– Подожди, Стен, – все-таки возразил командир, хотя чего уж тут возражать… – Но ведь мы даже приблизительно не можем предположить, что именно придется исследовать. И как ты себе представляешь?..

Снова – небрежно-аристократический жест:

– Да кто потом станет обращать внимание на эти планы… Нортон кивнул – хотя начальник экспедиции все равно не мог этого видеть.

– Спасибо, Стен. Иду в узел.

Дверные створки сомкнулись за его спиной. Оглянулся через плечо – наверху мирно переливалось синим и фиолетовым: НЕ БЕСПОКОИТЬ… Может быть, Селестен прав и тут.

Может быть.

Чтобы сократить путь, командир шагнул напрямую в сквозной коридор – и зябко передернул плечами. Похоже, эту коммуникацию проектировал озлобленный на мир неизлечимый ипохондрик. Голая труба свинцового цвета, тускло освещенная и узкая настолько, что высокий мужчина вынужден нагибаться, передвигаясь по ней. При этом ощущение бесконечной ловушки было настолько реальным, что никак не компенсировалось истинной экономией времени и дороги. Насколько знал Нортон, никто из экипажа без экстренной необходимости не пользовался «сквозняком» – а такой необходимости, кажется, еще ни у кого ни разу не возникало.

В том числе и у тебя.

Так какого черта ты каждый день хоть один раз непременно лезешь в эту дыру? Словно мальчишка, тренирующий силу воли холодным душем и неразвернутой шоколадкой под учебником ботаники.

Внезапно впереди выросла темная стена – как будто трубу перегородили поперек. Он рефлекторно выставил руку вперед – и стена отшатнулась. Тусклый свет фрагментами пробивался сквозь нее, довольно четко очерчивая человеческий контур.

Черт!

– Кто здесь? – сурово спросил Нортон.

Стоп. Конструкция коридора не допускает, чтобы в него входили, одновременно в разных направлениях! Чертовщина какая-то…

– Инженер по коммуникациям Феликс Ли! – бодро отрапортовала «стена» слегка подрагивающим голосом. – А… это вы, командир?

Так, все ясно. Очевидная неполадка в коммуникации и присутствие инженера более или менее увязываются между собой. Значит, для мальчика таки нашлась работа. Наконец-то.

Накатила безмятежная, едва ли не щенячья необъяснимая радость. С чего б это вдруг? Неужели от сознания, что этот рафинированный космический гроб, на самом деле отнюдь не абсолютно безупречен? С ума сойти, ты радуешься поломке своего корабля! Абсурд – но абсурд закономерный. Ты радуешься, потому что, если сегодня востребован молодой Ли, то завтра, может быть, что-то начнет зависеть и от тебя, командира…

– Доложите о неисправности, инженер Ли.

Феликс молчал. Труба гулко срезонировала судорожный глоток.

– Я… – наконец выговорил юноша, – не уверен, что понимаю вас, командир Нортон.

Чертовщина продолжалась, издевательски похохатывая громким шарканьем подошв переминающегося с ноги на ногу инженера.

Радость улетучилась.

– Я спрашиваю, что именно сломалось в сквозном коридоре, – негромко отчеканил Нортон. – Докладывайте, инженер Ли!

– Сломалось? – Голос парня дрогнул уже совсем явственно. – Я… кажется, ничего… Я сейчас проверю и доложу!

– Стойте.

Он вдруг увидел эту сцену как бы со стороны, в разрезе. Крысиная нора узкой прямой трубы, в которой скрючились в три погибели командир корабля и мальчишка-инженер, блокируя друг другу путь и при этом мило беседуя – судя по всему, о совершенно разных вещах…

– Ступайте в боковой выход.

– Вы хотите пройти, командир? – наивно спросил Феликс.

– Ступайте!

Темная фигура послушно вильнула вбок – словно дверная створка, отъехавшая в стену. Нортон завернул следом. Они оказались в маленьком, два на два метра, шлюзовом отсеке. Самое место для конфиденциальной разборки начальника с подчиненным.

– Ну? – скучно бросил он.

Парнишка непонимающе захлопал глазами. Карими – неизвестно зачем отметил командир. С густющими, дремучими ресницами…

– Что ты делал в «сквозняке»?

И тут Феликс покраснел. Ярко-малиново, вдвое сильнее, чем там, в Зимнем саду, за картами, – хотя, казалось бы, куда еще…

– Я… но вы будете смеяться, командир Нортон. Неуправляемое раздражение было тут как тут, он не успел его погасить.

– Какая тебе разница? Отвечай на вопрос!

На багряных щеках медленно проступали еще более темные пятна. Инженер Ли. Двадцать три года, прямо со студенческой скамьи. Круглый отличник престижного университета, но все равно странно, что зачислен в состав экспедиции такого ранга. Двадцать три года. И, разумеется, не женат…

– Я отвечу, – прошептал Феликс, – но вы все-таки постарайтесь не смеяться. Понимаете, я… мы… все в порядке, ничего не происходит. «Атлант» – замечательный корабль, тут все идеально спроектировано… Но ведь рано или поздно мы прилетим, и нас ждет встреча с неизведанным! – Его мальчишеский голос уже звенел в полную мощь, и командир прикусил изнутри губу, запирая неуместную улыбку.

– …Так что, мне кажется, мы не имеем права расслабляться. И я… хожу сюда, чтобы… – Ли снова смешался.

– Понимаю, – кивнул Нортон, и выпущенная из-под контроля улыбка таки прорвалась на волю. Бедный мальчик!

Откуда ему знать, что смеешься ты вовсе не над ним. В его возрасте еще простительно тренировать силу воли на запечатанную шоколадку. Или на ежедневный спуск в очень неприятную коммуникацию, мрачную свинцовую трубу под названием «сквозной коридор», которая, как и все на этом корабле, и не думала выходить из строя. Просто Феликс проводит свои испытания на твердость в чистом виде, не маскируя их под желание куда-то попасть с помощью «сквозняка». Он, наверное, уже с полчаса торчит в трубе, а вошли вы с ним в нее в одном и том же направлении.

И с одной и той же целью. Действительно забавно.

– Можете идти, инженер Ли.

Юноша метнулся к выходу, словно так и не прирученная лисица, вытряхнутая в лесу из клетки. Но когда створки уже начали разъезжаться, внезапно остановился и обернулся.

– Командир Нортон…

– Что у тебя еще? – спросил он устало.

– Командир Нортон, – мальчишеский голос снова дрогнул, – вы отправили на вахту медика Димича… это несправедливо. Отмените ваш приказ.

Ничего себе!

Возникшее было чувство родственности с этим мальчиком растворилось как дым. Перед командиром стоял подчиненный, только позволивший себе неслыханную дерзость. И как ты поступишь в такой ситуации – чтобы она не стала повторяться слишком часто?

– Устав запрещает азартные игры, – развивал свою мысль обнаглевший юнец. – Но мы ведь играли не на деньга! Так, на мелкие монетки, сувениры. Это нельзя считать аза…

– Можете идти, инженер Ли.

Парень осекся и выскользнул в дверной проем, закрывшийся за его спиной.

Дурачок. Интересно, что он скажет, когда на Земле при получении жалованья окажется, что все оно честь по чести принадлежит честнейшему из карточных партнеров, медику Косте Димичу, несправедливо посланному в свое время жестоким командиром на внеочередную вахту… Но какого черта ты просто так отпустил вконец зарвавшегося пацана? Он ведь тоже напрашивался на внеочередку, и надо было…

Постой, а ведь разговор с мальчишкой сделал тебя оптимистом! «Когда на Земле…»

Селестен сказал бы «если».

Хватит. Ты направлялся в Центральный узел.

Все четыре стены тесного шлюзового отсека представляли собой выходы: один – в коридор, один – наружу и два – в соседние помещения. Нортон задумчиво крутнулся на месте, непростительно медленно – впрочем, никто этого не видит, – пытаясь сориентироваться в пространстве. Оказался лицом к выходу в «сквозняк» и усмехнулся. Нет уж, хватит. До узла вполне можно дойти нормальным путем. Найдутся более достойные обстоятельства для проявления железной командирской воли.

Связист Олег Ланский не повернул головы навстречу вошедшему командиру.

Они как сговорились все, честное слово!..

Рыжая голова в наушниках была склонена, а неправдоподобно длинные руки будто сами по себе метались по обширному черному полю звукового пульта, усеянному мигающими лампочками, клавишами, рычажками, тумблерами, циферблатами и шкалами с дрожащими стрелками. Мониторы на стене перед связистом вразнобой светились всевозможными изображениями – от абстрактных таблиц до мультяшек и даже какого-то классического кинофильма.