— Я ничего не хочу сказать, кроме того, что в этой семье что-то неладно. Редко когда умирают абсолютно все в семье, где люди живут в чистом поле рядом с чистым лесом, пьют чистейшую воду из колодца и едят то, что вырастили своими руками. Я видел, как умерли они все… похоже на чистую случайность, но ведь умерли только те, кто принадлежал семье. Насколько я знаю, муж Роаны, Эрих, вполне так жив.
— Думаю, да, но я его ни разу не видел и не могу ничего сказать, — Архшаас с радостью бросился к воротам и открыл замок. Принюхался — во дворе не было никого чужого, никто не входил и не выходил. Дверь дома была так же плотно прикрыта, как он ее и оставил.
Лекарь спешился и привязал лошадь к столбу у хлева. Он вошел в дом с видом человека, уже не раз здесь бывшего. Не оглядываясь на комнату Арха, прошел сразу в главную и взглянул на печь.
— Так я и думал, — в его голосе прорезались нотки грусти. Сердце у Арха на мгновение остановилось.
— Что?.. — он не договорил, глядя, как лекарь проверяет пульс на запястье.
— Все, — так же коротко отрезал тот. — Помоги снять ее с печи, хотя мне кажется, уже поздно волноваться.
Арх подтянулся и попытался приподнять Роану. Она была неимоверно тяжелой, будто бы за прошедший день в нее кто-то набил песка или глины. А еще она была не такой горячей, как с утра. И не дышала… Наг пораженно уставился на мертвую женщину на своих руках. Ее тело еще не окоченело, но вокруг губ и глаз уже появились темные синие круги.
— Положи на лавку. Думаю, делать искусственное дыхание уже нет смысла. Только заражаться… — лекарь приподнял веко Роаны — реакции на сумрачный вечерний свет не было. Он провел рукой над ее носом и ртом — дыхания тоже не ощущалось. Пощупал пульс на шее и для очистки совести достал из чемоданчика зеркало и поднес к губам женщины. На зеркале не было пара. — Ну вот и все. Теперь ты официально без хозяйки. Я поеду в город, сообщу властям о ее смерти.
— От чего она умерла? — голос нага срывался на болезненное шипение. Ему было больно. В душе словно что-то оборвалось. Роана, та самая еще несколько дней назад сильная и волевая женщина, теперь лежала безжизненным мешком на лавке. Бесполезным куском мертвой плоти. Самой Роаны в нем уже не было, и от этого становилось по настоящему плохо. Наг подавил болезненный хрип. Он не хотел показывать этому странному человеку свои чувства.
— По всей видимости, болотная лихорадка, или, как еще ее называют, легочная болезнь, — лекарь достал платок, куда Роана сплевывала слизь и показал зеленые сгустки. — Это ее типичный симптом, если тебе эти слова о чем-то говорят. Ума не приложу, где она могла подхватить болезнь, обычно распространенную у жителей болот и низин… Ты точно ничего не чувствуешь?
— Я чувствую только душевную боль… — тихо прохрипел наг. — Я мутант и порождение вражеской магии, я жил в таком месте, где эта лихорадка показалась бы сущей ерундой.
— Ну как знаешь. Лучше бы сразу тебе что-то дать… хотя… какой смысл, если нет симптомов? — лекарь будто говорил сам с собой, не обращая внимания на нага. — В общем, жди. Скоро прибудут представители городских властей, чтобы забрать тело и подготовить к похоронам. Думаю, завтра и похоронят, чего тянуть…
— А как же? Что ж теперь?.. — Арх понял, что его проблемы уже не волнуют лекаря. Тот собрал чемоданчик и направился к выходу. — А деньги?
— Ну я же ничего не делал, — лекарь развернулся у порога. — Если хочешь, можешь заплатить символический медяк. Так обычно делают суеверные селяне, боящиеся пошести. Хотя мне лично плевать…
Архшаас достал из кармана рубашки медные монеты и пополз к лекарю расплатиться. Он не хотел быть должным этому странному человеку. Хотя… чего он вообще ожидал? Что лекарь будет убиваться над телом очередной селянки? Рыдать и рвать на себе волосы? Да ему плевать, он каждый день такое видит… Один толковый лекарь на несколько поселков…
— Тоже веришь в эти суеверия? Напрасно… — лекарь взял монету у него из рук и вышел, не прощаясь.
Арх вернулся к хозяйке, позабыв и о привязанных на лугу коровах, пасущихся на остатках еще пока зеленой травы, и о том, что их нужно доить, и нужно забрать яйца у кур и докинуть корма да долить воды на ночь. Он забыл запереть калитку, да и вообще больше ни о чем не мог думать, сидя возле тела Роаны и глядя на то, во что превратилась некогда молодая и цветущая женщина. Изнуренная бесконечной работой, ссорами с мужем, потерей единственного ребенка, Роана казалась старше, чем есть на самом деле. Он смотрел на ее чуть потемневшие волосы, на осунувшееся лицо и впалые щеки, на темно-синие круги… особенно его поражало выражение лица Роаны — она как будто была чему-то безмерно удивлена. Кто знает, что видела она перед смертью. Быть может, своих родителей и дочь, может, и богов, а может что-то такое, чему не могла дать пояснения. Увы, наг не знал ответа. Погибшие от его рук наги и люди ничему не удивлялись перед смертью.
========== Глава 7 ==========
Поспать ему этой ночью не удалось. Поздно вечером приехала куча народа, напомнив ему о том, что нужно выполнить человеческий и гражданский долг. Пара городских чиновников низшего ранга составили документ по словам нага и лекаря о том, что умерла Роана своей смертью от болезни, и наг не обвиняется в ее гибели. Один из чиновников, низенький и пухлый, как пирожок, достал документ из тонкой папки, в котором оказалось завещание. Поскольку Роана не имела уже детей и близких родственников, а муж публично от нее отказался и уехал в неизвестном направлении, то всю ферму она переписала на Архшааса, правда, сделав в его имени пару ошибок. Да и писала-то отнюдь не Роана, а один из писарей городской управы, поскольку сама она писать не умела.
— Ну и так как вы теперь свободный житель, — на этом чиновник неприятно ухмыльнулся, — то платите налог и владейте фермой в свое удовольствие.
Арх сидел как оплеванный, ощущая себя предателем Роаны. В это время приехала повозка жрецов из ближайшего храма, чтобы подготовить тело к похоронам. Две женщины в серых одеяниях протолкались мимо чиновников с таким видом, будто тех и не существовало, и потребовали у нага лучшую одежду и обувь хозяйки. Они непрестанно творили охранные знаки и шептали под нос молитвы, побаиваясь неведомого человека-змею.
Архшаас отдал им то, что они хотели — яркое цветастое платье и еще почти не стоптанные грубые туфли и пошел искать деньги. Налог оказался немаленьким, и на него ушла большая часть отложенных Роаной денег. Арху вдруг показалось, что хозяйка что-то чувствовала. Он вспоминал, как она просила его сильно не тратиться и не покупать всякую ерунду. Как отказалась купить новые туфли взамен стоптанных грубых башмаков, как он долго ее уговаривал, и она наконец сдалась… Как задержалась однажды у городской управы «решить некоторые вопросы», а он по дурости душевной гонял с детворой воробьев и учился у пацанов стрелять по ним с самодельной корявой рогатки. Как она собиралась продать бычка… Да его теперь по любому придется продать, поскольку он сам не вытянет кормить всю эту ораву всю зиму. А еще зиму нужно было пережить.
Ближе к полуночи все это недовольное ворчащее сборище наконец разъехалось, позволив ему забрать в хлев коров с козой и наконец-то их подоить. Арху уже было плевать на все, он выпил часть молока, чтоб не пропадала, а остальное скормил бычку, решив, что ему не помешает. Все равно он не станет печь блины или пироги на молоке, не будет замешивать тесто… ну хотя бы до завтра, а молоко может скиснуть. Роана вроде бы бросала туда что-то такое секретное, но он не помнил, что именно. Все происходящее для Арха слилось в один бессмысленный бесконечный бред. Ему казалось, что это он болен и валяется в бреду, а на самом деле Роана жива и здорова, кладет ему мокрые тряпицы на лоб и уговаривает выпить горячий чай.
