— Юлий, брат мой. — С другого конца стола он чуть ли не рычит: — К вам посетитель.

Тишина, достаточно ясная, чтобы услышать, как падает булавка.

Все глаза устремлены на меня.

Ну и черт с ними.

Это нехорошо. Главное правило нарушено. Вы никогда не раскрываете Место встречи, и, видит Бог, я этого не делал.

Я не могу скрыть своего замешательства.

— Прошу прощения?

Женщина стоит рядом с Лукой и передает сообщение.

— Вас хочет видеть один джентльмен, мистер Картер. Он ждет вас в конференц-зале номер два.

Мой взгляд останавливается на Луке, и я отвечаю спокойно:

— Клянусь, я не знаю, что это такое. Я ни одной чертовой душе не сказал, где буду сегодня вечером.

Выражение моего лица отобразило мою честность, потому что после долгих секунд пристального разглядывания Лука расслабляется. Он поднимает свой бокал, делает глоток и ставит его обратно на стол.

— Тогда, конечно, — он машет рукой в сторону двери, — позаботься о своем неожиданном госте.

Я встаю, поправляю куртку и выхожу из комнаты. Идя по коридору, останавливаюсь, когда подхожу к двери с жирной цифрой два на ней. В глубине души задаюсь вопросом, не является ли это подставой. Интересно, этот человек — Джио? Бессознательно лезу в нагрудный карман пиджака и хватаюсь за ручку своего пистолета сорок пятого калибра, вынимаю его из кобуры и на всякий случай держу рядом с собой.

Без дальнейших промедлений открываю дверь, готовый встретить любую судьбу, которая ждет меня за ней.

У окна от пола до потолка, повернувшись ко мне спиной, стоит высокий человек и смотрит вниз на улицу. Он произносит скрипучим голосом:

— Закрой за собой дверь.

Так я и делаю, но пока не желаю расставаться со своим оружием.

Я иду дальше в комнату, оглядывая высокого джентльмена. Одет в хорошо подогнанный серый костюм цвета бронзы, его волосы цвета соли с перцем уложены так, как надо. Когда он наконец поворачивается ко мне, я хмурюсь. Его карие глаза с опущенными веками, очертание бровей, лицо — все это мне знакомо, но я не могу вспомнить точно. Но не думаю, что встречал этого человека раньше. Ему должно быть уже под шестьдесят.

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

К моему удивлению, старик смотрит на пистолет в моей руке и вздыхает.

— Убери это, мальчик. Ты же кому-нибудь глаз выколешь.

С озадаченным видом делаю то, что мне говорят, чувствуя себя маленьким мальчиком, которого отчитывает дядя.

Он внимательно наблюдает за мной, и когда мое оружие исчезает из виду, его выражение лица смягчается, морщинки вокруг глаз складываются в легкую улыбку. Держа в руках лист бумаги, он показывает:

— Мои мальчики должны были убраться, и мы сняли много этих вещей, но я должен был пропустить несколько.

На бумаге были две фотографии — одна моя, другая Алехандры. Над фотографиями жирными черными буквами написано: «Вы видели этих людей?» и вслед за этим следует дурацкая история о краже инвалидного кресла у матери-одиночки и ее дочери инвалида.

Долбанный Джио.

Этот мудак не так глуп, как я думал.

— Где вы это взяли?

Мужчина подходит к ближайшему столу, неторопливо отодвигает стул и медленно садится, как будто у него есть время всего мира.

Он не отвечает.

И это подпитывает мое раздражение.

— Эй, папаша, я задал вопрос.

— И это не тот вопрос, который следует задавать, Юлий Картер.

Мое тело сжимается от сдерживаемого разочарования.

— А ты кто такой?

— Ах. — Мужчина широко улыбается, скрещивая лодыжки на коленях, и ямочки на его щеках вспыхивают. — Ну, вот ты и добрался. — Он долго смотрит на меня, потом раскидывает руки в стороны и отвечает мне: — Меня зовут Антонио Фалько.

Я це́лую минуту моргаю, глядя на этого ублюдка, прежде чем запрокинуть голову и позволить смеху поглотить меня. Я смеюсь несколько минут, а мужчина просто наблюдает за мной с понимающей улыбкой на лице. Я не могу сдержать своего веселья, вытирая слезы от смеха.

— Послушай меня, старина. Я знал Антонио Фалько. Он был моим партнером, моим лучшим другом, моим братом. А ты — это не он. — Внезапно мое веселье исчезает так же быстро, как и началось, и я делаю угрожающий шаг вперед. — Заткни свой гребаный рот. И не произноси его имя. И даже не думай об этом.

Но улыбка мужчины становится еще нежнее.

— Я знаю кто ты, Юлий. Я знаю, кем ты был для него. Я знаю о тебе много такого, чего ты, я уверен, и сам о себе не знаешь. — Его лицо становится суровым. — Но если в будущем ты будешь говорить со мной с таким откровенным неуважением, я сам тебе врежу, сынок.

Кто-то должен позвонить в дом престарелых, потому что он явно чертовски сумасшедший. Но что-то в том, как он смотрит на меня, в том, как он говорит, заставляет меня успокоиться.

Я делаю еще одну попытку, на этот раз мягче.

— Кто ты такой?

Его глаза улыбаются, когда он отвечает:

— Я уже говорил тебе об этом, Юлий. Я — Антонио Фалько.

Я раздраженно фыркаю. У меня нет времени на это дерьмо.

Мои ноги двигаются быстро. Я поворачиваюсь на каблуках, чтобы убраться на хрен подальше от психически больного, когда он произносит слова, которые заставляют меня остановиться:

— Антонио Фалько, — повторяет старик, когда я подхожу к закрытой двери. Как только открываю дверь и собираюсь вызвать охрану, чтобы сопроводить его, он добавляет: — Старший.

И хотя я сомневаюсь, образы этого человека мелькают в моем сознании, и знакомые черты его лица внезапно щелкают в голове.

Этот человек — более старая версия Твитча.

Глава 32

АЛЕХАНДРА

До дома мы добрались без происшествий. Линг везла нас обратно в жуткой, некомфортной тишине.

Мне это не нравилось, но также я знала, что вопросы о том, что произошло в клубе, приведут к неприятностям. Да, она рассказала немного о себе, и я больше не чувствовала себя в полном ужасе, но эта ночь доказала, что она была именно такой, какой я себе представляла.

Безжалостная. Жестокая. Беспощадная.

Мой разум подсказывал мне, что хорошо знать кого-то вроде Линг, и она станет полезным союзником. Если бы я только смогла заставить ее терпеть меня. Она не должна догадаться, какое место я планирую занять в её жизни. Я хотела бы подружиться с ней, но нужно двигаться постепенно.

Маленькими шажочками.

Линг нажала на кнопку пульта дистанционного управления, который был прикреплен к козырьку над её головой, и ворота начали открываться. Мы въехали на территорию, которая служила домом Юлия, и когда она припарковалась и заглушила двигатель, я выпрыгнула, дождалась, пока она не сделает то же самое, и пошла вместе с ней к входной двери.

Дверь не была закрыта, она открыла её, пропустила меня и заперла за собой.

Я сделала глубокий вздох и решила вести себя добрее по отношению к Линг, начиная с этого момента.

— Эй, — сказала я, и когда она повернулась ко мне, я мягко улыбнулась. — Спасибо за то, что взяла меня с собой сегодня. Я никогда не тусовалась на девчачьих вечеринках, ну ты понимаешь.

Бл*ть.

Я зашла слишком далеко, и, судя по тому, как Линг нахмурилась на меня, она знала, что что-то не так.

Так что, естественно, я продолжила. С трудом сглотнув, я попробовала ещё раз:

— Я имела в виду, что не знаю, что происходит между мной и Юлием, но независимо от того, как будет идти дальше, вместе мы или нет, я рада, что в доме есть женщина, с которой можно поговорить о девчачьих вещах.

Ох, бл*ть. Это звучало высокомерно. Я сделала только хуже.

Линг подошла ко мне ближе на шаг, и мои щёки покраснели. Я не знала, что ещё сказать и поэтому выпалила:

— Я надеюсь, что мы сможем стать друзьями.

Лицо Линг смягчилось, и, когда моё сердце забилось в ушах, я тихонько вздохнула с облегчением. Она протянула мне руку, и я с улыбкой подошла к ней, чтобы пожать её. Я так волновалась, что забыла о своей усталости. Как только мои пальцы коснулись её, она отдернула руку и я, не заметив её действий, почувствовала резкую пощёчину.