– Не-не-не-не-не… – на еврейский манер ответил Максим, и, выказав серьёзное лицо под звуки скрипок оркестра, игравшего на сцене для гостей, добавил, поправив чёрную бабочку, – она одна, на целую планету, дороже всех на свете!
Кристиан улыбнулся юному Орлову, зная о том, что этот неугомонный на колкости парень шутит всегда и везде, и не важно, находится ли он в компании среди своих друзей на загородной даче, или же посреди высшего европейского общества, на приёме, где собрался бомонд высокой масти, или пригибаясь под свист пуль в компании своих.
Отец Кристиана, Берковский старший, заложив руки за спину, глянул с высоты своего роста тёмно-синими глазами на Максима и ответил ему на том же языке, – почему ты не взял её с собой?
Максим снова потянул из трубочки ром и ответил спокойным тоном, будто он находился сейчас не среди людей, обладающих миллиардами, а среди студенческой молодёжной тусовки, кои раньше часто посещал, будучи ещё учась в университете. – А-а, не захотела. Родители поехали к морю, да и не с кем Елизавету оставить. Вот и решила благоверная моя посидеть дома, поработать над материалами компании. Графики, таблицы, отчёты, перспективные идеи. Кстати, передавала всем привет.
Кристиан, держа под руку Софию, огляделся. Поймав неподалёку от их компании Кристофа Андерссона в окружении аж четырёх ослепительных не только эксклюзивными нарядами от лучших кутюрье, но и грациозной красотой четырёх дам по тридцать пять–сорок лет каждой, перевёл тёмно-синий взгляд к карим глазам Софии, к её нежному образу.
Улыбнувшись ей, Берковский младший добавил для всех под журчание фонтана и звуки скрипки, лаконично разливающейся по всему огромному гостиному холлу особняка, размерами походящего на замок, – могу её понять. Материалов для исследований и перспективных разработок сейчас всем нам хватит на ближайшие года, а то и десятилетия.
Тем временим Кристоф Андерссон, отбившись от скучающих дам, пытающихся навязать ему своё общество аж на пару дней вперёд, обогнул витрины, в которых на фоне красного и чёрного бархата красовались античные монеты, предметы быта древних персов, выставленные для обозрения гостей. Часто, с иголочки одетые персоны приковывали искушённые взгляды к предмету ушедших эпох, втайне мечтая добавить эти экспонаты в собственные коллекции.
Время шло, и возле центрального подъезда парковались сияющие чистотой дорогие и эксклюзивные спортивные машины с новыми гостями. Мужчины вели своих дам, а кто-то и вовсе прибывал в одиночестве на чёрной как космос Lamborghini Murselago с открытым верхом. Или при подъезде нарочито взрывал прибрежный средиземноморский воздух и звуки музыки гоночным шипением движка пурпурно–синего Pagani Zonda.
Шик и блеск, заоблачная роскошь и гламур кричали всеми элементами, которыми обладали прибывающие гости и сам хозяин дома, Кристоф Андерссон. Он устроил этот приём неспроста, а по просьбе агентства Современных Революционных Технологий. Целью значилось определить дальнейшее развитие Лиги Двадцати Двух и изменение её курса, затрагивая все сферы жизнедеятельности могущественного общества.
Вот и сейчас, все кто мог прибывать открыто, делали это изыскано. Те же, кто не хотел в открытую озарять свою личность, прибыли днём, бронированными эскортами под надёжной охраной. Обычный приём должен был идти своим чередом, а параллельно ему, ключевые лица должны были удалиться на тайную аудиенцию в подземный бункер, абсолютно непроницаемый для технических средств ведения информационной цифровой разведки.
Максим повернулся в сторону и увидел трёх дам, стоящих в одиночестве и провожающих взглядом Кристофа. София посмотрела в ту сторону, и, повернувшись к Максу, улыбнулась, – присмотри за ним.
– Хорошо! – отозвался юный Орлов, и, натянув беззаботную улыбку, расслабленной походкой двинулся за Кристофом, огибая фонтаны, подсвечивающиеся витрины с уникальными экспонатами из золота, меди и бронзы разных народов и эпох.
Максим шёл мимо пар и компаний, мусолящих на международных языках новые тенденции в кризисной экономике, спад и моральный декаданс Европы по отношению к западу и китайской культуре, её настойчивому развитию промышленности и всепоглащению наукоёмких производств. Политика, экономика, социум, нередко культурно–этнические темы, области науки и искусства слышались то тут, то там, от какой-нибудь дамочки с собачкой под мышкой или статных мужчин в безумно дорогих костюмах, стоящих в кругу с бокалами, пытающихся очередной, сложно ввёрнутой в диалог фразой показать свою мудрость и просвещенность относительно концепции бытия.
Проходя мимо таких компаний, Орлов улыбнулся на одну сторону и вторил словам рэп группы так, чтобы никто не слышал, – тут янки, фрицы, макаронники, лягушатники… – и посмотрев на то, как все богатеи с изысканным видом делают небольшие глотки дорогущего шампанского из хрустальных фужеров, Максим от души потянул тёмный ром с вишнёвым соком из резного хрустального бокала, и, улыбнувшись, довершил, – …а у меня нелепая схема Замоскворечья на печени…
Поймав взглядом Кристофа, приветствующего седовласых и молодых политиков, бизнесменов, их жён и одноразовых спутниц, взятых напрокат в эскорт агентстве, и то, что господина Андерссона ещё сопровождают несколько охранников, выделяющихся мощными телосложениями в толпе, Максим последовал за ним на открытую террасу через распахнутые наружу высокие арочные двери из ветрового резного стекла.
Терраса была погружена в мягкое освещение, придавая теплоты бронзовым элементам внешнего дизайна, скульптурам, кованым лавочкам и благоухающим цветникам.
Охрана последовала за ними, и Кристоф, обернувшись, останавливающим жестом руки дал им понять, чтобы они остались в зале. Те, кивнув, встали по обе стороны выхода и уставились парой бегающих глаз на внешний периметр и на высокую персону.
Кристоф подошёл к гранитным перилам–колоннам, доходящим до пояса. Положив ладони на холодный гладкий камень, Кристоф застыл, обратив взор в сторону Средиземного моря.
Особняк, размерами походящий на дворец с многочисленными открытыми террасами, в том числе и этой центральной, но не самой большой, выходил в сторону вод и убегал каменными ступенями вниз, к причалу и воде. Лестница заканчивалась там, где пространство бороздили яхты и катера, а их огни сейчас как светлячки выделялись на фоне тёмного моря.
Вглядываясь вдаль и в судёнышко, по–видимому, вставшее на якорь метрах в двухстах от берега прямо напротив его особняка, Кристоф посмотрел на собственный причал и серебристо–белого цвета роскошную яхту.
Услышав стук мужских каблуков по мраморному полу, Кристоф устало обернулся и увидел юного агента. Эта молодая личность возглавила Экономический Отдел сопряжения с Лигой Двадцати Двух, и теперь их партнёрство и прямое общение стало неотъемлемой частью рабочей деятельности.
Максим Орлов кивнул, и, подойдя к перилам, встал рядом с Кристофом. Вдыхая тёплый бриз средиземноморья, Орлов смотрел в сторону моря. Кристоф какое-то время изучал взором юношу с высоты своего роста, и тихо проговорил на английском, – есть что-нибудь подозрительное?
Максим Орлов, используя линзу сканер, наложенную на левый глаз и синхронизирующуюся с роботом Орионом, находящимся на втором, закрытом для гостей этаже, ведущим информационную разведку и прослушку, ответил на том же, английском языке. – Нет. Все гости соответствуют заявленному списку. Орион пока не идентифицировал ни одного устройства слежения.
– Пока? – вкрадчиво переспросил Кристоф, снова посмотрев на юношу, который совершенно обыденно отпил ром и посмотрел на него в ответ.
– Есть вероятность, прибытия гостей из четырех конкурентных фирм, – ответил Максим, сославшись тем самым на агентства разведки, и, обернувшись, посмотрел в сторону зияющей светом и музыкой арочной двери.
Там, в её проёме на фоне дальних гостей нарисовалась женщина в чёрном блестящем платье с глубоким вырезом и коротким подолом, подчёркивающем длину её загорелых ног и упругие формы выше стройной талии. Особа, держа при себе прямоугольный чёрный клатч из кожи ската, с явным интересом рассматривала Кристофа и его, Орлова.
