– Говори, Тая, – напоминаю скорее себе, нежели ей.

А то что-то не туда и совсем несвоевременно мои мысли, связанные с ее губами, понеслись…

На своем имени она вздрагивает и отворачивается.

– Даже если он сменил место работы, это еще ничего не значит. Не нужно давать ребенку надежду там, где ее, возможно, нет, – произносит совсем тихо дрожащим голосом.

– Надежду? – выгибаю бровь.

Сигнал светофора меняется. Позади начинают пиликать машины, и я возвращаю внимание к дороге.

– Завтра видно будет, – добавляю, не нуждаясь в ее ответе.

После анализа ДНК.

На х*р сантименты.

– Так папа опять не приедет? – грустно вопрошает ребенок.

На этот раз молчу. Пусть сама выкручивается.

Хотя…

– А это уже от твоей мамы зависит, Макс.

И прям чувствую, как мне в затылок ввинчивается ее полный гнева взор. И последующий ответ несет в себе тот же отпечаток эмоций.

– Видишь ли, Макс, даже если твой папа приедет к нам, это не значит, что он сможет здесь задержаться.

– А что так? Он у вас летчик-испытатель что ли? – не удерживаюсь от насмешки. – Откуда столько сложностей?

До места назначения остается не так уж и много, и я ловлю себя на мысли, что сбавляю скорость до минимума. Фактически плетусь в веренице других машин. И все чаще поглядываю назад, на двух своих пассажиров, а не на дорогу.

– Ага, выездной травматолог, – язвит одна из них.

– Какая интересная профессия, – улыбаюсь снисходительно ей в ответ. – А познакомились вы с ним… где? В полевой реанимационной палатке?

– Как догадался?

– По анамнезу. У кое-кого тут явно проблемы с памятью. Возможно, была травма головы. Или иное невменяемое состояние.

– Точно, – криво усмехается она. – Лечение, как видишь, вышло что надо. С последующей амнезией. У врача.

Звучит, как обвинение…

И заставляет задуматься.

Игра слов – это, конечно, занятно, однако, если в итоге чувствуешь себя проигравшим, ощущение довольно мерзкое.

А я не из тех, кто привык к такому…

– Но ты же говорила, что вы на танцах познакомились? – разоблачает мать ее сын. – И что он тебя от плохих дядей спас.

Это что, еще одна ее сказка для ребенка?

– Так и есть. Но их же трое было, а папа совсем один. Поэтому он немного пострадал, – уже откровенно устало отвечает Туманова.

Да и до нужной точки назначения мы доехали. Остается лишь найти место для стоянки.

– Не хило вы так вылечились, в таком случае, – замечаю встречно, заворачивая между рядов припаркованных авто.

Девушка поджимает губы в недовольстве, но больше ничего не говорит, принимается одевать сына. Еще несколько минут и все готовы к тому, чтобы отправиться на каток. Я выхожу из машины первым. Следом за мной появляется Туманова, помогает выйти сыну и поспешно отходит от машины. Меня не дожидаются, беря направление в сторону входа парка. Вот только не доходят. Где-то сбоку слышится собачье рычание, лай и последующий скулеж.

– Макс, нет! – все, что успевает выкрикнуть девушка, а мальчишка со словами «там песика обижают» уже срывается с места и бежит в сторону звуков.

Бл*дство…

Беспризорные шавки могут быть очень даже опасными. Особенно, если их много, они напуганы и голодны или делят что-либо между собой. В общем, как некоторые слои человеческого общества, с которыми мне приходилось сталкиваться довольно часто, так что ничего нового я, поспешив за матерью с сыном, не увидел. Стая из нескольких кобелей кидаются на одного грязно-белого молодого пса, который уже почти и не сопротивляется, лежа на грязном снегу. Именно к нему и бежит ребенок, фактически накрывая того собой по итогу.

– Макс! – снова кричит Тая, бросаясь за ним.

Ловлю и отталкиваю ее в последний момент. Упускаю из вида, куда она приземляется, сосредотачиваюсь на глупой выходке мальчишки, не до нее сейчас, да и без разницы, если честно.

– Выстрели! – слышится полный отчаяния голос девушки. – Напугай их! Выстрели!

Самый легкий способ. Да и огнестрел при себе. Привычка. Но до него не доходит. Хватает и собственных сил, чтобы отогнать собак. Те, разумеется, не прекращают гавкать, прикрывая им свое трусливое отступление, но все же скрываются с глаз долой, когда я поднимаю мальчишку.

Обошлось…

– Господи, Максим, ты с ума сошел? – вскоре оказывается рядом с сыном мать, сжимая того в крепких объятиях. – Ты зачем это сделал? Ты же пострадать мог! – требует ответа, чуть отстраняясь, и легонько встряхивает мальчишку. – Я тебе сколько раз говорила, что от бродячих собак нужно держаться как можно дальше? Почему ты такой непослушный, а? – почти шепчет под конец, снова сжимая в объятиях.

– Но они же делали больно, – произносит ребенок в оправдание, не понимая, почему его ругают за вроде как хороший поступок.

– Да. Больно, – отвечает девушка срывающимся от волнения голосом и слезами на глазах. – Но это не повод, чтобы бросаться в толпу озлобленных животных, Максим! А если бы они тебя ранили? То больно было бы уже тебе! А еще мне! За тебя! Нельзя же так! – снова крепко прижимает к себе.

Я остаюсь в стороне ровно до этих слов. Слишком уж ярко накатывает глухое раздражение.

– Не учи его быть трусом и бояться за свою шкуру, только потому, что так мамочка велела и ей страшно жить, – морщусь брезгливо, опускаюсь перед Максом на корточки. – Но! – переключаюсь на него. – В чем-то она права. Ты подумал о том, как справишься с ситуацией, прежде чем пустился геройствовать? У тебя хватило бы сил? Если не знаешь наверняка, сперва научись, уже потом что-то делай.

– А я учусь, – пристыженно говорит Максим. – Я уже много месяцев занимаюсь каратэ, – поясняет гордо.

– Вас на каратэ учат падать ничком и притворяться трупом? – хмыкаю скептически.

– Нет, – обратно сникает мальчишка. – Но собачке же нужно было помочь, – приводит свой старый аргумент. – Я помог. Я не трус.

– Никто и не говорит, что ты трус. Но смелый падающий ничком труп – все равно труп. А это уже проявление не героизма, а глупости. Согласен? – выпрямляюсь.

– Ладно, – кивает и хитро улыбается. – В следующий раз тебя позову, – отворачивается от нас с его матерью и к пострадавшей собаке обратно направляется.

М-да уж…

Вот и в ответном взоре девушки явно та же реакция.

– Спасибо, – все же благодарит она меня едва слышно, поднимаясь обратно на ноги. – И за помощь, и за объяснения.

Кажется, хочет добавить еще что-то, но в итоге под предлогом помощи сыну сбегает из моего общества. Пострадавшая псина все еще лежит, не поднимается, зато все ладони мальчишке, кажется, вылизать успевает за это время. Можно подумать, только недобитого кобеля мне в моей жизни и «не хватает» ко всему прочему…

Что происходит? Что я делаю? Куда себя загоняю? Зачем? Почему до сих пор не сообщила отцу о том, с кем уехала и куда? Почему не бегу от Игната, зная, что он обо всем догадался? Это уже неоспоримый факт. Как и тот, что не отпустит теперь. Не Макса. А сына уже не брошу я сама. И как быть? Договариваться? Вряд ли такое прокатит с Орловым. Слишком бескомпромиссный он человек. Достаточно вспомнить все, что произошло за сегодняшний день, чтобы это понять. Но делать-то что-то надо ведь! Только что?

Этими вопросами я задаюсь последние полчаса, как согласилась сесть в машину Игната. Даже сейчас, глядя на трясущиеся ладони, которыми я ощупываю предельно аккуратно тело пострадавшей собаки, не могу дать себе четкого ответа на них. Зато отчетливо понимаю, что снова проникаюсь симпатией к нему. Наблюдаю за его массивной фигурой краем глаза, пока тот пребывает в каких-то своих мыслях. Возвышается над нами, как незыблемая скала. Такой красивый. Сильный. Уверенный в себе. Непоколебимый. Бесстрашный. И совсем не похож на того, кому приписывают десятки убийств и прочих зверств.

В глубине души я понимаю, что во мне играет благодарность по большей части. Теперь еще и материнская. Но с другой стороны, вряд ли отъявленный душегуб способен на такое великодушие. В том плане, что будь он и правда таким, то просто прошел бы мимо, не вмешиваясь в чужие проблемы. Зачем они ему? Но он не прошел. Ни тогда, ни сегодня. Конечно, можно все списать на то, что ему известно о Максиме, но мне почему-то хочется верить, что Игнат и сам по себе не настолько зверь, каким его описывает отец в своем «деле». Последующее согласие отвезти раненое животное в ветеринарную клинику повышает эту веру в нем. И кажется, я все-таки схожу с ума. Потому что, когда он говорит: «Счет за химчистку вычту из твоей зарплаты», я в ответ только пожимаю плечами.