Линин адвокат, найденный, само собой, той самой Милкой, которому был обещан процент с будущей ресторанной прибыли, смог-таки в суде доказать, что ресторан куплен Лининым отцом и преподнесен молодым в качестве свадебного подарка, а потом вдруг нашлись и документы, по которым владела рестораном только Лина. Вывеска «Кавказ» была снята, и теперь ресторан назывался «Василий Блаженный». Почему именно «Василий Блаженный» – Лина объяснить не могла. Но ей почему-то казалось, что для русских, для москвичей «Василий Блаженный» то же, что горы для кавказцев.
К началу ноября ремонт был окончен. Открытие ресторана Лина решила провести с размахом числа седьмого ноября. Именно в этот день год назад Роберт сказал ей, что уезжает жить в Соединенные Штаты, где у него скоро родится сын. Это для Лины был удар ниже пояса. Ведь ей стоило немало усилий и денег убедить Роберта, что детей у них нет не по ее, а по его вине. Роберт поверил специально обработанным ею и Милкой врачам и смирился, что жить они будут без наследников. Он даже побаивался, как бы Лина не бросила его, бездетного, не изменила ему с кем-нибудь. И, уезжая по делам бизнеса в Майами, Роберт даже приставлял специального человека следить за Линой.
И тут как гром среди ясного неба сначала известие о беременности его молодой секретарши, с которой он, как оказалось, сошелся еще в прошлом году, а теперь брал с собой даже в командировки, потом заключение американских врачей, что он абсолютно здоров и ребенок действительно будет его, и ничей больше. Секретарша, боясь Лининой мести, осталась в Майами, где у Роберта была квартира. А сам Роберт вернулся в Москву только для того, чтобы объявить Лине о своем бесповоротном решении развестись. При этом он заявил, что, поскольку Лина его обманула, не поставила в известность, что детей у них нет по ее вине, вся недвижимость должна перейти после развода к нему.
Лина мало интересовалась делами мужа. Ведь Роберт поначалу чувствовал себя виноватым в бездетности и ни в чем ей не отказывал. Если бы не найденный Милкой толковый адвокат, Лина так и не узнала бы, что часть недвижимости, в том числе и ресторан, названный ею теперь «Василием Блаженным», была записана не на мужа, а на нее, Лину.
Но Фатеев, теперь уже, можно считать, бывший муж, не отступал. У него с кавказскими товарищами были, похоже, свои гешефты. Те в свою очередь, узнав по своим каналам, что по документам ресторан принадлежит не Фатееву, а его жене, сделали несколько попыток уговорить ее продать ресторан. Но Лина, приглашая на все переговоры Милку и нанятого по ее рекомендации адвоката, твердо держала линию и продавать ресторан не собиралась. Горячие кавказские парни приходили на переговоры и с цветами, и с дорогими подарками и пытались угрожать. Потом один из них попробовал ухаживать за Линой, изображая глубоко влюбленного. Но Милка, которая сопровождала Лину не только на деловые встречи, но и на свидания, всегда была начеку. Она быстро раскусила как бы случайно встретившего Лину влюбленного с первого взгляда Ашота. По ее просьбе адвокат навел справки и выяснил, что Ашот – родной брат Васгена, которому как раз и пообещал продать ресторан Фатеев.
– А ты что, растаяла уже, да? – донимала Милка потом Лину. – Ухаживает, говоришь, он красиво, цветы дарит, руку целует.
– Ну, понимаешь, – пыталась оправдаться Лина, – я теперь, после развода с Фатеевым, должна быть настоящей бизнес-леди. А бизнес-леди ходить одной на приемы не принято.
– Ну, если только ради этого, то и нашего бойфренда завести не проблема. Только свистни – любой побежит!
– Да нашего только пусти на прием! Напьется до свинячьего визга, потом не знаешь, что с ним делать. А Ашот, даже если выпьет коньяка, все равно мыслит трезво. С ним поговорить можно, и вообще. Он говорит, что всю жизнь мечтал о такой, как я, стройной блондинке с голубыми глазами. – вздыхала Лина.
– Да он потому и мыслит трезво, что ему тебя окручивать поручили! – злилась Милка. – Да, Лина, как учила одна моя продвинутая подруга, кстати, бизнес-леди, блондинкой можешь ты и быть, но мозг твой умным быть обязан.
– Так что мне теперь, может, перекраситься, как ты, в рыжую?
– Да ты хоть брюнеткой стань, ума не прибавится, – только покачала головой Милка и пообещала лично контролировать каждый Линин шаг.
Сама Милка несколько лет назад, после смерти своего немолодого, но достаточно богатого мужа Вахрудинова, стала полноправной наследницей не только довольно просторного подмосковного коттеджа, но и солидного банковского счета. И хотя вполне могла бы существовать на проценты, купила себе салон красоты, назвала его своим именем и теперь даже имела с этого неплохую прибыль.
– Женщине в наше время главное – иметь свое дело. Пусть маленькое, но свое! – поучала она Лину. – Ты, когда ресторан свой откроешь, почувствуешь, что значит быть хозяйкой, вспомнишь меня! Ты не представляешь, как это сладко! Нет, не сладко, сладостно! Только порог переступишь, а все твои сотрудники уже трепещут: «Сама пришла!» А ты пальчиком по подоконнику проведешь, скривишься, мол, пыль, господа. в кабинет к себе кого-нибудь вызовешь.
– Но у мужчин руководить как-то лучше получается, – пыталась слабо сопротивляться Лина.
Однако Милка была неумолима, она была уверена, что в будущем все руководящие посты во всех сферах должны занимать только женщины. И, приучая Лину к самостоятельности, она поощряла каждую ее маломальскую инициативу. Именно поэтому, когда Лина предложила назвать ресторан довольно странным для подобного заведения именем «Василий Блаженный», Милка не стала ее отговаривать, а тут же отыскала дизайнера, готового оформить интерьер в старорусском стиле.
Теперь на стенах еще недавно невзрачного серого зала появились красочные росписи с московскими теремами, русскими длиннокосыми красавицами в кокошниках и сарафанах, стрельцами в расшитых кафтанах и сафьяновых сапогах, райскими птицами и уносящейся вдаль тройкой.
Специально на заказ были сделаны украшенные ажурной резьбой столы и стулья, стилизованные а-ля рюс светильники. Даже посуду делали на заказ народные мастера. Милка пообщавшись с молодым и еще не очень дорогим дизайнером, так увлеклась, что даже уговорила подругу заказать не только посуду, скатерти, но и одежду для официантов и официанток.
– Ты представляешь, – взахлеб фантазировала она. – Девица в сарафане и кокошнике, с косой ниже пояса с поклоном подает клиенту жареного гуся с яблоками или румяного поросенка.
– Ну, допустим, сарафанами до пят мы никого к нам не заманим, – пожала плечами Лина.
И Милка тут же нафантазировала:
– Сарафаны у них будут совсем короткие! Представляешь, коса ниже пояса и сарафанчик с ней вровень. А на ногах сафьяновые сапожки!
– А где мы кос наберем столько? – трезво взглянула на ситуацию Лина.
– Косы беру на себя! – гордо пообещала Милка. – Изготовим в нашем салоне из, так сказать, отходов производства. Хотя. можно и конкурс объявить. Мол, ищем девушек славянской внешности с косами ниже пояса. Оплата выше среднего.
Как ни удивительно, практически все Милкины фантазии удалось воплотить в жизнь.
Теперь у них был не только мастерски оформленный интерьер, но и отменные повара, официанты – стриженные под горшок высокие статные блондины – и особая Милкина гордость – длиннокосые официантки в кокошниках, мини-сарафанах и сафьяновых сапожках.
Милке при этом удалось убедить не только дизайнера, но и художников, которые расписывали интерьер, мастеров, которые делали мебель, швей, шивших на заказ костюмы, принять в качестве оплаты не деньги, а акции нового ресторана, которые, по ее словам, гарантировали им стабильную ежемесячную прибыль на протяжении всей жизни. Поскольку никаких договоров ни Лина, ни Милка с молодыми приезжими людьми не заключала, выбора им не оставалось.
Торжественное открытие ресторана назначили на полдень 7 ноября.
Милке очень хотелось, чтобы на открытии присутствовали не только бизнесмены и банкиры, но и чиновники. На ужин их пришлось бы приглашать с супругами, от которых пользы как от козла молока. Одной салфетка покажется мятой, другой – картошка пережаренной, третьей – юбки у официанток слишком короткими. А так на обед придут мужички, дамочки из мэрии, округа, может, кто и рюмочку выпьет. От халявного обеда, да еще в обществе тех, кто имеет деньги, ясное дело, никто не откажется. При этом Милка вынашивала и один тайный план – сосватать за кого-нибудь из власть имущих Лину, а может, и самой посвататься. В общем, на обед, которым планировалось открыть ресторан «Василий Блаженный», Милка возлагала особые надежды. Именно поэтому она вынудила Лину все кухонные хлопоты закончить накануне вечером. Она сама заехала за ней на своем «лексусе» и продегустировала все блюда, которые планировалось готовить для гостей. Поскольку дотошная Лина попросила даже приготовить для пробы поросенка и гуся, которых потом разрешалось поделить между собой работникам кухни, Милка предложила Лине проверить и сервис. Они уселись за столик, освещенный лампой под расписанным райскими птицами абажуром, и, подозвав стройного голубоглазого официанта в сафьяновых сапожках, попросили его принести сначала порцию гусятины с яблоками и клюквой, а потом по маленькому кусочку поросятины с запеченной картошкой. Гусь был на удивление мягок и нежен. А поросятина с хрустящей корочкой имела необычный кисловато-медовый привкус.
