Обычно это время, полуторачасовой зазор между занятиями и обедом, Эжан посвящал фехтованию и верховой езде. Особенно фанатично соблюдал он это правило последние два месяца – после того страшного, унизительного поражения на турнире, когда на глазах тысячи зрителей со всех концов Великой Сталлы… Он был в черном, и вряд ли кто-то, кроме матери, мог его узнать, – но смешки за спиной до сих пор то и дело чудились ему… или не чудились?!.

Теперь, конечно, все эти глупости не имели никакого значения. Ну, почти никакого… Но, так или иначе, хороший урок фехтования на тяжелых мечах – именно то, что ему сейчас нужно. Выложиться, вымотаться до мокрой рубашки, до сведенных болью мышц, до разноцветных кругов перед глазами… чтобы не думать больше ни о чем. А какой смысл думать, изощряться в этой проклятой высокой дипломатии – если ничего не изменить, если можно только ждать, ждать аж до самого вечера?.. Тени от деревьев были такими короткими, что посредине развилки песок поблескивал солнечным пятном.

И вдруг на это пятно упала тень. Эжан вскинул глаза. И непроизвольно скрежетнул зубами, увидев его. Опять его! – Доброе утро, мой принц.

Голос у мужчины был негромкий и очень мягкий – словно он постоянно извинялся. Это бесило Эжана – как, впрочем, и тонкое, женственное лицо, сине-зеленые глаза, похожие на запонки для манжет, белобрысые волосы и само присутствие здесь, а не на своем Юге, куда этот князек с десятком длинных имен давным-давно должен был убраться по-хорошему. По-хорошему!..

Южный князь шагнул вперед и остановился в солнечном пятне на развилке. Его белая батистовая рубашка была распахнута на груди, где золотились слабенькие светлые волоски. Совсем некстати Эжан вспомнил о россыпи чернильных пятен на своем рукаве… но закладывать руку за спину было бы глупо.

Князек явно хотел пройти на главную аллею. Которую надежно загораживал принц.

– Ваше Высочество.

– Что? – не понял южанин, и его без того робкий голос еще и дрогнул.

– Ты назвал меня «мой принц», – ровно пояснил Эжан. – Такое обращение приемлемо лишь со стороны лиц, особо приближенных к моей персоне. Ты в их число никак не входишь. Поэтому – «Ваше Высочество принц Эжан, наследный властитель Великой Сталлы и провинций на Юге и Востоке». Понял?

Князь опустил глаза. Ресницы у него были золотистые и по-бабски длинные.

– Ваше Высочество, – повторил он послушно. – Наследный властитель…

Эжан с каменным лицом выслушал точное воспроизведению собственного титула.

Но не сдвинулся с места.

За спиной князька виляла вбок узкая дорожка, левое ответвление трилистника. Нет сомнений, что он пришел именно по этой тропе. Деревья в той стороне росли не так густо, как справа, солнце прорывалось сквозь кроны, и, если присмотреться, можно было и отсюда разглядеть белый край ажурной беседки на поляне. Маминой любимой беседки… той, где в теплое время года королева Каталия Луннорукая работала по утрам с корреспонденцией соседних держав, или составляла речь для приема иноземных посланников, или… Лучше не присматриваться.

«Доброе утро», – так он выразился, этот мерзавец. Для него все еще продолжается утро!..

Он был всего года на три-четыре старше Эжана. Примерно одного роста и, пожалуй, потоньше в кости. Легкий меч на поясе – дешевый, ножны почти без декора, но в целом равноценный оружию, на рукоять которого непроизвольно… да нет вполне произвольно!.. легла рука принца.

Он убил на турнире Геворга Железного – подсказал тонкий назойливый голос. Ранил двоих провинциальных рыцарей с Востока и… – последнее было особенно нестерпимо! – выбил из седла Гуго Мак-Расвелла, того самого… И Мак-Расвелл даже не стал вставать, безоговорочно признав поражение. Тем более!!!

Принц шагнул вперед.

– Я бы приказал попросту высечь тебя за непочтительность, – начал он. – Но раз ты дворянин…

В последнее слово он постарался вложить все возможное пренебрежение и презрение. И выхватил меч.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru