Интересно, если скажу, что убийца, ему полегчает?

Впрочем, я в любом случае ответить не успеваю. Это за меня делает мой мужчина.

– Не кричи на мою маму! – велит он, спрыгивая со стула и вставая между нами, крепко сжимая в руках телефон, в то время как наушники уже лежат на полу.

Я невольно улыбаюсь его действиям, позабыв обо всем на свете. Материнская гордость во мне сейчас просто зашкаливает. Хотя, конечно же, малыша не мешает успокоить. Что я и делаю, подходя к нему и присаживаясь рядом на корточки.

– Все хорошо, мой хороший. Мы просто немного поспорили. Так бывает, – говорю мягко. – Меня никто не обижает, правда.

Максим еще немного сверлит моего отца хмурым взглядом, но уже вскоре расслабляется и позволяет усадить себя обратно на стул. Правда, теперь он смотрит мультики в полглаза. Больше следит за нами, чтобы мы больше не кричали. Защитник мой!

– Ты, или расскажешь мне нормально. От и до. Как есть. Или сама и дальше свои проблемы расхлебывай, Таисия. Я все сказал. Повторять в сотый раз не стану. Надоело. Каждый раз с тобой одно и то же, а в итоге все равно по-своему делаешь, меня совсем не слушаешь, – кривится отец, указывая нам обоим на дверь.

Ага, если я расскажу, это будет еще хуже. Зная отца, Игнат сразу отправится за решетку… и ладно если только за свои заслуги, а то ведь и изнасилование припишет. Мое. И еще чего наберет по глухарям, прибегнув к помощи своих приятелей. С него станется. А сыну я потом что говорить буду? Что дедушка психанул, а мать подтвердила? Хороша семейка, ничего не скажешь.

– Если ты пообещаешь, что ничего не будешь предпринимать в сторону отца Макса, то я все скажу, – все же пытаюсь найти компромисс.

Суровые черты отца разглаживаются. Он явно призывает себя к спокойствию, хотя ему это удается с видимым трудом.

– Ты от кого залетела, Тая? От бен Ладена что ли, чтоб так говорить? – криво усмехается.

– Почти, – тоже кривлюсь в искусственной улыбке. – От Игната. Орлова.

И все. Тишина. Даже дыхания нашего не слышно. Только одного Макса. Который, слава богу, не слышит нас.

Или слышит…

– Игната? Мой папа приехал?

Твою ма-а-ать…

То есть меня…

Отвешиваю себе мысленный подзатыльник. И проклинаю себя за малодушие. За то, что не сказала правду ребенку, а солгала о том, что его папа работает в другом городе и не может быть рядом. Теперь попробуй объясни, что говорится.

– Не совсем, малыш, – тщательно подбираю слова для ответа. – Он просто дал о себе знать.

Затыкаюсь, понимая, что зря это преподношу так. Слишком много надежды в моих словах для него. Вон как глазки загорелись.

Отец тяжело вздыхает. Подходит к своему столу. Нажимает одну из кнопок на стационарном телефоне, служащей соединением по внутренней связи.

– Абдулов, зайди ко мне, – коротко бросает и кладет трубку.

Тот, кому велено явиться, появляется в кабинете, и полминуты не проходит. Высокий блондин, обманчиво худой, с добродушным лицом и озорными карими глазами. В иной ситуации я бы даже заинтересовалась им, но сейчас отмечаю его внешность отстраненно, как бы между прочим.

– Займи ребенка чем-нибудь, – отпускает новым распоряжением.

Подчиненный согласно кивает и протягивает руку Максиму.

– Идем, дружище.

Конечно, сын никак не реагирует на предложенное. Я его первым делом научила не общаться с незнакомыми людьми, чтобы те не предлагали взамен. И сейчас он с точностью выполняет сказанное мной. На меня смотрит в ожидании.

– Иди. С ним можно, – улыбаюсь ободряюще я Максиму. – Он тебе покажет, где лежат сладости, – добавляю заговорщицким шепотом. – Их там много-много и все разные.

Мужчина в звании капитана как раз достает конфету и подмигивает ребенку, задабривая того.

– Правильно, сперва надо разрешения у мамы попросить, – хвалит, после чего все-таки уводит Максима из кабинета.

Вот теперь отцу сдерживаться совсем не обязательно. Он и до этого этим особо не страдал. Сейчас так и вовсе…

– Да ты совсем безголовая что ли, Таисия?! – срывается на меня, едва мы остаемся одни. – Игнат Орлов! Ты в своем уме?! Ты где вообще умудрилась с ним связаться?! Да половина преступности всей области на его совести! Даже ментов, и тех купил, только поэтому еще ходит не под небом в клетку.

– И не будет, – реагирую я мрачнее нужного. – Не собираюсь потом оправдываться перед сыном еще и за это. Да и не знает он о Максе, пусть так и останется, – вздыхаю устало, прижимая пальцы к вискам, в которые сейчас будто иглы вонзают.

А еще на каток идти.

– А познакомились в клубе, на мое восемнадцатилетие, – продолжаю. – Он помог мне, – замолкаю на мгновение, прежде чем продолжить, – спас от группового изнасилования, – отворачиваюсь к окну, за которым уже совсем стемнело. – Да и откуда мне было знать, что он какой-то там криминальный авторитет? – повышаю голос невольно. – У него на лбу о том не написано. А в общении со мной он и вовсе был предельно вежлив и мил.

Отец… закашливается. Еще на упоминании «групповое». Воду из стакана выплескивает в горшок с цветком, стоящий на окне. Открывает один из шкафов. Достает водку. Ее себе наливает. Первую же порцию опрокидывает залпом. Даже не морщится. Еще наливает. Хотя в этот раз употреблять не спешит.

– Ребенка в самом деле на Аляску отправишь, – выдает, спустя продолжительное молчание. – Или где там эта твоя благодетельница обитает, в чьей квартире ты живешь. Думаю, не откажет, раз вы такие подружки с ней. А сама в городе останешься. Свалишь, он неладное заподозрит. Если не знает о сыне, значит, просто делай вид, что нет никакого ребенка. Полгодика проживешь без Максимки, ничего с тобой не случится, зато пацана оградишь, – выносит вердиктом. – Потом к нему поедешь. Там жить будешь. Пока я с Орловым разбираюсь.

Впервые в жизни я не только не спорю с ним, но и не хочу этого делать. И даже не удивляюсь тому, что он в курсе о том, как я жила все эти годы. Внутри все крутит от осознания того, что мне придется бросить моего мальчика не на какие-то жалкие две недели, а на гораздо больший срок. Полгода – это же целая вечность! Пусть и во благо. Как он там будет, без меня? А я – здесь, без него?

– Хорошо, – озвучиваю вслух свое согласие. – Но давай ты никак не будешь разбираться с Игнатом? – прошу уныло. – Он меня все равно не помнит, судя по всему. Из компании я тоже увольняюсь. Орлов ее только купил. Заявление мое подписал уже.

– Хм… – задумывается над моими словами отец.

Приговаривает вторую порцию огненной воды.

– Зачем Орлову ваша шарашкина контора? Нет, компания солидная. Просто он же не по этой части, – пускается в рассуждения. – Ты уверена? Какое-то это странное совпадение, – вздыхает. – Хорошо, если в самом деле совпадение. И вот так просто взял и подписал? Реально не помнит тебя? Как можно спасти девушку, а потом не помнить? – прищуривается и пристально разглядывает меня, продолжая сомневаться.

– Он был очень уставшим после трех почти бессонных ночей и долгого перелета, если верить его словам, плюс немного выпил, так что неудивительно, наверное, что не помнит, – пожимаю плечами и отгоняю воспоминание о том, как Игнат сам же просил у меня номер телефона.

Цифры я, по его же просьбе, написала ему прямо на ладони. Как он тогда сказал, чтоб не потерять и не забыть. Но по итогу так и не перезвонил, и не написал. Да и сегодня, когда осматривал нашу толпу, взора на мне не задержал. Только когда имя услышал. Да и то взгляд был далек от узнавания. Обычная мужская оценка. Хотя вот последующее его поведение в кабинете… но опять же сама дура, что повелась на хамские подначки. В любом случае, даже если узнал, в личном деле о Максе ни слова не указано. Ну, не мог же он меня так проверять?

Вот тут все мои дневные страхи, улегшиеся на время, вернулись в полной мере.

– Да нет, быть того не может! – отвечаю сама себе уже вслух. – Помнил бы, не устраивал этот спектакль, а если б знал о сыне, сразу же пришел с претензиями, – отрицательно качаю головой, сама своим словам не веря больше. – Сказать ему о Максе тоже никто не мог. Никто не в курсе, что он от него. Я же даже тебе не говорила поэтому… – поднимаю беспомощный взгляд на отца.