Женщина молчала и выражение лица ее оставалось спокойным, однако губы были плотно сжаты и по телу пробегала мелкая дрожь. Она понимала, что ей страшно, но пока держала себя в рамках адекватности, насколько это вообще позволяла не вполне нормальная ситуация, в которой она оказалась.

– Как вас зовут? – вдруг тихо спросил кто-то сидящий слева у окошка.

Женщина вздрогнула и даже слегка вскрикнула, но совладав с собой спросила у темноты:

– А вам не все равно?

– Нет! Очень любопытно, знаете ли! – голос был мужской, мягкий и вполне комфортный на слух, однако тоненькая нотка слабой приторности вносила некий неприятный диссонанс.

«Ему, наверное, лет сорок», – подумала она, – мой ровесник. Марина уже хотела было назвать свое имя, но сосед не дождался и продолжил:

– Вы не очень обиделись на эту компанию? Не нужно обращать внимания! Видите ли, им… – он замялся, – нам редко удается поговорить с кем-нибудь. Отсюда всякие несуразности в коммуникации. Особенно это стариков касается.

– Марина! – сказала она.

– Простите?

– Это мое имя. Вы же спрашивали…

– А! Ну да! Ну да! Марина! Хм…

Наступила долгая пауза.

«Тук-тук!» «Тук-тук!» «Тук-тук! «Тук-тук!» – стучали железные колеса о такие же рельсы.

– А вы мне не назовете себя? – Марина усмехнулась. – Как-то не вежливо получается.

– Прошу прощения! Задумался! Григорий! Да. Зовите меня Григорий!

– Ну вот! Любопытство удовлетворено с обеих сторон. Только вряд ли это нам пригодится когда-нибудь. – проговорила она и отвернулась.

– Почему вы так думаете?

– Потому что я выйду на ближайшей остановке и тут же забуду и о вас, и о той мерзкой хамоватой старухе!

– Вы собираетесь выходить? – мужской голос звучал удивленно.

– Ну конечно! И в ближайшее же время!

– Поразительно!

– Что именно?

– Ваше желание покинуть трамвай. Оно же просто иррационально.

– В каком смысле?

– В смысле зачем терзать себя бесплодными фантазиями!

– Вы нормально себя чувствуете? – Марина попыталась коснуться своего собеседника и протянула руку в сторону.

– Сейчас уже очень неплохо! – ответил незнакомец. – Давненько меня не касалась женская рука. Простите! – он засмеялся.

Преподавательница ощутила мужское плечо, одетое во что-то вроде кожи. Провела ладонью дальше до запястья и одернула свою руку.

– Приятно! – прошептал ее сосед. – Если вам не трудно, то не могли бы вы продолжить?

Марина фыркнула и коротко хохотнула.

– Вы что, собака?

– Почему?

– У меня пес дома просит постоянно чтобы его погладили!

– А! Ясно! Нет. Я вовсе не собака. Но женской ласки лишен давно. Впрочем, бестактно с моей стороны обсуждать это с вами.

– Вот именно! – согласилась преподавательница и еще раз хихикнула. – Я бы даже назвала это беспардонностью.

– Согласен! – мужчина смущенно закашлялся, – еще раз прошу прощения!

– Забыли! – махнула рукой она. – Слушайте, Григорий, а почему в этом трамвае не горят лампы и так темно? Я не могу вас разглядеть!

– Неужели? – грустно отозвался он. – Очень жаль. Обидно! А вот я уже различаю ваш силуэт. – стало слышно, что дыхание его участилось. – Однако я помолчу! Иначе снова буду обвинен вами в бесстыдстве. И к тому же чего я хотел? Мы же знакомы всего несколько минут!

Марина смотрела в его сторону, по-прежнему ни черта не видела и недоуменно пыталась хоть как-то сориентироваться в том, что он говорит.

– Послушайте, мужчина, – наконец продолжила она диалог, – я понимаю, что произвела на вас впечатление. Но я спросила почему здесь нет света?

Тот ответил не сразу. Долго молча сопел, а потом нехотя произнес:

– Трудно сказать. Все ведь субъективно. Я же не разбираюсь пока в особенностях вашей личности. Как же я могу ответить на этот вопрос? А свет есть всегда. Уж поверьте мне. Это же аксиома. – он снова стал сопеть и тихонько захихикал себе под нос.

– Да уж! – протянула Марина. – Здесь, по-моему, все ясно! Похоже, что психушку сначала вывели на прогулку, а потом решили покатать на трамвае!

Григорий, услышав эту реплику неожиданно громко и весело засмеялся.

– Здорово! – заговорил он сквозь смех. – Хорошая шутка! Мне тоже кажется иногда, что наша жизнь – это один большой дурдом, а мы в нем пациенты. Только кто-то буйный, а кто-то тихий. Вот вы какая, Марина?

– Скорее буйная! – буркнула она.

– И очень остроумная! – добавил Григорий и снова засмеялся.

Женщина при этом напряженно молчала.

Ее сосед тоже вскоре успокоился и минут пять они ехали в тишине.

– Скоро мост будем проезжать! – вдруг заявил он. – Вы любите мосты? Я очень люблю! Особенно этот. Он красивый. И длинный.

– Вы, о чем? – спросила его соседка. – В нашем городе нет длинных мостов, по которым бы вдобавок мчались трамваи.

– Ну что вы! Мосты есть всегда. Как же без них?

– Аксиома? – обалдев от погружения в этот маразм съязвила женщина.

– Точно! – ответил Григорий и оптимистично хлопнул в ладоши. – Она самая!

– Послушайте, когда будет остановка? – спросила Марина Сергеевна своего по всей видимости не вполне нормального спутника.

– Перед мостом бывают обычно остановки, – немного подумав ответил тот, – забирают иногда одного или двух пассажиров. Только зачем это вам?

– Сколько до моста? – резко спросила женщина и поднялась со своего места.

Но ответа уже не последовало. Снова тяжелая тишина заполнила пространство. Блондинка отошла туда где должен быть проход между рядами сидений и ухватилась за верхний поручень. Попыталась двинуться назад к выходу, но сделав пару шагов в сторону увидела только сияющую надпись: «Выхода нет». Автоматические двери куда-то пропали или перестали быть видны, как и все в этом странном месте. Тогда женщина потянулась рукой к предполагаемым дверям и попыталась нащупать их. Но наткнулась на глухую стену из какого-то картона или пластика.

Пришлось возвращаться назад, но найти то место где она только что беседовала с неадекватным мужчиной ей почему-то не удалось. Хотя, казалось бы, … Однако сколько она не искала, а найти это кресло не смогла. Вообще никакого кресла не нашла и пришлось ехать дальше стоя, протянув руку вверх и держась за верхний поручень.

Трамвай теперь ехал очень быстро и его беспрестанно мотало из стороны в сторону так что чтобы не упасть Марине пришлось широко расставить ноги как моряку на палубе во время шторма. Она крепко держалась обеими руками, сжимая пальцы до боли и параллельно кусала губы пытаясь сдержать отчаяние. Единственное чего ей сейчас хотелось – это покинуть проклятый трамвай где бы он не остановился и поскорее оказаться дома. Даже назойливый Виталик теперь не казался ей таким уж неприятным явлением, и женщина даже готова была вернуться к прогулке с ним только лишь бы прекратилось это безумие. Она чувствовала, что сейчас заплачет, но в этот момент вагон стал снижать скорость.

Минуты через три он совсем остановился и Марина, мгновенно обретя надежду подумала с сарказмом, обращенным на саму себя: «Ну нет! С Виталиком – это я погорячилась! Пусть идет к чертовой матери со своими прогулками, мерзавец! А я сейчас выхожу и иду домой!»

Но следующая мысль прошила ее насквозь, заставив кровь закипеть от адреналина: «Легок на помине!» – подумала преподаватель университета. – «Накликала все-таки!»

Когда дверцы сложились в стороны, обнажив прямоугольный проем выхода, вместе с прохладным уличным воздухом в салон вагона вломился Виталий Лисецкий – студент третьего курса физико-математического факультета.

Марина успела разглядеть снаружи тот самый переулок, в котором они расстались и где кондуктор приглашал сесть в трамвай.

«Я все это время ездила по кругу? А сколько вообще времени прошло?»

Юноша выглядел и одет был также как в тот момент, когда возлюбленная с которой он обошелся отвратительным образом покинула его – светлая ветровка и темно-синие джинсы. Даже шарф был повязан так как сделала это Марина. Словом, прошло не больше получаса. Однако по ощущениям женщины она пробыла здесь гораздо большее время. Особенно если учесть, что за окном менялись дни и времена года. А сейчас все было так как положено. На улице холодная ранняя весна, ночь и обезумевший от своих страстей молодой человек с выпученными глазами вбегавший внутрь. Глядя прямо на нее, он заорал: