– Слушаю вас, – достав из прозрачного «файлика» девственно белую и гладкую бумагу, девушка вооружилась остро заточенным карандашом с резинкой на обратном конце.

Глеб назвал нестандартные размеры двери и большую толщину стального листа.

– А какие сейчас самые крутые датчики? – спросил он в несвойственном ему тоне, играя роль мужика делового, но не больно образованного. – Я, вроде, слышал есть такие, которые глаз узнают.

– Вы имеете в виду определение личности по сетчатке глаза? У нас их нет в наличии, но, в принципе, можно заказать. Стоят очень прилично. Во-первых, само устройство дорогое, во-вторых, мы будем заказывать не партию, а всего одну штуку. Могу предложить другой датчик – он запоминает отпечаток пальца, – и молодая женщина подняла очаровательный пальчик с перламутровым ногтем.

– Вы уверены, что его нельзя обмануть? – с сомнением прищурился Глеб.

– А как вы себе представляете? Разве что палец чужой отрезать и приложить вместо своего, – весело хихикнула она.

Сиверов давно заметил: те, кто видит насилие только на экране, часто делают его предметом шуток. Он никогда не пытался объяснить, что на самом деле это не смешно.

– Тоже вещь не дешевая, – добавила для большей убедительности сотрудница фирмы. – Но на складе такие датчики сейчас есть. Или вас не волнуют ни сроки, ни цена?

– Знаете, что меня волнует? Не хочу оформлять свой заказ.

– Почему? – аккуратно выщипанные брови чуть приподнялись вверх.

– Свои причины.

– Мы такого не делаем.

– Разве я похож на подсадного из налоговой?

– Нет, что вы! – протестующим жестом молодая женщина показала, что не хотела оскорбить клиента.

– Тогда в чем проблема?

– Я ничего не решаю, понимаете? А начальство на такое не пойдет.

Еще некоторое время Слепой продолжал для виду уговоры, потом вздохнул, примирившись с отказом.

– Здорово вы меня разочаровали. Но всегда можно добавить в ложку дегтя бочку меда. Как насчет ужина сегодня после работы?

– Резкие у вас, однако, переходы.

– Нормальные. У меня чувство, будто мы знакомы сто лет.

– Успели уже надоесть друг другу? – игриво улыбнулась сотрудница.

– Да нет, я в хорошем смысле.

…В ресторане они общались совсем по-другому – Марина говорила не умолкая. Сиверов сразу угадал в ней болтливую особу, потому и решил положить начало тратам из выданной Федором Филипповичем суммы на «представительские расходы».

За час Марина успела рассказать о тысяче самых разных вещей. О своих любимых кушаньях, фильмах, духах, о мужчинах своих подруг и скандалах своих соседей. От Сиверова многого не требовалось, только кивать и сохранять на лице заинтересованное выражение.

О работе и сослуживцах Марина заговорила после второго бокала сладкого вина. Поведала о злодейских интригах двух «настоящих сучек», о начальнике производства, который несколько раз делал ей прозрачные намеки.

– Самовлюбленное ничтожество. Не стоит о нем лишний раз упоминать.

– Не твой масштаб, правда? Вот если б директор… Шучу-шучу, – Глеб поднял руки вверх, увидев как нахмурились тонкие бровки.

– На первый раз прощаю. Наш директор вообще чудо из чудес. Человек, конечно, хороший, но не рожден быть руководителем. Его двоюродный брат – другое дело. У брата несколько продуктовых магазинов по Москве, обороты бешеные. Лишние деньги есть, вот он и решил сделать родственнику подарок – дал денег на фирму. Время от времени присылает своего человека на проверку, мы ее прозвали между собой «аудит». Пару раз после такого «аудита» люди не просто вылетали с работы, но еще и по морде получали не слабо – за махинации за спиной у директора.

«Доверчивые люди тоже бывают преступниками, – подумал Глеб. – Хотя сейчас он, похоже, в завязке. Своя фирма, свое дело, в котором он большой дока. Что еще нужно человеку, чтобы спокойно встретить старость?»

Фирменный десерт Марине чрезвычайно понравился. Глаза ее подернулись легкой дымкой.

– Что у нас еще на сегодня в программе? Можно, в принципе, поехать ко мне.

Сиверов был человеком старомодным в отношениях с женщинами – проще говоря, однолюбом. Обижать Марину он не хотел и стал подыскивать благовидный предлог.

– Твою дверь, наверное, можно будет сделать, – тем временем пообещала она. – Я часто бываю на производстве, вожу им чертежи. Поговорю с ребятами.

– Не надо. Еще нарвешься на «аудит».

– Вызову тебя на защиту. Приедешь?

– Ясное дело, не оставлю тебя на съедение. Но давай лучше не будем тебя подставлять. Познакомь меня с вашим Георгием Александровичем, попробую с ним найти общий язык.

Марина наморщила лоб: после ужина с десертом и двух бокалов вина ей стало сложно генерировать идеи. Тут в кармане у Сиверова проснулся мобильник. Звонила Ирина, интересовалась, когда он появится.

– Скоро. Попроси их подождать.

– Кого?

– Ну не могу я так сразу сорваться с места.

– Кому ты там голову морочишь?

– Все, пока, – он дал отбой и спрятал мобильник обратно.

– Жена? – угадала Марина.

– Говорит, люди ко мне заявились. Чего-то хотят.

– Тогда давай, езжай. Терпеть не могу, когда человек рядом ерзает и думает о другом.

– До встречи. Придумай что-нибудь, ладно?

– Придумаю. У тебя ведь с самого начала именно Георгий Александрович был на уме.

«Ох уж эти женщины, – подумал Глеб. – Не чувствуют фальши, только если речь идет о любви. Во всех остальных случаях чутье срабатывает».

– По крайней мере ты не киллер, не собираешься его убивать? – спросила она со смешком, не подозревая, насколько мал зазор между ее предположением и правдой.

Конечно, Глеб не мог честно признаться: «Смотря по обстоятельствам». Только покачал отрицательно головой…

Сидя у окна квартиры номер пятьдесят восемь, Курносый ждал условного знака. Он уже был одет в форму пражской полиции и насмотрелся на себя в зеркало, стараясь придать лицу соответствующее выражение. С внутренней стороны к кителю было пришито достаточное количество двойных петель. Оружие разместилось там: отдельно пистолеты, отдельно снятые с них глушители. Один пистолет находился на положенном месте, в полицейской кобуре.

Две гранаты со слезоточивым газом поместились под мышками. Третья, боевая, – в паху (Курносый ухмыльнулся, представив, что будет в случае «несанкционированного» разрыва).

Бывший спецназовец точно знал, куда выходят все три разделенных узкими перемычками окна нужного зала. Там горел свет, как и повсюду в комплексе. Иногда двигались человеческие тени – видимо, что-то меняли по требованию «господина Ставроса». Потом в зале, отведенном для «кипрской фирмы», надолго воцарилось спокойствие.

И вот, наконец, вплотную к окну подошел человек – знакомая фигура – уперся в стекло ладонью, приник к нему, будто высматривал что-то на улице. Ощутимо потолстевший от снаряжения Семен кинулся на выход. Лифта в старинном, эпохи модерна доме не было, и он бесшумно сбежал по лестнице, чтобы выйти на улицу спокойным уверенным шагом.

Никто в банде, конечно, не надеялся, что Курносого из-за его «прикида» впустят через главный вход или откроют для него нужные ворота. Дверь пожарного выхода уже была подготовлена к приему «дорогого гостя». Отлучившись минут на пять из бокса, Гога быстро справился с замком. Тем временем Глюк, не вставая с кресла в кабине «Вольво», блокировал сигнал тревоги в одном из охранных компьютеров.

Поблизости от здания хватало сотрудников городской полиции и служб безопасности фирм – участниц выставки. Но человек в полицейской форме слишком уверенно подошел к двери и слишком уверенно ее распахнул, чтобы пробудить хоть в ком-то тревожные сомнения. Попасть в бокс из здания не составляло большого труда, но Курносый должен был дождаться еще одного сигнала.

Тем временем Глюк продолжал следить за происходящим в третьем боксе. Туда вошел осанистый мужчина с седой ухоженной шевелюрой – из поля зрения одной камеры перескочил в другую четвертушку экрана, где появился уже в новом ракурсе. Это был старший из представителей «Carrier», находящихся в столице Чехии. Судя по всему, он заглянул в бокс, чтобы дать окончательное добро на разгрузку.