– Он точно имел в виду меня?

– Велел передать это лично в руки леди Лорелее, как сердечное извинение.

Вразрез со словами служанка положила ящичек мне на колени. Она явно была не прочь остаться и посмотреть, что внутри, но под суровым взглядом старшей матроны поклонилась и со вздохом удалилась.

– Во имя Праматери! – раздался нетерпеливый голос королевы. – Откроете вы или нет?! Половина из нас до сих пор не дышит!

Тут же послышалось несколько запоздалых выдохов.

Я провела ладонью по шершавому дереву, дотронулась до боковых креплений… и убрала руку, решив открыть позже, без свидетелей. Не зная, что внутри, лучше не рисковать. Вслух же произнесла смиренное:

– Не уверена, что это прилично – принимать подарки от не родственного мужчины. А лорду Авену не за что извиняться.

Старшая матрона всем видом выразила одобрение. Блёклые глазки сверлили ящичек с таким выражением, будто на моих коленях лежал враг рода человеческого и корчил ей рожи.

– Вот мы все вместе и решим, прилично вам принимать такой подарок или нет. – Королева решительным шагом приблизилась и протянула руки. – Дайте-ка сюда.

Я неохотно повиновалась.

Она нетерпеливо щёлкнула замками и заглянула под крышку, сверкая глазами. Но мгновение спустя издала разочарованный возглас:

– Уж лучше б свой локон подарил!

Фрейлины побросали рукоделие и окружили её. Ящик передавали из рук в руки, шептались, хихикали, кто-то смотрел с любопытством, кто-то с недоумением. Леди Жанна схватила его и, увидев, что внутри, кинула на меня злорадный взгляд, в лице читалось облегчение. До меня презент дошёл последней.

– Держите, – королева протянула мне ящик. – И намекните при случае, что любите розы и ленты для волос.

Дождавшись, пока все рассядутся по местам и снова углубятся в работу, я наконец заглянула внутрь. В тот же миг уже наметившаяся в голове фальшиво-благодарственная речь, которую я намеревалась обратить к секретарю при встрече, рассыпалась в прах, потому что внутри лежали… краски. С набором всего необходимого: камнем для растирания, кистями, эскизным свинцовым карандашом и даже тончайшими полупрозрачными листочками вроде тех, что изготавливал Артур для перенесения понравившегося изображения, выскабливая обрывки козлиной шкуры и пропитывая их жиром – только несоизмеримо лучшего качества.

Не удержавшись, я провела пальцем по щетинкам кистей и счастливо улыбнулась, представив, как обрадуется брат. Наверное, на моём лице слишком явно прочиталось это чувство, потому что следившая за мной леди Жанна поджала губы и наклонилась что-то сказать Мод. В перерыв я отнесла ящик в свою комнату и передала через пажа лорду Авену записку с одним-единственным словом, написанным новым свинцовым карандашом. Думала, что увижусь с дарителем только вечером за ужином и уже собиралась вернуться к остальным женщинам – свободное время подходило к концу, – когда услышала за спиной знакомый голос:

– Леди Лорелея, постойте! – Я обернулась и подождала, пока Тесий меня нагонит. Его каштановые кудри разметались от быстрого шага.

– Рад, что угадал с подарком, – сказал он, немного запыхавшись, и остановился. – И вдвойне рад, что вы не принесли его обратно.

Я сложила руки на подоле и привычно опустила глаза.

– Вы выбрали то единственное, от чего я не могла отказаться.

– Мне подал идею Его Высочество, когда сказал, что вы искали инструмент для рисования в камине. Я подумал, что свинцовый грифель лучше уголька, а оттуда уже было недалеко до красок.

Надеюсь, Тесий не заметил, как я вздрогнула при упоминании его патрона. Радость от подарка сразу померкла. Как будто часть благодарности за него я теперь должна была испытывать и к Бодуэну.

– Вчера я была с вами резка, – сменила тему я.

– Вы были расстроены.

– Верно… я растерялась и не сумела объяснить присутствующим, что мы с братом склонны к художеству, а не пению… Ещё раз примите мою признательность, а сейчас я должна вернуться в рабочую комнату.

– Погодите, не хотите… немного прогуляться? Не наедине, разумеется, – поспешно добавил он, – мы возьмём в сопровождение дуэнью.

Я удивлённо вскинула глаза и встретилась с его, тёмно-синими. Сейчас они сияли, как два сапфира в оправе из норковых ресниц, подпалённых на самых кончиках.

– Разве у вас нет работы?

– У меня перерыв, – беспечно пожал плечами Тесий. – Полчаса на свежем воздухе мне простят.

– А мне, боюсь, нет. Старшая матрона в этом отношении строга.

– Рогнеда? С ней я сумею договориться.

Я смутно припомнила, что именно так и зовут нашу надзирательницу, но ещё ни разу не слышала, чтобы кто-то упоминал её по имени. Тесий чуть смущённо улыбнулся, а я только успела с ним примириться не для того, чтобы снова терять нить.

– Идёмте же! – шире улыбнулся он. – Вы уже видели наш сад?

– Ещё нет…

Фрейлины и королева несколько раз выбирались туда на прогулку, но я пользовалась свободным временем, чтобы исследовать замок или навестить Людо. В этот час он обыкновенно бывал либо на конюшне, проверяя лошадей вместе с ещё одним ответственным за эту задачу оруженосцем, Марком, либо тренировался в манеже верхом или в поединках. Иногда я приносила обед туда, и мы делили его, забравшись на верхнюю трибуну.

– Страшное упущение: как же вы будете рисовать романтические свидания среди цветов?

– Я люблю… более жизненные сюжеты, – хмыкнула я.

– Покажете ваши рисунки?

– Возможно, когда-нибудь.

– Тогда идёмте?

Он жестом пропустил меня вперёд.

Поначалу я чувствовала себя скованно. У меня мало опыта общения с посторонними людьми, тем более мужчинами. Долгие годы брат заменял всех. Слишком велика была разница между нами и теми, среди кого приходилось вращаться. Слишком подозрительными и осторожными мы стали. Слишком тщательно берегли свой гнев, боясь отвлечься и невзначай расплескать его. В самом начале мне чего-то не хватало, и когда деревенская ребятня развлекалась, одна моя половина порывалась присоединиться к ним, а вторая слышала строгий голос матери, отчитывающий за неподобающее поведение. Лорды не играют в мяч с вилланами, не перенимают их просторечные выражения и не опускаются до их уровня. Да и брат не позволял забыться… Бережно храня осколки прежней жизни, мы пытались применить их к новому положению, и когда ничего не получалось, отгораживались в своём мире. Мы были друг у друга, и этого хватало.

И постепенно желание впускать кого-то ещё в нашу жизнь окончательно сошло на нет, а чужие прикосновения стали не просто неприятными – от них передёргивало. С женщинами я никогда не умела и не хотела слишком сближаться, а мужчин Людо ко мне и близко не подпускал.

Видимо, у Тесия никогда не вставало подобных проблем, поэтому беседа текла в целом свободно, несмотря на мои подчас неловкие или слишком односложные ответы.

Найденная впопыхах для соблюдения приличий пожилая дуэнья держалась поодаль, не мешая разговору, к тому же, кажется, была туга на ухо и подслеповата, так что даже вздумай Тесий обесчестить меня под первым же кустом, вряд ли что-то заметила бы. Однако при виде проступающего на его скулах румянца, когда наши взгляды встречались, я не могла представить его в этой роли.

Сад располагался за паласом. К нему спускалась широкая лестница с полустёртыми ступенями и резной балюстрадой, сплошь увитой плющом и плетистыми розами, которым ещё слишком рано и опасно было цвести, и тем не менее они цвели – в марте месяце. На входе встречала старинная каменная арка. С неё почти до самой земли свисал гишпанский мох, волнуясь пушистой занавесью. Покачиваясь под порывами ветра, он пропускал тяжёлые, напитанные влагой ароматы. Арка казалась воротами в другой мир.

– Это один из старейших садов на материке, заложен, как и сам замок, ещё Конрадом Четырёхпалым. Вы ведь слышали про основателя королевского рода?

– Тот самый, которого после гибели в военном походе причислили к святым, сварили в вине, а отделившиеся от плоти кости раздали самым уважаемым подданным и союзникам королевства? Про него все слышали, милорд. У нас дома даже…