и магазин сладостей, обступили большую площадку, а еще стальной подвесной мост тянулся над каньоном. Несколько пар и несколько семей с фотоаппаратами бродили по платформе.

Я помедлила, зная о нашей цели, а потом повернула к мосту. Можно было и быстро посмотреть, да?

Если Зак снова ухмыльнется, я его побью.

Мои ноги стучали по металлической решетке, я видела сквозь нее пенную воду в сотне футов внизу. На середине моста я склонилась над перилами, чтобы посмотреть на воду, текущую в брешь между стенами каньона в бесконечном потоке. Рев наполнял все мое тело, я дышала дикой энергией реки, ощущая, как она текла сквозь меня.

— Насыщенная, да?

Я подняла взгляд, увидела, как Зак шел ко мне, его лицо было нейтральным, без следов насмешливой ухмылки.

— Можно привыкнуть к такой энергии, — спросила я, глядя на воду, — или всегда будет казаться, что я вибрирую изнутри?

— Ощущения немного притупятся, но жизнь близко к этой реке не будет уютной.

Он прислонился к перилам рядом со мной, Я разглядывала его. Он снял боевое снаряжение, но не скрывал татуировки на предплечьях — одни были испорчены шрамами, другие были заново наполнены дарами фейри.

Я кивнула на его правую ладонь, где появилась черная руна.

— Лаллакай дала тебе оружие?

Он замкнулся, повернулся к реке.

— Да.

— Я думала, ты пытался получить новые дары фейри, не полагаясь на нее.

— Таким был план, но сражение с Баллигором, а потом Дюллаханом заставило меня передумать.

— Почему?

— Плохая идея — быть без летальной магии. Например, тот меньший дракон, — он стиснул зубы. — Жаль, что пришлось его убить.

— Ты жалеешь опасных монстров?

Он фыркнул.

— Нет, но если бы мы лучше управляли нашими аурами, он не стал бы охотиться на нас и остался бы жив.

— Наши ауры?

— Уже любопытна жизнь друида?

— Нет, — рявкнула я.

Он уперся локтями в перила.

— Почему ты против того, чтобы быть друидом? Разве ты не передумала, узнав больше о своих родителях?

— С чего бы? Они умерли, потому что были друидами, — я шаркнула носком ботинка по решетке. — Я все время была в чьей-то власти — тети, МП, надзирателя. Если я буду друидом, я могу попасться любому сильному фейри на моем пути. Я никогда не буду свободной.

— Но и быть во власти Рикра — не свобода. Это самодельная беспомощность.

Я скрипнула зубами.

— Ты будешь ужасной ведьмой с ножом и без силы, чтобы достичь то, чего хочешь. Навеки.

— Я справляюсь, — прорычала я.

— Запугиваешь фермеров, которые плохо обращаются со своим скотом? Освобождаешь черепах из неводов? — он повернулся ко мне. — Тебе хватит маленькой жизни и маленьких побед?